- В поездке будет много детей?
- Не очень, но Кирилл не одинок. К слову, хороший паренек. Родителям с ним повезло.
Виктория скосила глаза на его правую руку, опять лежащую на поручне: обручального кольца у Громова не было, и это ей понравилось. Но тут гляциолога кто-то окликнул, и Юрий, извинившись, ушел. Вике стало грустно. Плотнее завернувшись в шарф и натянув шапочку на уши пониже, она пошла вдоль борта корабля, пытаясь успокоить расшалившиеся мысли.
Спустя некоторое время «Душа океана» отдал швартовы и стал неторопливо отдаляться от причала. Гула корабельного мотора на высоте пассажирской палубы второго класса практически не ощущалось. Сначала судно шло малым ходом к выходу из залива. Медленно плыли назад низкие двухэтажные дома, ангары, доки, краны. Отдалялись и заволакивались дымкой горы Огненной Земли. Стоявшие на приколе и встречные суда напутствовали собрата протяжными гудками. «Душа океана» отвечал, и над водой плыл почти непрерывный вой корабельных низких голосов.
Вика дошла до носа, поднялась по трапу на верхнюю палубу и оказалась на обзорной площадке, где уже толпился возбужденный народ. Данная часть корабля отводилась преимущественно для гостей Павла Долгова, но прямого запрета на посещение этих мест не было, в конце концов, они уважаемые артисты, а не слуги, и Вика прошла чуть дальше, стараясь держаться вне поля зрения высоких вельмож.
Впрочем, на нее мало кто обращал внимание. Звучала иностранная речь, то и дело слышались щелчки фотоаппаратов. Но особо выделялась шумная группа наших туристов, среди которых Вика опознала очень известного актера Сергея Абызова и не менее известного продюсера Игоря Симорского. Возможно, ей следовало подойти к ним ближе и свести знакомство, совместная поездка как нельзя лучше способствует укреплению полезных связей. Однако она незаметной тенью скользнула мимо, встала у борта и перегнулась вниз.
Мощный форштевень ледокола неспешно резал темно-синюю волну, отваливая под острым углом белопенные пласты. Девушка подумала, что это и впрямь похоже на работу плуга, и выражение «бороздить океан» взялось не с потолка.
Ветер крепчал, ход нарастал, и скоро залив, заполненный яхтами, рыбацкими посудинами и круизными десятипалубными лайнерами остался позади. Непередаваемое чувство радостной свободы охватило Викторию. Вот теперь можно было точно сказать: ее неожиданное и удивительное приключение началось по-настоящему.
2. Ужин и новые встречи
Перед ужином Вика зашла к себе, чтобы умыться и оставить верхнюю одежду, поскольку добраться в столовую можно было и по внутренним коридорам.
Пока она торчала на палубе, открытой всем ветрам, то ощутимо замерзла, и теперь с удовольствием подставила руки под горячую воду, слегка пахнущую железом.
Каюта была пуста, соседки уже ушли ужинать. Сигнал следовать в столовую застал Завадскую на обзорной площадке; она долго плутала по палубам, и, когда вспомнила, куда заселилась, прошло минут пять, не меньше.
Снимая куртку, Вика увидела, что бумажная роза, которую ей вручил иллюзионист по дороге и которую она небрежно бросила на койку, превратилась в настоящую.
Девушка удивилась, оглянулась на плотно закрытую дверь и осторожно взяла в руки цветок. Шипы на стебле были аккуратно срезаны. «Интересное продолжение фокуса, – подумала она, вдыхая аромат. – И зачем Ашор заходил в каюту?»
Как бы там ни было, этот жест ее тронул…
Вика положила розу обратно на покрывало и, мимоходом кинув взгляд в зеркало, крепившееся на двери, вышла в коридор.
*
На ледоколе было две столовые, круглосуточный бар и ресторан. Ресторан с роскошной картой вин, конечно, отводился для пассажиров первого класса. Там была небольшая сцена, играла живая музыка, а блюда подавались по выбору из меню. Столовую посещали ученые и артисты, атмосфера в ней царила демократичная. Экипаж и обслуга питались отдельно. Бар же располагался рядом с обзорной площадкой на самом верху.
Столовая для пассажиров второго класса была хороша, прежде всего, огромными панорамными окнами. Повсюду стояли круглые столы, накрытые белыми скатертями, на 8 персон каждый, а по углам возвышались пальмы в горшке. Актеры из труппы Бекасовой заняли столики наособицу, держась вместе.
Вика выбрала стул рядом со своими соседками по каюте, хотя, наверное, это было не обязательно. Все рассаживались, как хотели. Невольно она поискала глазами иллюзиониста. Тот сидел далеко, в противоположном углу, но поймал взгляд Завадской и улыбнулся, чуть наклонив голову в знак приветствия. Вика тоже мимолетно улыбнулась, но продолжать зрительный контакт не стала. Тем более, что Бекасова, постучав вилкой по бокалу, потребовала минутку внимания.
– Сразу после ужина, – объявила она, – жду всех в театральном салоне на верхней палубе. Прогоним завтрашнюю пьесу целиком.
Ответом ей были расстроенные лица и тихий ропот. Молодежь уже предвкушала поход в корабельный кинотеатр, тем паче, что полновесные прогоны обычно проводились не по вечерам, а с утра, на свежую голову.
– Репетиция это святое для каждого актера! – отчеканила Бекасова, разом пресекая зарождающийся протест. – Многие из вас вводились на роли буквально вчера, и я хочу еще раз посмотреть на ваше взаимодействие. И напоминаю в последний раз: суфлеров у нас нет, поэтому текст должен от зубов отскакивать! Иначе вылетите у меня из театра и из профессии. Всем ясно?
Стулья по соседству с Викой остались незанятыми, мало кто из труппы хотел сидеть за одним столиком с режиссером, обладавшей тяжелым характером. На этот подвиг отважились только партнер Завадской Сережа Давыдов, циркачка Анна Егорова (парочка держалась за руки, полагая, что под столом не видно), да пожилой актер Евгений Урусов.
Пустое пространство слегка нервировало Викторию, сюда мог сесть кто угодно. Поэтому, когда в ресторан вошла шумная мужская компания, среди которых выделялся ее новый знакомый гляциолог Громов, она обрадовалась. Вика не сводила с вошедших глаз, внимательно следя, куда они направятся. Совсем свободных столиков не осталось, так что группе опоздавших так или иначе пришлось бы дробиться. Конечно, Вика могла бы привлечь внимание Юрия, помахать ему рукой, но не сделала этого.
Однако Юрий сам ее заметил и вместе с еще одним человеком направился в ее сторону.
– Простите, здесь свободно? – вежливо осведомился он у Бекасовой, безошибочно распознав в ней главную, и, получив разрешение, занял стул подле Вики.
Его спутник, представившийся Владимиром, уселся рядом. К своему удивлению в нем Вика опознала одного из охранников Долгова – она видела их у трапа. Правда, ракурс тогда был неблагоприятным, но Владимир отличался характерной внешностью: коротко стриженая голова, крупные, все подмечающие глаза, обведенные кругами недосыпа, и уверенные движения мужчины, знающего себе цену и не ведающего страха. Завадская вряд ли могла ошибиться.
Оторвавшись от созерцания охранника, она переключилась на Громова, но, встретившись с чуть насмешливым взглядом, отвернулась, храня видимое равнодушие.
Юра Громов, впрочем, не стал ее пытать, а обратился к Бекасовой:
– Поверить не могу, счастливый случай свел меня с бесподобной и неподражаемой Елизаветой Даниловной! Позвольте выразить вам свое восхищение.
– Благодарю, – неожиданно кокетливо произнесла Бекасова.
Лед был благополучно сломан, сердце главы актерской труппы покорено, а когда Громов «узнал» Евгения Урусова и даже нашел несколько комплиментарных слов в адрес молодой поросли, за столом установилась непринужденная атмосфера. Вот только сама Вика чувствовала себя странно.
Украдкой она приглядывалась к вновь прибывшим чуть внимательнее, чем требовало простое любопытство, как если бы проникала в суть характера сложного в интерпретации персонажа. И ей показалось, что в поведении Владимира, по большей части молчавшего, присутствует мало объяснимая настороженность. Этот крепыш не был расположен к светским беседам и сейчас, улыбаясь направо и налево, явно себя пересиливал. Он удерживал на в общем-то приятном и пластичном от природы лице несвойственную ему статичную мину и нет-нет да и впивался на секунду взглядом то в одного соседа, то в другого, будто пытался прочесть мысли. Он то и дело прохаживался взглядом и по залу, вбирая детали обстановки, и был собран, сжат, как пружина, хотя охраняемого объекта – господина Долгова – в столовой не было и в помине.
