— Я думаю, Сергей Тарасович, — повернулся к директору Пронин, — пора приступать к конкретным делам. После актива соберем мастеров, сварщиков, вальцовщиков — прямо в цехе, у агрегатов. На месте сообща и разберемся. И вы, товарищ Водников, обязательно пригласите весь ваш инженерный корпус. Обязательно пригласите и ветеранов завода, — обратился Пронин к Косачеву и Уломову. — Я помню ваших людей — орлы! Курасов Сергей Сергеевич, Хомутов Игнат Прокофьевич, Воронков Петр Максимович.

— Воронков уже не работает на заводе, — сказал Уломов. — Недавно ушел.

— На другое место оформляется, — пояснил Косачев.

— Прекрасный товарищ, — продолжал Пронин. — Как же, я помню. И еще обязательно пригласите Шкуратова Никифора Даниловича. Мы с ним дружно работали, я и в доме его бывал. Помнишь, Андрей, ты десятый класс кончал, к экзаменам готовился?

— Точно, — отозвался Шкуратов. — Я думал, вы меня не узнали.

— Такого сокола не узнать! Как батя, здоров?

— Здоров. Шумит.

— А что же в цехе его не видно?

— Занят он. Неотложное личное дело, — пояснил председатель фабкома Квасков. — Семейные события, так сказать.

— Что такое? — спросил Пронин.

— Взял отпуск на неделю, — сказал Косачев. — Задумал свой юбилей справлять. Предлагали во Дворце культуры, не согласился, говорит, хочу в родном доме, среди своих. И нас пригласил, конечно. Да мне, если ходить на все свадьбы, юбилеи, проводы на пенсию, дни рождения детей, надо бросать работу, Иван Николаевич.

— Это верно, — согласился Пронин. — На всех праздниках не погостюешь, но в данном случае надо бы сделать исключение. Старая рабочая гвардия, надо почтить. Много гостей собирает?

— Человек семьдесят, — ответил Андрей Шкуратов. — У бати такой размах. Хоть в три смены гуляй.

— Интересно получается. А если я без приглашения приду, думаю, не прогонит отец? — спросил Пронин.

— Что вы? Еще как будет рад! — сказал Андрей.

— Это же общее рабочее собрание, товарищи, — пошутил Пронин. — Самый раз поговорить по душам с рабочим классом.

— Пожалуй, ты прав, Иван Николаевич, — поддержал Пронина Косачев, — надо уважить старого друга.

Партийный актив проходил в конференц-зале. К началу заседания приехал секретарь горкома Василий Павлович Астахов. Все вопросы обсуждались деловито, без трескучих фраз, выступающие говорили коротко, конкретно, по существу дела. Видно было, что коллектив серьезно подготовлен к новой работе, ждали только разрешения и команды сверху.

Косачев был в приподнятом настроении, сидел как на празднике. Он был очень доволен и не скрывал этого, глаза его счастливо поблескивали.

— Я рад, товарищи, — сказал он в своем выступлении, — рад, что именно нашему заводу поручили начинать такое дело. Для меня, да, я думаю, и для всех вас, это праздник. Пройдет время, другие будут выпускать такие трубы лучше наших, обгонят нас, достигнут новых высот мастерства, но наше первое начинание никогда не забудется.

Секретарь горкома Астахов с легкой укоризной бросил реплику с места:

— Заводской праздник — дело хорошее, Сергей Тарасович. Я понимаю твое настроение. Но не рано ли праздновать победу? Ты лучше скажи: какая помощь сегодня нужна заводу от горкома?

Косачев, наклонив крутолобую голову, спокойно ответил:

— Я еще не кончил своей речи, Василий Павлович. А начал я победным тоном потому, что, откровенно говоря, мне и не хотелось скрывать своей радости. Это факт, что сегодняшний день для нас праздник. Но, если уж вы задали конкретный вопрос, я отвечу. Вот здесь у меня на отдельном листке записаны просьбы к горкому. Не хочу ловить вас на слове, товарищ Астахов, но раз вы заговорили об этом, значит, я полагаю, горком уже успел подумать, как нам помочь. Легче будет сговориться. Во-первых, нам нужно жилье для приезжающих и для своих коренных специалистов. Восемь, а может, и десять квартир.

— Правильно! — раздался голос инженера из конструкторского бюро Миронова. — Пора решить этот вопрос.

— Рассмотрим совместно с исполкомом, постараемся решить положительно, — пообещал Астахов. — Что еще надо сделать?

— Пора наконец улучшить работу городского транспорта, — продолжал Косачев. — Надо сделать так, чтобы с утра к заводу подавали добавочных десять — двенадцать автобусов. Наступили холода, из-за перегрузки транспорта многие рабочие тратят на поездку от дома к заводу и обратно по два, а то и по три часа лишних. Надо сделать так, чтобы люди поменьше времени тратили на переезды и побольше отдыхали. Тогда и производительность труда увеличится.

— Верно говоришь! — крикнул с места мастер Саврасов. — Приезжаешь усталый как черт. Какая после этого работа? Говорим, говорим на каждой сессии горисполкома, а воз и ныне там.

— С автобусами трудновато, товарищи, — пытался пояснить Астахов. — Придется просить из областных резервов. Десяток автобусов получим. Какие еще просьбы?

— Трамвай, — сказал Косачев. — Пятый маршрут из-за ремонта моста уже более года ходит по Заречному проспекту. Путь от поселка до завода для наших рабочих с тех пор увеличился на целых сорок минут. В горкоме это знают?

— Ускорить ремонт моста? — угадал Астахов.

— Именно. Там же остались пустяки, а для нас очень важно.

— У города нет денег, будут с нового квартала, дадим.

— Сколько ждать?

— Две-три недели осталось.

— Ладно, — сказал Косачев. — Две-три недели это безобразие потерпим. И еще один вопрос: надо открыть в городе, близко к домам наших рабочих, дополнительную столовую. Это большое подспорье для молодежи, особенно для холостяков. Пусть поменьше тратят времени и сил на приготовление еды, больше отдыхают.

— Верно, — подтвердил Квасков. — Молодежь давно требует.

— Открыть дополнительно молочную и булочную, чтобы рабочие не стояли в очередях! — крикнула с места аппаратчица Зоя Крахмальная.

— Пожалуй, вы правы. Дадим задание пищеторгу. А у парткома есть просьбы? — обратился Астахов к Уломову.

Уломов прикрыл блокнот, в который он постоянно что-нибудь записывал, встал с места.

— У нас вот какие просьбы: пришлите хорошего лектора по текущей политике, — сказал он громко. — Каждый рабочий должен понять, как он сегодня конкретно сумеет помочь государству стать богаче и сильнее. Кроме передовой техники имеет значение и морально-политический фактор.

— Конечно, такую работу следует вести, тут парткому и карты в руки. Будем помогать вам, товарищ Уломов.

Уломов сел на место, опять развернул свой блокнот и стал торопливо писать, встряхивая авторучку, в которой кончались чернила.

Астахов уже повернулся в другую сторону, спросил Косачева:

— Вы успели ознакомить с заводом товарища Пронина?

— В общих чертах, разумеется, — сказал Косачев. — Обошли территорию, показали самое главное и, конечно, подробно осмотрели трубопрокатный цех.

— Я тут не новичок, — сказал Пронин, — мне легко заметить размах работ и суть перемен. Многое видно и с первого взгляда, но, разумеется, далеко не все. Думаю, мне хватит несколько дней, чтобы разобраться во всем досконально.

— С ходу берете быка за рога? — пошутил Астахов.

— Уже сейчас могу сказать, что хозяйство солидное, налаженное, база прочная и основательная. Да и люди готовы к делу, мастера и рабочие понимают задачу.

— А инженеры как? — спросил Астахов. — Удалось познакомиться?

— Был разговор и с инженерами, — коротко ответил Пронин. — Будем работать, найдем общий язык. Так, Сергей Тарасович?

Косачев громко сказал на весь зал, чтобы всем было слышно:

— Инженерная гвардия не подведет. Верно, товарищи?

Все поддержали Косачева аплодисментами.

Зима стояла морозная и суровая, часто выпадал снег, дули сильные холодные ветры. Белые бураны тучей проносились над городом, то уходили в степь, то вновь налетали, кружились со свистом и шумом. Порывистый ветер гудел в проводах, срывал слабые крыши, норовил свалить прохожих. Машины и автобусы двигались медленно, осторожно, люди с опаской переходили заснеженные скользкие улицы. Иногда выпадали яркие солнечные дни. Морозный снег сверкал, искрился, ослеплял глаза. Прохожие дышали белым паром, шли торопливо, потирая руками щеки, ощупывая носы, боясь обморозиться. Но ни морозы, ни метели, ни бураны не останавливали привычного течения жизни, все шло по заведенному порядку, своим чередом.