День обещал быть хорошим.

Они посетили несколько виноделен и неспешно пообедали в одной из них. Пришло время возвращаться. Натали не терпелось сесть за компьютер и внести несколько новых идей. Пока Таннер вез их к дому, она быстро писала.

— Ой. — Наконец подняв голову, она поняла, что они едут совсем не в «Майлиос». — Куда мы едем?

— Увидишь.

— Ладно.

Натали глубоко дышала и пыталась наслаждаться пейзажами, пока Таннер ехал по проселочным дорогам, почти не отвечая на ее болтовню. Они ехали почти час, машина забиралась все выше, пока не остановилась на площадке над озером Сонома.

— Лучший вид в городе, — сказал Таннер. — Идем.

Они вышли из машины, и Натали села на скамейку для пикника рядом с Таннером и уставилась на красный огненный шар в небе. Заходящее солнце протянуло размытые оранжевые и розовые пальцы к вершинам пихт внизу.

— Как красиво, Таннер.

— Одно из моих любимых мест.

— Понимаю почему, — улыбнулась Натали и повернулась к Таннеру. Он наблюдал за ней. — На что ты смотришь?

— На тебя.

Он провел пальцем по ее щеке, и его прикосновение отозвалось дрожью во всем теле. Он сидел достаточно близко, чтобы поцеловать ее. Если бы хотел. Если бы она позволила. Он придвинулся ближе, и сердце Натали заколотилось быстрее.

— Я тут думал кое о чем, — тихо сказал он.

— Хорошо. Мне записывать?

Она слегка отодвинулась, пытаясь увеличить расстояние между ними. Его смешок заставил ее улыбнуться, но когда он взял ее лицо в ладони и зарылся пальцами в волосы, ее улыбка растаяла.

— Сомневаюсь. — Он наклонился еще ближе, так что их носы соприкоснулись, его теплое дыхание завлекало ее мысли в места, не имеющие отношения к бизнесу. — Я считаю, что нам надо пересмотреть запрет на поцелуи.

— Считаешь?

Она потерялась в его смеющихся глазах. Совершенно, полностью, восхитительно потерялась.

— Считаю.

— Таннер, я не уверена. Я...

Низкий рык застрял у него в горле, когда он осторожно коснулся губами ее губ.

— Мышка, ты слишком много думаешь.

— Кто-то из нас должен.

— Иногда размышления переоценивают.

Таннер прижался к ее губам, сначала нежно, пока она не расслабилась и не начала отвечать. Не успела Натали понять, что происходит, как сдалась, растаяв в его объятиях, и поняла, что он прав.

Размышления определенно переоценивают.

Поцелуи Таннера зажгли внутри нее огонь. Она провела пальцами по его волосам, по крепкой спине и рукам, которые так осторожно держали ее. Его губы воспламенили чувства, готовые и способные толкнуть ее на опасную территорию.

— Таннер. — Натали оторвалась от его губ и перевела дыхание. — О боже.

— Да.

Он выдохнул и прислонился своим лбом к ее.

— Я все еще не уверена, что это хорошая идея.

Он отстранился немного, и его лукавая улыбка говорила, что ему плевать.

— Расслабься, Натали. Признай, что тебе понравилось. Я никому не скажу, обещаю.

Она закатила глаза и подалась к нему в объятия:

— Ты неисправим.

— Словарь.

— Да пофиг.

Натали счастливо вздохнула и провела пальцем по венам на его загорелой руке.

Таннер приподнял ее подбородок:

— И чтобы ты знала, этот поцелуй не был ошибкой. И первый тоже.

Она всмотрелась в его серьезное лицо:

— Ты уверен?

Он не ответил ей словами, просто снова заключил в объятия и целовал, пока все не перестало иметь значения. Наконец Натали поборола глупость и уперлась ладонями ему в грудь.

— Хорошо, я тебе верю.

— Пожалуйста, не увольняй меня. Я обещаю, что это не помешает моей работе.

Таннер переплел их пальцы, и она подозревала, что он пошутил только наполовину.

Натали усмехнулась и покачала головой:

— Я тебя не уволю. Но, вероятно, мне придется уволить Кэнди.

— Кэнди? Почему?

— Потому что мне кажется, что она нацелилась на вышестоящее руководство.

— О, правда? — Таннер засмеялся. — Не думаю, что она подходит на такую должность. Для этой работы нужен человек мегаорганизованный вплоть до раздражения, с очень странным музыкальным вкусом, который знает все мои слабые места.

Натали хихикнула.

— Я не специально. Не всегда. — Она положила ладонь ему на щеку и смотрела на золотые искорки в его глазах. — Спасибо, что привез меня сюда. Что... — Почему так сложно озвучить свои чувства? — Что веришь в меня. Ты же веришь?

Он кивнул.

— Верю. И думаю, что из нас получится отличная команда. — Свет в его глазах померк, когда солнце опустилось ниже. — Все, что происходит, потеря Марни, возможно потеря детей... твое присутствие делает жизнь немного легче.

— Вот уж не думала, что когда-либо услышу такое. — Они вместе посмеялись, потом сидели молча, пока наконец Натали не спросила: — Таннер, можешь рассказать, что случилось? С твоей сестрой? Твоя мама сказала, что она в коме, в учреждении долговременного ухода, но я не знаю всей истории.

Таннер потер переносицу.

— Хорошо. — Он вздохнул и посмотрел на нее уставшими глазами. — Было начало августа. К нам пришли друзья на барбекю. Марни сбежала в середине. Дети были сами не свои. Мы не знали, куда она отправилась. Она не брала трубку. Я выдумал отговорку, что она поехала навестить заболевшую подругу.

Он поднял руки и сцепил их в замок за шеей.

— Я поднаторел в этом за последние годы. Говорить им неправду. — Он пристально уставился на нее. — Кроме биполярного расстройства, у Марни были и другие проблемы. Наркотики, алкоголь. Она могла бросить пить лекарства. Позже она позвонила мне, около двух ночи. Пьяная. Хотела, чтобы я за ней приехал. — Он закрыл глаза и наклонился вперед. — Я был зол, и ты, вероятно, можешь представить, каким вышел разговор. Я сказал ей взять такси. Следующий звонок раздался примерно через час. От полицейских.

Сердце Натали колотилось в груди.

— Она села за руль.

Таннер опустил голову:

— Она села за руль. Врезалась в отбойник на первом шоссе. Она была без сознания, но пульс присутствовал. Повреждения спинного мозга оказались слишком тяжелыми. Она так и не пришла в сознание. Через неделю нам сказали, что если мы хотим держать ее на искусственной вентиляции, то должны перевести ее в соответствующее учреждение, где за ней будут ухаживать. Полагаю, мы все надеялись, что она как-нибудь справится, сделает невозможное. Последние тесты на прошлой неделе показали отсутствие мозговой деятельности.

— О Таннер.

Она взяла его за руку.

— Теперь я не пью из-за Марни. Думаю, так будет лучше для детей. Они достаточно навидались. Хотя признаю, иногда очень хочется, но я не хочу оказаться рядом с ними без тормозов, как частенько была она.

Он обнял ее за плечи.

— Ты хороший человек, Таннер Коллинз. — Натали прижалась к нему, пытаясь найти правильные слова. — Что дальше?

— Мы отпустим ее. Мама хочет сделать это сейчас, до праздников. Говорит, так будет легче для всех. Она уже позвонила отцу и Рэнсу, отцу детей. — Он вскочил и заходил туда-сюда, пиная маленькие камушки. — Я не знаю, как это сделать.

Мертвенно-бледное лицо, загнанный взгляд — все в нем говорило, что он считает себя виноватым.

Она могла рассказать ему сколько угодно возможных сценариев, которые он, вероятно, уже слышал. Сказать, что он мог подобрать Марни и все равно попасть в аварию. Сказать, что Марни могла сбить машина, пока она переходила дорогу.

Но она не могла рассказать ему свою историю.

Не могла сказать, что иногда вещи просто случаются, ты совершаешь ошибки и как-то учишься жить с последствиями.

Вместо этого она в несколько шагов сократила расстояние между ними, обвила его руками и крепко обняла.

— Таннер, мне так жаль.

Судорожно выдохнув, он обнял ее в ответ, уткнулся лицом в ее волосы и прижался губами к виску.

— Ее уже нет, — прохрипел он. — Я знаю. Просто не знаю, как ее отпустить. В эмоциональном плане, наверное.

Натали кивнула и подняла на него глаза.