— Мам, никто не виноват, — ответила я, не намереваясь обсуждать пережитый мной кошмар.

Она вздохнула.

— Лучше бы ты осталась дома — вот и все. Наконец-то, мы оказались вместе, но ты снова меня покидаешь. Здесь я не смогу тебя оберегать.

Я опустилась на голый матрас. В коридоре эхом раздавался приглушенный рэп, доносившийся из соседней комнаты.

— Так будет правильно.

И она это понимала. Она понимала, что мне нужно продолжать жить. Эти мужчины не могли одержать надо мной верх. Я не могла этого позволить.

— По крайней мере, в Санта-Барбаре красиво.

— Но мне было бы спокойнее будь здесь Андре, — призналась я.

Она склонила голову.

— Дорогая, ты же знаешь наш уговор. Ты здесь только по соображениям безопасности. В силу возраста Андре уже не мог тебя защищать.

Мама была права. В силу возраста. И медлительности. И рассеянности. Но в нем я нуждалась не только из-за безопасности. Пока я самостоятельно и впервые в жизни исследовала незнакомую мне страну, рядом со мной находился только он. Андре был рядом, когда я впервые попала на Эйфелеву башню и в Лувр. Когда меня впервые попытался поцеловать француз и затем увезти к себе домой. Когда впервые в моей жизни карманник попытался украсть у меня деньги. Я была обязана Андре не только своей жизнью.

— Ты всегда будешь под защитой… вооруженной, хоть и не будешь этого замечать, — сказала мама, акцентируя внимание на том факте, что в момент проникновения мужчин в квартиру Андре не был вооружен. Его пистолет был рядом, но не с ним. Что совершенно неприемлемо для телохранителей. И так как тех преступников до сих пор не поймали, я оценила ее заверения о том, что мой новый телохранитель будет вооружен.

— У Даффи и Стоуна есть приказы, — продолжила мама. — Они знают, где и когда находиться. Так что с тобой всегда кто-то будет.

— Когда же я с ними познакомлюсь?

Она оглянулась, будто они вот-вот выпрыгнут из какой-нибудь коробки.

— Уверена, что они где-то неподалеку. Приехали сюда пару дней назад и подготовились к твоему приезду.

Я закатила глаза, хотя осознавала, что все делалось ради моей безопасности. Но меня бесило, что ко мне относились как к драгоценному камню, которым я явно не была. Да, отец был богатым. Миллионером. Из-за чего некоторым хотелось похитить меня, его единственную дочь, ради выкупа. Таков уж порядок вещей. Обычным людям неизвестно, насколько часто с подобным сталкивались известные спортсмены, актеры, богатые бизнесмены со всего мира. Но я всю жизнь ощущала этот риск. Именно поэтому куда бы я ни пошла, со мной были телохранители. Ага, уж повеселилась я на выпускном.

— Миссис Гастингс?

Мы с мамой обернулись на звук низкого голоса, доносящегося из дверного проема.

В дверях стоял здоровяк с густой рыжеватой бородкой и зализанными назад волосами, доходившими ему до плеч. Его плотная черная рубашка «хенли» и черные свободные штаны давали понять, что он не просто какой-то паренек, который зашел поздороваться.

— Все готово.

Я бросила взгляд на маму.

— Что все?

— Камеры наблюдения, мэм, — ответил он за нее.

— Кресли, — поправила я. — Не мэм. Мне двадцать один, а не восемьдесят.

Не хотелось показаться той еще стервой, но меня взбесило, что я не знала о чем-то, что было напрямую связано со мной. А также то, что я только сейчас познакомилась с этим парнем, хотя еще несколько недель назад родители беседовали и с ним, и с его напарником.

— Дорогая, это Марко Даффи, — представила его мама.

— Мне лучше обращаться на вы или Марко сойдет? — спросила я.

— Можно Марко, мэм.

— Черт, Марко. От присутствия телохранителей мне и так не хорошо. А если будешь называть меня мэм, то я буду еще больше беситься.

Уголки его губ слегка дрогнули.

— Принял, мэм.

Из моего горла вырвался низкий рык, хотя я не была уверена, бешенство ли это или удовольствие.

— Раз уж со знакомством мы закончили, — вставила мама, — нам нужно принести из машины твои вещи.

— Марко поможет. Уверена, что он не против принести пользу своими мышцами, раз уж и так пойдет со мной вниз, — заверила я маму прежде, чем взглянула на Марко для подтверждения.

— Нисколько, мэм.

Я не обратила внимания на его «мэм», понимая, что со своим замечанием звучала бы как заезженная пластинка.

Он шел вслед за мной, маневрируя между студентами, несущими коробки и чемоданы, пока мы не дошли до лестницы в конце коридора.

— Марко, сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — ответил он, пока мы спускались на первый этаж.

— Женат?

— Да, — сказал он, затем открыл дверь, оглядел местность и разрешил мне пройти.

— А дети? — поинтересовалась я.

— Жена беременна.

— Мои поздравления, — сказала я и последовала за ним на улицу.

— Спасибо, — бросил он, не отрывая взгляда от прилежащей территории.

— Ты учился в колледже? — спросила я, когда мы подошли к маминому кроссоверу «Мерседес», припаркованному у тротуара. Я разблокировала замки и открыла заднюю дверь.

— Нет, мэм. Армия. Силы особого назначения.

— Марко, спасибо за твою службу, — поблагодарила я. — Но все равно прости, что теперь ты застрял в колледже. Постараюсь, чтобы ты не особо заскучал.

— В скуке нет ничего плохо, — заверил он и подошел к задней дверце машины. — Она подразумевает безопасность.

Я промолчала, а Марко достал несколько контейнеров. Я схватила одежду на вешалках, перекинула ее через плечо, и мы пошли обратно.

Потребовалось несколько часов, чтобы забрать из машины все вещи, а потом разобрать их. Когда пришло время прощаться с мамой, она обняла меня так крепко, будто больше мы с ней никогда не увидимся. Я ощущала ее тревогу от того, что она оставляет меня одну. На протяжении полугода я была рядом с ней и иногда встречалась с психотерапевтом. Последний раз мы прощались во время моего отъезда во Францию, где меня почти изнасиловали и похитили, а моего телохранителя ранили. Я не отталкивала ее все это время, потому что она нуждалась во мне. Да и на самом деле, я в ней тоже.

Марко стоял за дверью, пока я украшала стены плакатами с пейзажами бело-песчаных пляжей и частных островов. На стол поставила фотографии в рамках. Парочку с родителями и мной на пляжах в Греции, парочку с нами на яхте в Средиземном море. Фотографии напоминали мне о счастливых временах, отчего я надеялась, что они принесут мне утешение и позволят окунуться в другой мир, если этот станет невыносим.

Чтобы заглушить все еще слышимый рэп, я включила песни в стиле кантри Люка Брайана[1], затем встала на стул и развесила по периметру комнаты белую гирлянду. Полная темнота ночью не для меня. Я могла заснуть только со светом. В самом уголке, где стена встречалась с потолком, я нажала пальцем на гвоздик. Приблизившись, прищурилась, глядя на тонкий провод, тянущийся из потолка, и дернула за него.

Дверь распахнулась, и внутрь влетел Марко.

— Что такое?!

Душа в пятки ушла от такого неожиданного вторжения.

— Боже, Марко! Можно и постучать!

— Извините, мэм, просто…

— Это камера?

Он переступил с ноги на ногу.

— Да.

— Вы наблюдаете за мной?

— Нет.

Я спустилась со стула на пол и запрокинула голову назад, чтобы посмотреть в его глаза. Я не была низкой, но он просто огромен.

— Тогда почему ты сюда вошел?

— Срабатывает сигнализация, если к камере прикасаются, — объяснил он.

— Откуда мне знать, что ты не будешь подсматривать, как я переодеваюсь?

— Не буду.

— А если я парня приведу?

Он отрицательно покачал головой.

— Сначала я обыщу его, но запись смотреть не буду.

Хоть я и понимала цель этих мер, все же в моей комнате никогда не было камеры. Я терпеть не могла того факта, что теряю остатки своей личной жизни.

— А где другие камеры?

— В коридоре. У центрального и черного входов. У центральной и черной лестниц. И в подвале. Если там кто-то появится, мы сразу же узнаем.