Я повторила за ним движения.

— Поставь ноги на ширину плеч, — объяснял он.

Я повиновалась.

— Ты правша, поэтому немного отставь назад правую ногу.

Я отодвинула ногу на несколько сантиметров. Тристан слегка согнул колени.

— Колени слегка согнуты.

Я повторила.

— Чуть-чуть наклонить вперед.

Тристан показал, как что нужно сделать, и я повторила за ним, но чувство комфорта не ощутила.

— От отдачи ты потеряешь равновесие, поэтому нельзя стоять с прямой спиной. — Я кивнула, пытаясь запомнить всю информацию. — Давай поговорим о твоих глазах.

— Говорят, они красивые, — бросила я, пытаясь разрядить серьезную обстановку.

— Зараза.

Я улыбнулась, хотя настроение быстро испарилось.

— Приложи все усилия, чтобы не закрыть глаза, когда будешь стрелять. Зачастую люди зажмуриваются или прикрывают один глаз, но ты постарайся не закрывать их, потому что так ты отрезаешь себе обзор. Но можешь прищуриться, если тебе так проще.

— Глаза открыты. Могу прищуриться. Поняла.

— Хорошо, теперь найди мишень и целься в нее. Начни с объекта побольше в шести метрах от тебя. Например, с того манекена, — сказал он, указывая на испещренный пулями манекен.

Я подняла пистолет одной рукой.

— Убедись, что не нажимаешь на курок. — Я кивнула. — Теперь левой рукой берись за рукоятку, почти перекрывая правую руку. Так ты точно удержишь оружие.

Я последовала его совету и почувствовала, как стало легче держать пистолет двумя руками.

— Теперь держи ровно руки и найди взглядом цель. Нашла? — Я кивнула. — Клади палец на курок.

— Сейчас?

— Да.

— Уверен?

— Ты сможешь, — заверил он меня успокаивающим и добрым голосом.

Меня приводили в полный ужас ощущение холодного металлического корпуса пистолета и осознание того, что я вот-вот выстрелю.

— Вот так? — спросила я и опустила палец на курок.

— Отлично. Теперь не закрывай глаза и не своди взгляда с цели. — Я кивнула. — Теперь нажимай на курок.

Я впилась взглядом в голую грудь манекена и нажала на курок. Пистолет щелкнул. Я взглянула на Тристана, продолжая целиться в манекен.

— Сойдет?

— Ты попала ему прямо в сердце.

— Врешь.

Он снова сдавленно рассмеялся, отчего в моей душе поселилась легкость, разгоняя неприятную обстановку.

— Давай потренируемся еще на нескольких мишенях, и потом я заряжу пистолет.

Я сглотнула застывший в горле комок.

Тристан указал в противоположный угол.

— Прицелься по тому мешку на полу.

На обратном пути в общежитие все тело пронизывало незнакомое мне чувство. Я стреляла из пистолета. Я ощутила приток адреналина — одновременно приятный и пугающий — вызываемый отчетливым осознанием того, что в случае необходимости я смогу защитить себя.

— Зачем ты все-таки отвез меня туда? — обратилась я к Тристану.

Он взглянул на меня.

— Ты должна уметь защитить себя.

— Нет, Тристан, я серьезно. Зачем?

— Что произошло с твоим телохранителем во Франции? — спросил он.

Я вздрогнула от упоминания об Андре: в машине повисло напряжение от вопроса Тристана.

— Они смогли добраться до тебя, обойдя его. Такое бывает. Кресли, я не супергерой. Если меня ранят, то до тебя смогут добраться.

— Ты пытаешься приободрить меня или окончательно испугать?

— Просто хочу, чтобы ты была готова ко всему. — Он бросил взгляд на меня и вернул внимание на дорогу. — Уверен, в детстве ты даже не задумывалась о том, что с тобой что-то может произойти. Будто нанятая твоими родителями охрана была лишней. Но это не так.

Я промолчала, потому что он задел меня за живое. В подростковом возрасте меня бесила охрана, потому что все мои друзья могли приходить или уходить из дома, когда захотят, и ни с кем это не согласовывать.

— И могу поспорить: ты была уверена, что с твоим телохранителем ничего не случится. Но нет. Так что ты должна быть подготовлена. — Он покосился на меня. — И теперь ты подготовлена.

Я выглянула в окошко, пытаясь успокоить бешеный стук сердца. Тристан упомянул Францию и Андре. Именно об этих двух вещах я старалась не думать. Наглядный пример — то, до чего эти мысли довели меня пару ночей назад. Стоило рассказать Тристану о колкостях француза, как воспоминания о той ужасной ночи всплыли в моих кошмарах.

— Прости, если тебе больно это слышать, — добавил он.

Я покачала головой, прежде чем взглянуть на него.

— Спасибо за сегодня. Для меня это очень важно.

— Давай понадеемся, что тебе никогда не придется применить эти умения на практике.

— То есть мои новые, суперсекретные умения убийцы? — пошутила я.

Салон машины наполнился звуком низкого смеха Тристана, который успокоил томящееся внутри меня напряжение из-за нашего разговора про Францию.

— Давай пока не будем так рисковать.

— Эй, это ты вручил мне пистолет.

— Который ты будешь держать под кроватью, — произнес он. — Обещай, что достанешь его только в случае необходимости.

— Не волнуйся. Мне в руке-то его страшно держать. Так что в ближайшем времени я точно не буду с ним играть.

— Хорошо.

Через какое-то время я снова обратилась к Тристану:

— По-твоему, я справилась? Все же стреляла впервые.

— Да. Возможно, лет через десять, если ты продолжишь показывать отличные результаты, я рассмотрю тебя в качестве своего телохранителя.

Я внимательно рассматривала каждый миллиметр его лица, как смягчились уголки глаз.

— Ты пошутил? По-моему, ты пошутил.

Он пожал плечами.

— Теперь это официально: Тристан Стоун — комик. Не слишком смешной. Но, возможно, лет так через десять он произведет настоящий фурор.

Тристан

Я солгу, если скажу, что Кресли не смешила меня. Ладно, возможно я солгу ей об этом. По правде говоря, она отлично держалась — особенно как человек, который должен бы был ежедневно встречаться с психотерапевтом или принимать сильнодействующие препараты после всего, через что она прошла. А в ее компании определенно находились преимущества. От нее прекрасно пахло. Фигура — огонь. И она была далеко не страшной.

Работая телохранителем, неизбежно становишься более черствым. От людей всегда ожидаешь самого ужасного: будто из ниоткуда появится какой-то ублюдок, представляющий угрозу для твоего клиента. Однако женственность Кресли приятно окутывала те части моей души, которые уже давно погрязли в темноте.

И я уже упоминал, как круто она стреляла из пистолета? С практикой она чувствовала себя все смелее, стреляла по всем мишеням, уверенная в своих умениях. Я понял, что в случае необходимости Кресли будет уверенно держать в руках оружие, а не так, как она впервые взяла пистолет на площадке. Однако я также осознавал, что это не поможет ей избавиться от кошмаров. Стоит ей вернуться в общежитие, и страх не позволит ей ночью сомкнуть глаза. Какой-то парадокс. Не могу его объяснить. Но одно мне было совершенно ясно.

В машине повисла тишина. Я уже привык, что она пыталась разговорить меня едкими шутками, но сейчас Кресли молчала. Что ужасно меня взволновало. Она собиралась с мыслями, чтобы задать вопрос о моем кошмаре? Об этом я совершено не хотел с ней разговаривать. Я не выворачивал наизнанку свою душу людям — особенно клиентам. И хотя присутствовало осознание того, что Кресли это оценит после всего случившегося, но казалось, что в ее присутствие я просто не могу контролировать то, что говорю. Я не мог не действовать на ее нервы. Как и она не могла на мои. Именно это лежало в основе наших отношений. И я не понимал, как это можно изменить.

Тристан

— Что она хочет? — спросил я Марко, когда мы стояли около аудитории, в которой у Кресли проходила пара.