— Хочешь спуститься к океану? — неожиданно спросил Шэнли.

Он умеет читать мысли? А на вопрос решил не отвечать. Ну, ок! Поиграем по твоим правилам.

— Хочу, — улыбнулась, уверена он очень четко ощущает мои эмоции.

Пусть лучше эмоции, но только не запах. Я не только выглядела, как кикимора болотная, но и источала соответствующие амбре.

Он поднялся первым, и помог подняться мне, придерживая за руку.

Мы пошли как раз в ту сторону, где я ранее приметила место для спуска. Рядом с ним, спуском, заметила свои вещи, которые я не стала снимать с ездового ящера по прибытию. Видимо, Шей подсуетилась и принесла их сюда.

Захватила сумку, в которой хранила чистое белье, и которую мой джентльмен тут же перевесил на свое плечо.

Здесь была довольно пологая, вырубленная из камня лестница и, к моему стыду, именно здесь я чувствовала слепым бегемотом, неуклюже перепрыгивая с одной ступени на другую. Если бы не Шэнли, свернула бы себе шею уже на третьей.

Чувствовала себя влюбленной дурочкой, постоянно цепляясь за мужскую руку и улыбаясь. Мы сбросили обувь и остались босыми почти сразу как достигли песка. Хорошо.

Немного побродив по берегу. Все время держались за руку.

Когда уже нагулялись, я отпросилась поплавать, а заодно и ополоснусь. Вода была… эм… освежающей. Мылась быстро, но максимально тщательно, на несколько раз.

Обтерлась чистой рубашкой и надела смену нового белья. Шэнли все это время сидел в стороне, и его слегка наклоненная голова подсказывала, что он внимательно вслушивается в окружающее пространство. Надеюсь, его позабавили мои вскрики, когда я влетела с разбега в ледяную воду.

— Взбодрилась, — смеясь, подбежала к Шэнли и, пока он ничего не понял, потихоньку отжала свое «полотенце» над его макушкой, несколько холодных капель упали прямо в его черную шевелюру. Я замерла, ожидая реакции, и она последовала незамедлительно. Он умудрился поймать мою ладонь и усадить рядом с собой на песок, а затем просто стукнуть указательным пальцем по носу со словами: «Больше так не балуйся!», но я видела, что он улыбается. Шалость удалась!

Уже совсем стемнело и мы направились в логово холостяка.

Шэнли обустроился в том самом каменном доме, который мне так понравился. Здесь все было, как я хотела. Простая сбитая из досок мебель, столы, стулья, буфеты, полки, огромная печь, в общей комнате был огромный камин, огромная шкура размером с медведя, только серого цвета, еще один стол и пара стульев; на втором этаже все комнаты были закрыты из-за ненадобности, а вот на третьем была обустроена спальня с огромной кроватью, от которой к потолку поднимались массивные балки, думаю, здесь в лучшие времена висел балдахин. Прикрыв глаза, я видела эту картину как наяву. Массивный комод, кровать, большие окна, небольшой самотканый коврик на полу, и белые развивающиеся от океанического ветра шторы.

Шэнли ориентировался в интерьере легко и непринужденно. Пару раз ловила себя на мысли: может, он притворяется. Только зачем ему это надо. А сколько раз я себя хватала за руки в желании ему поднести, открыть двери, что-то подать. Думаю, Шэнли мне бы этого не простил. Просто печенкой чувствую, что его гордость не позволит терпеть жалость рядом с собой. А я очень хотела быть рядом.

Удивительно, как поменялось мое восприятие после утраты. Мне выпал еще один шанс, и я не могу позволить себе его упустить. Пусть и в флирте с противоположным полом раньше я не была замечена, но надо с чего-то начинать. Да и не особо-то Шэнли сопротивляется моему здесь нахождению. Ну, а молчание — знак согласия.

Подкрепившись местной яичницей, Шэнли собрал со стола посуду и отнес в деревянный бак припрятанный за небольшой ширмой, но опускаемая глиняная посуда загремела не сразу, я так и чувствовала, что он взял небольшую паузу, чтобы вновь выйти ко мне, перевести дыхание, так сказать.

Пока он на местном аналоге печи готовил яичницу, я заваривала чай из ароматного мха, и сейчас самое время нам его испробовать. Сняла с широких деревянных полок два громоздких бокала и, осторожно разлила напиток. Шэнли молча сел напротив, но пробовать мое варево не спешил.

— Катя, давай серьезно…, — он опусти голову, и я представила, что он смотрит в пол.

— Давай серьезно.

— Ты, наверное, не знаешь, но тебя, после восстановление коронуют, ты станешь королевой. Шей иногда ко мне приползает… говорит.

Так, он знаком с этим кривоногим динозавром. Надо не забыть расспросить об этом подробней.

— И говорит, что двор почти весь сформирован. Мир оживает. К тебе направляются самые достойные из достойных мужчин, что у нас только есть на земле.

Он сцепил руки в замок, а я же безразлично бросила:

— Да, так оно и есть.

Шэн вновь вздохнул.

— Я… Я, Катя…, — он замолчал. — Я не могу покинуть это место и не могу быть рядом с тобой. Да, я твой рыцарь, мой отец тоже был… и дед, и… Все мужчины моего рода. Но какой из меня личный рыцарь сейчас? Один смех. Одно радует, что я смог тебя спасти тогда. И это меня хоть как-то поддерживает, иначе зачем это все?

Он неуверенно развел руками, но его, обычно гордая спина, сейчас словно надломилась. Кисти рук, пальцы, которые он во время своей речи нещадно мял, теперь были сжаты в плотный замок до побелевших костяшек, ранки на которых начали кровоточить.

Господи, что у этого мужчины в голове? Но меня, как-никак, воспитывал тоже мужчина, папа, и я знаю, что в таких случаях делать. Хм, а точно!

Ловко спрыгнула со своего стула и подошла к Шэнли, сначала осторожно, а затем более решительно погладила по спине.

— Позволишь? — и не дожидаясь ответа взяла его за руку, и принялась осторожно стирать кровь по краям ран своим платком. Пусть в этом и не было большого смысла: раны давно зарубцевались и закровоточили только от движения. Но, в моем случае и это хлеб.

— Шэнли, — проговорила нежно и немного растрепала его шевелюру, стараясь избегать плотной повязки, которой были замотаны глаза.

Кажется, его мои осторожные действия немного успокоили, и он принял менее напряженную позу, чем я успела воспользоваться и уселась ему прямо на колени. Он, откровенно признаться, обалдел.

— Шэнли, я не хочу быть королевой, — я продолжала наглаживать его по плечам, кажется, так мои слова мягче ложатся на его убеждения. — Там, в замке, я сделала все, чтобы люди могли работать и от меня не зависеть. Понимаешь?

— Но так нельзя, — убежденно проговорил этот упрямый осел.

— Шэнли, мне все можно.

Сказать или не сказать?!

— Я вообще не из этого мира, понимаешь? Мне далеки ваши ценности, короли, титулы.

— Не из этого? — он нахмурил брови, я была готова к любой реакции, вплоть до негативной, вроде: «Фу, гадость. Поди прочь!», но нет мне попался адекватный мужчина: — Я что-то подобное и предполагал, и это теперь многое объясняет. Но все равно, так нельзя.

Я закатила глаза. Достал.

И поцеловала…

Помнится, до этого он целовал меня без моего разрешения: «Лови ответочку, дорогой!»

Глава 33

Так упоительно было его целовать и чувствовать ответные поцелуи, что я потеряла счет времени и, когда наконец смогла оторваться от его губ, решила глотнуть чай — он был холодным. С его колен спрыгивать не собиралась, мы так и продолжали сидеть вместе, я по-прежнему в его крепких объятиях, и пить остывший — признаюсь, невкусный напиток.

— Вот теперь ты понимаешь, почему я не хочу уходить, — я его еще раз быстры поцеловала в губы, ну чтобы не заводил по новой старую песню.

Он из тех людей, которые слушают, слушают, а потом все равно делают все по-своему. Вот я и решила, прожужжать ему все уши, что без меня "ну, никак", а мне без него. Не знаю, это ли называется пресловутой женской хитростью, но кажется, страх потери стал частью моей сущности.

— Я уберу со стола.

Поднялась, быстро собрала кружки и направилась за ширму. Вода была холодной, но это не помешало мне быстро ее помыть и вернуться.