Ледокол медленно и осторожно плыл меж плавучих льдов. Потребовалось еще не менее получаса виртуозного маневрирования, прежде чем они благополучно зашли в бухту, встали на якоря, и капитан отдал приказ спускать лодки для доставки пассажиров.

Как и говорил Громов, прибрежные воды Беллинсгаузена были свободны ото льда. Пока матросы занимались «зодиаками» и монтировали трап, пассажиры, весело переговариваясь, рассматривали постройки на берегу.

К удивлению, снега было мало – лишь отдельные белые пятна в низинах, да в отдалении вздымались то ли горы, то ли высокие холмы, укрытые ледниками. Две станции – Беллинсгаузен и Фрей были расположены настолько близко, что границы между ними даже не просматривалось. Поселения напоминали небольшой приземистый поселок, застроенный красными, белыми и синими домиками. Пространство между ними пестрело темно-зелеными мхами, которые в это время года активно шли в рост, и грязными, разбитыми дорогами. Там и сям торчали острые валуны и виднелись каменистые осыпи, изрезанные следами гусеничных треков. Прямо у воды ржавели бочки и невысокие полукруглые ангары, смотревшиеся очень старыми и заброшенными.

Корабль встречали и люди, и пингвины. Полярники махали руками тем, кто толпился вдоль бортов. Пассажиры махали в ответ. Пингвины, понятно, никому не махали, но, заразившись всеобщим возбуждением, потешно тянули шеи в сторону ледокола, хлопали ластами и крикливо выражали свой восторг.

Перед высадкой туристов опять заставили мыть сапоги в марганцовке. Багаж велено было оставить на палубе: чемоданы, коробки и сумки предстояло обработать переносными антимикробными лампами. После процедуры обеззараживания вещи отправлялись сразу в отель. Туристов же ожидала ознакомительная экскурсия по острову, чаепитие в гостевом домике Беллинсгаузена и трансфер до пятизвездочного «Белого берега», где ждали ужин и удобная постель в тихом номере с окнами на океан.

Поскольку остров Кинг-Джордж это преддверие Антарктиды, климат здесь не совсем «антарктический». Даже зимой температура редко опускается ниже минус пятнадцати, а уж летом и в солнечную погоду расхаживать без шапки и куртки, в одном только свитере вполне нормально. За это работники «настоящих антарктических станций» прозвали Кинг-Джордж «курортом», что, впрочем, жителям острова никогда не нравилось. На все завистливые подколки они возражали, что жизнь им сильно портит хмурое небо. «Уж лучше мороз и солнце, чем стылый дождь да снег» – говорили они.

И все же именно эту часть Антарктики из-за ее удачного расположения люди осваивали особенно настойчиво, буквально каждая страна захотела обозначить здесь свое присутствие. На антарктическом полуострове, как и на самом большом острове, лежащем через пролив, заложено множество баз, но действуют из них лишь малое количество. Недостаточно построить несколько домиков, их надо еще и обслуживать, а содержание полноценной станции удовольствие не из дешевых. Вот и стоят тут повсюду заколоченные домишки, посещаемые лишь пингвинами.

Однако полярная станция Беллинсгаузен, заложенная в 1968-ом, ни дня не пустовала. Год спустя впритык к ней чилийцы начали строить свою метеорологическую базу, которая ныне разрослась до целого городка, заимев магазины, почту и небольшой аэродром, откуда можно улететь в любую точку Антарктиды. На этот же аэродром раз в неделю транспортный самолет доставлял из Чили свежие продукты и вещи жителям близлежащих станций.

И русские, и чилийцы активно принимали туристов. В пяти километрах от побережья на месте старого палаточного городка совместными усилиями нескольких государств был построен отель «Белый берег»[11], способный принять под крышей до сорока туристов. Для желающих придуманы увлекательные программы и маршруты вдоль побережья. С аэродрома малая авиация развозила желающих по другим станциям и достопримечательностям Западной и даже Восточной Антарктиды. Как ни странно, подобная услуга пользовалась популярностью у любителей экстремального отдыха.

Возле почты на территории станции Фрей, откуда желающие туристы отправляли открытки со штемпелем Антарктиды, к Вике подошла Анна.

– Мы с Паганелем второго января вылетаем в оазис, все уже обговорено, – сказала она. – Ты не передумала?

– Нет, извини.

– Жаль. Вижу, ты умудрилась втрескаться в Юрочку по уши и слушаешься его во всем. Только не думай, что он не такой, как другие.

Вика твердо знала, что Егорова ошибается. Юра не походил ни на Матвея, ни на Ника. Он был серьезным и ответственным и алкоголем не злоупотреблял.

– Ты Юру совсем не знаешь, чтобы судить.

– А ты на Володю посмотри. Как говорится, скажи мне, кто твой друг, – Аня указала подбородком в сторону скучающего у наветренной стены Грача.

Телохранитель ждал Долговых на улице, поскольку все желающие внутри небольшого почтового отделения не помещались, а сам он не желал толкаться в тесноте. Словно почувствовав, что говорят о нем, Володя повернул голову и с прищуром оглядел девушек.

– Разве не видишь, с каким презрением он на нас смотрит всякий раз? – прокомментировала Анна, демонстративно разворачиваясь к почте спиной.

– Володя нормальный парень, – Вика упрямо свела брови. – Просто у него работа специфичная.

– Наивная ты, – Анна фыркнула. – Володя Юре в уши каждый день поет, какие мы с тобой негодяйки, он нас с тобой терпеть не может. И даже если узнает, что был не прав, ни за что не извинится, а станет только еще глубже копать, чтобы найти, к чему придраться. Не знаю, почему он такой женоненавистник, но он Громова к тебе ревнует.

– Но Юра-то ни при чем!

– Ты настолько ему доверяешь? Считаешь, что между другом детства и тобой он тебя выберет?

– Я даже не собираюсь ставить его перед подобным выбором!

– Что ж, оставайся при своих убеждениях. Только потом не плачь в подушку.

Анна собралась уйти, но Завадская, повинуясь внезапному импульсу, коснулась ее плеча:

– Тебя Володя чем-то сильно обидел?

Егорова ощетинилась, из чего Вика сделала вывод, что угадала.

– С чего ты взяла? Я просто констатирую факты.

– А мне кажется, дело в другом. Он же тебе нравится. Только его трудно заарканить – вот ты и злишься.

– Мало ли на кого я злюсь, – усмехнулась Егорова одним краешком губ. – Я, к примеру, и на братишку своего непутевого, знаешь, как злюсь? Но это не мешает мне постоянно вытаскивать его задницу из всякого дерьма. Мои истинные чувства, к сожалению, никого не волнуют на этом свете. Я привыкла и давно не обращаю внимания.

Выпалив это, Анна крутанулась на пятках и зашагала к показавшемуся в дверях почты Сергею Давыдову. А Вика смотрела ей вслед, слегка обескураженная. Ей было странно слышать от своей соседки по каюте подобные речи, ведь та всегда казалась ей, пусть шумной и наглой, но беззаботной. Неужели эта легкость была наигранной? Или Володя все-таки умудрился сделать или сказать нечто настолько нелицеприятное, что Анна больше не в силах была сдерживаться?

«Надо бы у Юры спросить, что там происходит между этими двумя, – подумала Вика. – Вдруг он что-то знает».

Прикрыв глаза, она представила себя Юрино лицо. Как поднимаются уголки его губ, когда он готовится улыбнуться. Как стремительно взлетают его брови, когда он удивляется. Или как тонкая морщинка намечается у него на переносице, если он на чем-то сосредотачивается в задумчивости… Да, Юра особенный, это совершенно точно, и Анна на его счет не права.

Вика считала себя достаточно зрелой, чтобы разбираться в мужчинах. Она стояла и улыбалась своим мыслям и воспоминаниям, не замечая, каким жадными взглядами, пусть и на расстоянии, пожирает ее Игорь Симорский.

Два часа назад Анна с Сережей уже выходили из столовой, когда Володя догнал их у самых дверей.

– Сергей, оставьте-ка нас на минуту, – бесцеремонно заявил он и присовокупил к словам такой хищный взгляд, что Сергей Давыдов моментально ретировался, бросив виноватое «Ань, встретимся потом у сходней».