Твою мать. Я застыл на месте от ее честности.

— Можешь подобрать свою челюсть, — заявила она. — Просто хотела, чтобы ты знал — я ценю все, что ты делаешь для меня.

Вот этого я не ожидал.

Она развернулась и двинулась к входу в общежитие.

— Мне нужно припарковать машину, — сказал я.

Она обернулась, озадаченно подняв брови.

— Поехали со мной.

Кресли распахнула глаза. Моя просьба явно застала ее врасплох.

И не только ее.

— Может тебе удастся лучше разглядеть звезды, — продолжил я, ненавидя себя за каждое слово, слетающее с губ. Я бы мог спокойно проводить ее до комнаты и затем припарковать машину на стоянке.

Уголки ее губ поднялись вверх, и даже в темноте было заметно, как заблестели ее голубые глаза. Отойдя от входа в общежитие, Кресли направилась к машине, открыла дверцу переднего пассажирского места и залезла внутрь.

Я вернулся на водительское сиденье и решил не упоминать тот факт, что она села спереди. Ладно, я все равно нарушаю все правила.

— Наверное, тебе это уже так наскучило, — сказала она, глядя в окно, пока я направлялся к стоянке.

— Что?

— Везде возить меня, сопровождать повсюду.

Я пожал плечами. Были и плюсы. Много свободного времени, мало общения с людьми, но и постоянная угроза опасности.

— Спасибо, что сидишь под моей дверью, — сказала она, поворачивая голову ко мне. — Я знаю, что ты там каждую ночь.

— Ты спала, — добавил я.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, ты меньше истеришь.

Она зашлась смехом, непривычный звук которого заполнил собой весь салон.

— А это правда, да?

Заехав на стоянку, я нашел место для парковки.

— Это шутка. Теперь ты посреди ночи не пишешь мне сообщения о том, что пойдешь в туалет, — объяснил я и, заглушив мотор, взглянул на нее. — И я не слышал шагов, так что решил, что ты спала.

— После случившегося во Франции, — начала она, — мне трудно спать. Меня мучает его голос из воспоминаний, в которых он прижал меня к стене своим мерзким телом. — Я не перебивал Кресли, понимая, что ей необходимо выговориться. — Он назвал меня le foude fortune. Шутом судьбы. И теперь, стоит мне закрыть глаза, я слышу эти слова… Мама даже спала в моей комнате. Об этом я ее не просила, но, наверное, ей самой становилось легче от осознания, что я в безопасности. Через какое-то время его голос исчез. И, похоже, только здесь я осознала, насколько нуждалась в чей-то компании, чтобы не вспоминать его.

Я солгу, если не признаюсь, что теперь не пожалел о том, что так часто раздражался на нее.

Кресли рассмеялась.

— Спорю, ты думаешь: «Спасибо, что она не попросила меня спать вместе с ней».

— Это уже что-то новенькое, — согласился я и, открыв дверцу, вышел из машины.

Кресли вышла из машины и взглянула на меня поверх капота.

— Если ты пытаешься казаться несгибаемым, то можешь улыбнуться — я разрешаю.

— Что?

Обойдя машину, она встала около меня.

— Ну, я веселая — я это знаю. Так что тебе, наверное, тяжело находиться рядом со мной и не улыбаться.

— Считаешь себя веселой? — спросил я.

Она ухмыльнулась.

— Я знаю, что я веселая.

Мы стояли, прислонившись к машине, между нами повисло приятное молчание.

— Ты был прав, — произнесла она.

Я взглянул на нее: Кресли смотрела на небо. Я последовал ее примеру. С парковки открывался практически панорамный вид на небо, на котором виднелись все звезды и созвездия. По-настоящему завораживающее зрелище.

— Меня поражает, что люди не ценят окружающую их красоту, и мы столько вещей принимаем как должное. Но после той ночи я поклялась, что больше так делать не буду. Помню, как меня откинули к стене, и я понимала, что он изнасилует меня. И все, что было в моих силах — это молиться о том, что я буду жить по-другому, если у меня появится еще одна возможность. Буду жить правильно.

Я гордился своей стойкостью, но и бесчувственным не был. Я способен испытывать эмоции. Представив Кресли, прижатую к стене, испытывающую страх за свою жизнь — такая беззащитная и испуганная — я почувствовал, как внутри меня все сжалось.

— Уверен, что ты не была плохой до того дня, — сказал я, чувствуя необходимость заполнить дыру, повисшую после ее честного признания.

— Почему ты это говоришь? — спросила она.

Я пожал плечами, хотя знал, что она не отвела взгляда от неба.

— Я разбираюсь в людях.

— И что…

Наш разговор прервал звонок моего телефона. Я достал его из кармана и поднес к уху.

— Да?

— Она с тобой? — спешно и, можно сказать, взволнованно спросил Марко.

— Да.

— Где вы?

— Уходим с парковки, — ответил я.

— Отведи ее в комнату. Стало кое-что известно, и нам необходимо решить, что с этим делать.

— Будем через пять минут.

— Будь начеку, — предупредил он и скинул.

Кресли метнула на меня взгляд, когда я направился в сторону ее общежития.

— Что-то случилось? — спросила она, следуя за мной.

— Нет.

— Врешь.

Я ускорился и стал осматриваться по сторонам, задаваясь вопросом, что Марко собирается мне рассказать. От криминалистов мы уже узнали, что ни на посылке, ни на духах не было отпечатков пальцев. Также было невозможно отследить, откуда ее отправили. Эти подонки постарались изо всех сил отправить посылку максимально незамеченной, не связываясь с основными транспортными компаниями. Это значило две вещи. Это был не конец. И люди, стоявшие за происходящим, знали свое дело.

Мы с Марко не могли потерять бдительности ни на минуту.

— Говори, что происходит, — заявила Кресли, когда мы приблизились к общежитию. — Мне стоит волноваться?

— Ты знаешь, что опасность всегда возможна. И именно поэтому с тобой охрана. Так что тебе нечего волноваться.

— Как же ужасен этот мир, — вымолвила она, качая головой.

— Прямо Америку открыла.

— Когда стало неправильным человеку получать деньги из собственной компании, которую он основал с нуля? Почему теперь он должен волноваться из-за людей, угрожающих его семье, и пытающихся заполучить незаработанные ими деньги?

— Думаю, что богатые всегда этим рискуют, — добавил я.

— Да, но я-то не богатая. Я не выбирала эту жизнь.

— К сожалению, она твоя, — сказал я.

Мы подошли к запасной двери общежития: именно через нее я предпочитал возвращаться в здание со стоянки. Открыв дверь, я проверил пустующую лестницу, ведущую в подвал, из которого доносился звук работающих стиральных машин.

Когда мы поднимались по ступеням, я взглядом обследовал каждый лестничный марш и держал руку на пистолете, расположенном на поясе. Так я пытался не давать Кресли лишний повод для волнений.

— Когда-нибудь я буду жить в одиночестве на маленьком острове, — объявила она, не отставая от меня, — куда можно будет добраться только на лодке или самолете. Так я всегда буду знать, что ко мне кто-то едет.

— Похоже на сказку, — сказал я, когда мы поднялись на наш этаж.

— Ну да, мою сказку, — бросила она, подойдя к своей комнате.

Маленький узел скрутился у меня в животе. Впервые я понял ее. Вместо своей настоящей жизни Кресли предпочтет жить в одиночестве на острове, чтобы знать обо всех приближающихся опасностях. Я быстро осмотрел ее комнату, пока она ждала меня в коридоре, и вернулся к ней.

— Готово.

Я направился к комнате Марко.

— Спокойной ночи, Тристан, — окликнула меня Кресли.

Замерев у комнаты Марко, я обернулся в ее сторону. Мудак был прав только в одном. Она, и правда, прекрасно выглядела в этом красном платье.

— Спокойной.

Кресли

Переодевшись в пижаму, я залезла под одеяло. Несмотря на позднее время, позвонила маме, ведь мне нужно было знать, что происходило. Возможно, Тристан и немногословен, но что-то точно случилось.

Мама ответила после двух гудков.

— Кресли?

— Мам, привет.

— Дорогая, как ты? — Казалось, маме стало легче от звука моего голоса.