– А тебе не все равно?

– Мне не все равно! – Грач едва удержался, чтобы не рявкнуть на своего работодателя. – Я могу понять, что наивный дурень Геннадий Белоконев грезит наяву. Но ты, Паша! Как ты мог на это повестись? Ладно, путь твоя жена жаждет добраться до сокровищницы, и ты ей потакаешь. Чего не сделаешь ради красивой ба… женщины. Но если еще и Борзин вошел с ней в сговор, то это уму не постижимо! Она вас всех околдовала что ли?

– Ты не веришь, что Хранилище существует?

– Я не верю своим ушам, что слышу весь это бред от тебя, Паш!

– Тогда что ты переживаешь? Если все бред, мы просто зря сгоняем туда на самолете, вот и все. И никакой опасности вообще не предвидится.

– Никакой опасности? А это? – Грач махнул у Долгова перед носом прозрачным файлом, куда был упрятан конверт анонима. – Кто все это пишет? И, главное, зачем? У вас в оазисе слет непредсказуемых безумцев намечается. Знаешь, Паш, я отказываюсь на тебя работать. Ты мне не доверяешь, плетешь какие-то многоходовки за моей спиной, кормишь сказками и скрываешь важную информацию. В таких условиях от меня нет никакого проку.

– Подожди! – Долгов встал и подошел к нему. – Подожди, Вов, не горячись.

– Я же чувствовал, что с вашим свадебным путешествием что-то не так. Что Пат мудрит и юлит. Но ты на все мои вопросы отвечал что? «Нет, Вова, никакого второго дна»! Надо было сразу плюнуть и уволиться!

– Мне и самому все это не слишком нравилось, – Павел отвел глаза. – Давай начнем с начала, Вов. Я без тебя не хочу ехать в оазис. Ты мне всегда спину прикрывал, а я тебе.

– И все коту под хвост, – буркнул Володя. – А причина до черта банальна: шерше ла фам. Твоя супруга наверняка оценит мой французский.

– Вов, мне честно жаль, что все так получилось! Да, мы ищем хранилище с древними технологиями. Это правда. Пещера существует – у Дюмона нашлись твердые доказательства. А руины станции в оазисе просто прикрытие. Как и церемония венчания. Мы не виноваты, что станцию там построили, но уж если построили… мы всем так и говорим: небольшой исторический проект по восстановлению справедливости. На самом же деле нам нужно то, что хранится внутри горы. На станцию можно даже не заглядывать. Пусть этот историк там копается в пыли и ржавчине. Я даже попрошу Жака, чтобы тот и носа туда своего не казал, если тебе так спокойнее будет.

Грач едва сдержался, чтобы не обложить босса от души.

– Паш, ты серьезно думаешь, что Белоконева направили в рухляди копаться? То есть это дитё, конечно, получит большое удовольствие, фотографируя старые кровати и дверные петли. Но тот, кто писал ему письма и выделял деньги на билеты, заброшенной халупой не ограничится.

– Да понимаю я все! – с досадой откликнулся Павел.

– Тогда ответь для начала, что именно нужно Патрисии? В пещере.

– Ципинь сюань.

– Что за хрень? – это китайское чириканье показалось Грачу очень знакомым. Кажется, что-то такое упоминал Геннадий Белоконев… Да, точно, еще он называл его «черным солнцем».

– Это примерно такой вот конус с бубликом на остром конце, – Павел развел ладони, демонстрируя нечто размером с футбольный мяч.

Грач все-таки выругался.

– Ну прости, – повторил Долгов. – Я и сам не рад, что покойный отец втянул меня во все эти дрязги. Но на кону престиж нашей науки. На кону много миллионный заказ от правительства! А все расчеты по образцу и чертежи, касающиеся этого заказа, ты знаешь, пропали после смерти отца. Их наверняка спер Стальнов! Ему они бесполезны, потому что зашифрованы. Салават утверждал, что отец все на свете шифровал. И Стальнов в сердцах запросто мог их уничтожить – лишь бы мне досадить. Я уверен, что отцовские бумаги мы уже никогда не найдем. А если и найдем, ни за что не прочитаем, потому что ключ от шифра у отца в голове был!

– И что, этот конус с бубликом тебя спасет? – с недоверием спросил Грач.

– Я могу отдать его военным вместо отцовского образца. Пусть они сами с ним носятся и разбираются. Да, не совсем то, чего они хотели. Но если он еще и в рабочем состоянии…

– Да ему тыща лет! – воскликнул Грач.

– Гораздо больше. Но древние на совесть делали.

– Если бублик все еще в пещере, и советские инженеры с «Надежды» до него не добрались.

– Не добрались, я это точно знаю, – твердо заявил Павел. – Хотели, да не смогли. Ципинь сюань все еще там. Меня важные люди в правительстве заверили, что согласны на замену. А Патрисия меня спасает, понимаешь? Отцовский бизнес спасает, будь он неладен, и репутацию лаборатории! И если бы Жак Дюмон не обратился в ее фонд, мы бы тоже остались на бобах. Мы им всем обязаны в настоящий момент. Они могли бы сохранить это открытие для себя, для своей страны, но прикрывают наши огрехи. Так что французов не трожь! Ты меня слышал?

– Слышал, – мрачно сказал Грач. – Но согласись, Паша, у Белоконева информация тоже очень точная. Судя по подметным письмам, его ведут очень плотно. Он не просто любознательный школьный учитель, отправившийся на экскурсию, за ним целая сеть, организация. Что мы можем им противопоставить?

Однако Павел отреагировал совсем не так, как хотелось бы Грачу:

– Вот ты этим и займись! Выведи всех на чистую воду. Об этом Белоконеве ничего толком не известно: откуда он взялся, чего хочет. Судя по тому, что ты про него говоришь, он из детсадовского возраста не вышел. Но некто взялся ему помогать, а мне – вставлять палки в колеса! С какой стати?!

– Тебе он тоже помогает, если рассматривать то письмо не как угрозу, а как желание предостеречь, – справедливо заметил Грач. – Не поехал бы ты в Антарктиду, беды бы не знал.

– И заплатил бы неустойку по оборонному контракту! Ты хотя бы представляешь себе, какая там сумма?

– Лучше потерять состояние, чем голову.

Но Долгов отмахнулся:

– Мы сделаем проще. Найди мне эту сволочь! Перерой весь корабль, но найди! Никто не сойдёт на берег, пока мы не вычислим анонима и его сообщников!

Грач подумал, что задача будет не из простых, и пожалел, что в свое время не послушался Юрку и не послал этого авантюриста к чертовой бабушке. А теперь, на ходу с ледокола не спрыгнешь.

– И сними пальчики у всех, кто плывет на корабле! – продолжал сыпать указаниями Павел. – У тебя же есть с собой прошлые отпечатки, те, что на нашей записке?

Тут уж Володя не утерпел:

– Зато у меня нет полномочий!

– Плевать на полномочия! Аноним вот-вот припрет меня к стенке и вовсю насмехается! Слушай, Володя, не мне тебя учить. Используй посуду, стаканы… незаметненько, без скандалов. Если кому-то надо дать на лапу, то дай!

– Здесь несколько сотен человек, процедура займет время, а у меня даже нет нормального оборудования. Я все буду делать по старинке, сидеть с лупой… за сутки я не управлюсь, даже если добуду всю эту прорву отпечатков!

– Но у тебя же есть кто-то подозрительный на примете? Ведь есть? Начни с них. Кстати, ты с папкой этой ознакомился? – спросил Долгов, меняя тему. – С историческим материалом.

– Не успел.

– Тогда дай ее мне. Пока ты будешь искать злодея, я изучу, что нарыл историк. Возможно, так удастся установить мотивы анонима, и это нам поможет.

Скрепя сердце Грач отдал Долгову папку с файлами и, отпущенный взмахом руки, покинул каюту, костеря про себя всех вместе взятых.

После ухода начальника службы безопасности Павел Долгов сел на кровать и открыл папку Белоконева. Как бы он ни вел себя при посторонних, чтобы ни говорил, но антарктическое предприятие жены беспокоило его. Иногда он даже спрашивал себя, а не сделал ли он только хуже, поддавшись на ее уговоры?

Тема в папке была непривычная, сложная, но Павел заставлял себя вникнуть, пока ему никто не мешал. К сожалению, побыть одному удавалось сейчас редко, а обсуждать с Патрисией… В том-то и дело, что он ощущал ее заинтересованность и давление, а ему требовалось разобраться самому…