— Понимаю. Это как если бы я рассказала тебе, что целую неделю загорала на песке в Монте-Карло, а ты бы развил тему и добавил, что провел неделю у бассейна во дворце и что принц Монако угощал тебя своим особенным лимонадом?
— Это было в прошлом году, — Макс усмехнулся и притянул ее еще ближе. — Я хотел бы пригласить принца остановиться у меня сейчас.
Лоурен улыбнулась, красные и желтые неоновые огни мигали в ее искрящихся глазах.
— Я уверена, тебе было бы ужасно скучно. Принц приятный человек, и его дети тоже, но, если честно, Макс, Монте-Карло и дворец не могут сравниться с «Эннис тату».
— Тебе на самом деле здесь нравится?
— Здесь все… другое. Ты сюда часто приезжаешь?
— Раза два в год, иногда меньше.
— Мне показалось, ты сказал, что это твое обиталище.
— Если бы я повез тебя туда, где обычно обитаю, на оставшийся вечер нас бы оседлали двое детей.
— Только не говори, что ты домосед!
— Если бы ты спросила меня об этом несколько лет назад, я бы рассмеялся. Сейчас, я думаю, это не так уж плохо.
Он заказал два пива, когда они протолкались сквозь толпу к бару, потом повел Лоурен в только что освободившийся кабинет.
Сделав глоток холодного пива, он посмотрел на нее поверх запотевшей кружки, думая, что он никогда не видел такой хорошенькой женщины. Было жарко, кругом толпились люди и пульсировали неоновые огни, и он удивился, когда она приложила свою ледяную кружку к груди. Это не было похоже на характерный жест Мисс Палм-Бич, и так не вели себя посетители бара байкеров.
Какие еще сюрпризы есть в запасе? Каждый следующий момент с Лоурен он узнавал что-то новое, что заставляло его любить и желать ее еще больше.
Она сделала глоток пива, поставила кружку на стол и слизнула пену с верхней губы.
— Я уже давно не пила пива, — сказала она, — и уже очень давно не была в таком месте, как это.
— Я думал, что это будет впервые для тебя.
— Второй раз. В первый раз я была в таком баре, когда училась в последнем классе школы.
— Это ведь не была часть учебной программы?
— Нет конечно. Мы с Бетси Эндикотт сбежали из школы однажды ночью и остановились в каком-то грязном месте. Бедная Бетси. Она чуть не заболела от страха и потратила много времени, стараясь вытащить меня оттуда, но мне было очень весело. Я не знала, конечно, что пью клубничный дайкири вместо фруктового пунша, и даже не подозревала, что если выпью три этих штуки за час, то стану ужасно несдержанной.
Макс поставил локти на стол и наблюдал за ее оживленным лицом.
— Что ты делала?
— Боюсь, частичный стриптиз.
— Ты сделаешь это для меня, если я закажу тебе клубничный дайкирис?
— Мне уже не семнадцать, и я не такая доверчивая, какой была в те времена.
— Тогда как я могу уговорить тебя, чтобы ты разделась для меня?
— Закажи мне еще пива, продолжай мне улыбаться, как ты это делаешь сейчас, и кто знает, что случится.
Макс подошел к стойке, взял тарелку с арахисом и, вернувшись, стал дальше слушать болтовню Лоурен.
— Хочешь рассказать мне, почему ты сделала только частичный стриптиз? — спросил он, наблюдая, как она опять прижала кружку к груди.
Его глаза были прикованы к ее шелковистой коже, к черному кружеву ее бра, и он хотел раздеть ее сам. Но, черт возьми, она не хотела торопиться, и он собирался дать ей все, что она захочет, надеясь, что однажды она, в свою очередь, даст ему все, о чем мечтает он.
— Здесь жарко, — сказала она, — как той ночью.
— Хочешь на воздух?
— Нет, мне нравится музыка. Пиво вкусное. Компания самая замечательная, — она сделала еще один долгий глоток, глядя на него поверх кружки. — Я хорошо провела время той ночью, даже слишком.
Я танцевала со всеми и, не задумываясь, влезла на стол, стянула через голову свою блузку, потому что было слишком жарко, и стала изображать движения, которым меня точно не учили в классе бального танца мистера Стравинского. Мужчины смотрели на меня, огни мигали, и мое сердце начало бешено набирать обороты. Прежде чем я расстегнула последнюю пуговицу, я упала, — она захихикала. — Все вокруг завопили так, словно я палила из автомата.
Макс не мог остановить ее смех.
— Только не говори, что ты свалилась прямо на людей.
— Там было много подонков, подстрекавших меня к стриптизу, и я прошу прощения, но мне не было семнадцати, они меня напоили и заслужили все увечья, что я им нанесла, свалившись на них. — Она сделала большой глоток холодного пива и оставила свои руки на столе, наклонясь ближе. Ее хорошенькое лицо было в нескольких дюймах от него. — Я до сих пор слышу, как мужчины пронзительно орали, и если бы бедная Бетси не вытащила меня оттуда, я уверена, меня бы побили. Не помню, как она дотащила меня обратно до школы, и не помню, как ложилась в постель, но помню ужасное пробуждение.
— Что случилось? — спросил он.
Она взяла арахис из тарелки, очистила от скорлупы и бросила один из орехов себе в рот.
— Директор школы увидела мое лицо на первой полосе местной утренней газеты и начала кричать, что я порчу репутацию школы.
Моя бедная мама была вне себя, когда журналы опубликовали свою версию случившегося, сообщая, что они не могут разместить запрещенные цензурой снимки. Закончилось тем, что мой отец, у которого я жила, после того как меня отчислили из школы, в наказание заставил меня чистить конюшни. — Она бросила еще один орешек между зубов и медленно облизала свои губы. Макс не отрывал глаз от ее рта. — С тех пор я не бывала в подобных барах и не пила дайкири.
— Ты потом вернулась в пансион?
— Боюсь, это совсем другое. Я хотела бежать прочь от этого. — Она глотнула пива и наклонилась вперед. — Можно дать тебе совет?
— Давай.
— Никогда не посылай Джеми в пансион или Райана в военную академию. Там ужасно скучно и, на самом деле, Макс, детям нужно, чтобы их растили их собственные родители, не дворецкий, даже если он один из самых славных людей в мире, не няня и тем более не абсолютно чужие люди.
Макс почистил другой орешек и положил ей в рот, ему нравилось чувствовать, как ее язык обвивается вокруг его пальцев и слизывает соль. Он гадал, понимает ли она, что делает с ним, удивлялся, как он до сих пор не сошел с ума, ведь она была самая эротичная женщина, которую он когда-либо встречал.
Все эти дни он страстно желал Лоурен, но сегодня ночью он понял, что, возможно, ждал от нее даже большего.
— Ты хочешь иметь детей?
То, с какой легкостью он задал этот вопрос, удавило его. И, кажется, Лоурен это удивило не менее.
Она подняла свое пиво и пила медленно, глядя на него. Если она старается обмозговать, почему он задал ей этот вопрос, она не найдет ответ в егo глазах, потому что он сам не знает себя.
— Я всегда хотела иметь детей, — сказала она мягко. — Много детей. Но я понятия не имею, как ухаживать за ними и как я вообще могу быть хорошей матерью, если у меня никогда не было хорошего примера перед глазами?
— Думаю, подскажет инстинкт. Мой отец исчез, когда мне было восемь, а мама оставила меня на одного из своих многочисленных приятелей, когда мне было десять. У меня тоже не было хороших примеров, пока Филипп не взял меня к себе.
— Но ты хороший отец.
Он пожал плечами.
— Я импровизирую каждый день. Иногда совершаю ошибки, иногда делаю правильные вещи. Я еще не нашел книгу, в которой есть ответы на все вопросы, так что я стараюсь, как могу.
Выскользнув из кабинета, он взял из ее рук пиво, потому что она уже выпила слишком много, и вытащил ее на данс-пол.
— Ты будешь хорошей матерью, когда придет время, — прошептал он ей в ухо и завершил разговор, когда «Степпенвольф» взял их в свою «Магическую поездку по ковру».
Ее кожа была теплой и влажной, и ему нравилось чувствовать ее щеку напротив своей, когда они ритмично двигались, их губы, их бедра, ее мягкая грудь и его грудь покачивались вместе одновременно с вибрирующей мелодией.
Ее пальцы сплелись в его волосах, и его руки нашли свой путь под ее кожаным жакетом к изгибу ее талии, к выпуклости ее бедер.