– Не успели ничего узнать. Ассия скрывала, с кем у нее роман. А потом их девочку неожиданно приняли в академию магии! При том, что вступительные экзамены она завалила.

– Почему же вы собираетесь выдать племянницу замуж за такого безнравственного типа?

– Его поступок заслуживает наказания. Приворот вполне подойдет в этом качестве. И, знаешь ли, я не особо предан Элевилль. Если она станет женой принца,я внакладе не останусь.

— Но откуда вы знаете подробности этой гнусной истории? — я уже почти не сомневалась, что Кормилл говорит правду… и уверена, что не всю.

– Я застал момент, когда принц проводил Ассии последнее стирание памяти. Это было как раз здесь, после экзамена.

– Вот как, в несколько этапов?

– Чтобы воздействие было более мягким, глубоким и без риска слабоумия.

– Как это… человечно..

– Для василиска, отец которого огнем, мечом и убийственным взглядом присвоил шесть чужих королевств и слепил из них империю, “человечный” — это как оскорбление. Все еще собираешься спасать своего принца?

– Собираюсь! — я посмотрела на него с вызовом. — Я думаю, вы не всю правду мне рассказали. Что-то осталось за кадром.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– За чем?

– Неважно. Забыла, что у вас нет кино.

– Иди уже, — совсем разозлился крокодил, — а то я подумаю, что ты читаешь заговор и проклинаешь меня на непонятном языке. Приходи завтра. Я подготовлю что обещал.

Пробиралась в свою комнатку я как вор, украдкой. Не хотела встретиться с прекрасным змеем, слишком противоречивые мысли разрывали меня. Собственно… а почему КАК вор?

Из чувства противоречия я стащила еще пару яблок с ближайшей разлапистой ветки. Они слегка подмерзли, очень такое люблю. Яблочко становится полупрозрачным, и на вкус медовым. Желательно и есть их холодными. От воспоминаний заломило зубы и очень захотелось этого нехитрого лакомства.

Неужели Кормилл хоть немного, но сказал правду? Зачем я обманываю себя и пытаюсь оправдать принца?

Он сам говорил крокодилу, что есть история, которой он не гордится. Действительно, стереть память влюбленной в тебя девушке - это гадко. Да и все остальное сходится. Ассия вроде бы и отравилась ядом Тариса, но не совсем. Быстро пришла в себя, словно организм вспомнил, что у него есть иммунитет.

Как там действует яд принца? Я остановилась, припоминая. Особа женского пола сначала перестает ощущать запахи, в первую очередь - аромат яблок. Затем пропадают вкусы. А потом появляется и полное безразличие к жизни. Ужасная отрава, которая превращает девушку в оболочку. Поэтому принц не проводит слишком много времени в непосредственной близости к девушкам. И даже если ведет лекции, стоит поодаль, по рядам не расхаживает.

– Вот ты и попалассссссс….

То, чего я боялась, произошло. Огромная змеиная голова раскачивалась передо мной, глаза были на уровне моих, гипнотизировали.

Сунув руку под пальто, я нащупала спрятанный под одеждой артефакт, который подарил мне принц. Надо достать его. Сегодня я точно не дам ему прочесть мои мысли.

А он не спешил обретать человеческий облик, словно давая полюбоваться своим величественным, мощным змеиным телом. Лунный свет и отблески фонарей создавали на чешуе причудливые дорожки.

Вопрос, кто еще попался, Кантариссссс! Может, и не зря ты ко мне приполз. Стоит поговорить без всех этих ментальных штучек.

Пространство слегка размылось, потом раскрутилось и скрутилось. Предо мной уже стоял прекрасный принц-василиск. И сверлил изучающим взглядом. Я видела, как зрачки в его глазах из вертикальных становятся круглыми. Словно сплющиваются.

– Доброй ночи, принц, — вежливо поздоровалась я, но голос мой дрожал и выдавал всю ярость, которую я вдруг к нему ощутила.

Да, понимаю что это глупо. Он ничего мне не обещал. Но… нет, Кантарисс просто не может, не имеет права оказаться таким козлом, которые пользуется девушками, а потом стирает им память!

Кто угодно, только не Тарис!

Трясущейся рукой я смогла снять с шеи подаренный Кантариссом же определитель ментального воздействия, вытянула перед собой.

– Что случилось, Лиза? — в зеленых глазах мелькнуло подобие обиды. — Я чем-то тебя обидел?

– Меня пока что нет! — отрезала я, выделив это “пока что”. А потом вспомнила, что по сути сама его обижаю, и мне стало стыдно.

– А кого все-таки успел? — удивился принц.

– Ты еще и не помнишь? — во мне снова вспыхнуло возмущение. Какие-то качели внутри, честное слово.

– Может, мы по-разному понимаем слово “обида”, — философски заметил Тарис.

Мы стояли с ним, как двое влюбленных, чуть ли не вплотную. Ноздри щекотал запах яблок, исходящий от Кантарисса. Хотелось закрыть глаза, и…. И не расслабляться, Лиза!

– Стереть девушке память о совместно прожитых днях - этого недостаточно, чтобы считаться обидой? — выпалила я, потеряв осторожность.

– Ты имеешь в виду Ассию? — вздохнул принц. — Слухи по академии пошли, или это твой Кормилл тебе проболтался?

– Нет у меня ничего с этим крокодилом, — буркнула я.

Он улыбнулся.

– Почему-то я рад это слышать.

Кантарисс погладил меня по щеке, мимолетным, легким движением. А потом посмотрел на свои пальцы.

– Ты плачешь? — пораженно сказал он.

Я и сама не заметила, что из глаз текут слезы. Как еще не замерзают?

– Что тебе рассказали обо мне и Ассии? — спросил принц.

– У вас был бурный роман, а потом она тебе надоела, и ты стер ей память. А, и еще пристроил в академию без экзаменов из чувства вины. Или чтобы она была под присмотром.

– Какой бред! — возмутился Кантарисс. — Это каким же ты меня считаешь гадом, если поверила в подобное?

– А что, это не то, что я думаю? — схватилась я за соломинку. — И ты не стирал ей память?

– Стирал, — нахмурился Тарис, и у меня от его признания сердце ухнуло вниз, — но вовсе не потому, что наигрался неопытной девочкой. Ассию назвали в честь нашей империи. И она с детства уверена, что рождена стать принцессой. Родись она в любом другом королевстве, преследовала бы кого-то из моих братьев. Мне кажется, ей все равно, кого, лишь бы принц. Однажды она пробралась ко мне во дворец. Среди ночи!

Я вернулся поздно, был занят, гостил у Эшерисса. Тогда мы еще не успели поругаться. Я выполнял одну просьбу пикантного свойства. Не могу сказать, какую, но в этот момент я брата ужасно осуждал, читал ему мораль...

Тарис с горечью улыбнулся.

– И вот ложусь я в свою постель, не включая свет, и меня обвивают девичьи руки! Знаешь ли, это не всегда приятно. Все же я люблю выбирать себе девушек самостоятельно. Она же начала меня целовать, гладить. Я возмутился, сбросил ее руки, вскочил, зажег фонари.

Она кричала, что должна сопровождать меня повсюду, ей это нагадала какая-то ведьма или еще кто-то там.

– Ужас какой! — искренне посочувствовала я принцу. — А как же ее во дворец пустили? У тебя же там охрана. И матрона Иора. Она даже лучше.

– Я дал Иоре выходной, поскольку два дня был у Эша. Охрана тоже не особенно бдит в мое отсутствие, как я понимаю. Раздувать я этот случай не стал, не хотелось огласки. Очень разозлился на Ассию… и сделал то, за что до сих пор ругаю себя. Почистил ей память. Когда я это делал, активировалось зеркало, по которому мы выходим на связь с братьями. Эшерисс хотел узнать, как я добрался. Кажется, он все понял по-своему и теперь считает меня весьма лицемерным... но сейчас не о том.

К сожалению, какие-то отголоски этого бреда у Ассии все же остались, как ты видела. А в академию я ее взял, чтобы наблюдать, не стало ли ей плохо от моего воздействия. От злости я мог применить слишком сильную магию и сделать ей хуже.

Обручи, сковывающие мою грудь, разомкнулись. Я смогла дышать. Да, поступок принца был неправильным. Но не таким подлым, как описал его Кормилл. Вопроса, кому из них двоих верить, у меня даже не возникло.

Видя радость, которую я и не пыталась скрыть, Кантарисс улыбнулся.