Оторвала взгляд от кружки и напоролась на недовольный взгляд Шэна, он сидел откинувшись на спинку стула, сложив на груди руки в замок. «Торопился?» — никогда бы не подумала, но сердечко приятно встрепенулось.

Я не нашлась с ответом, и между нами воцарилась тишины, густая и тягучая. Формий и Тормий, где-то в одном с нами пространстве, продолжили банкет и поднимали кружки исключительно за благородные вещи — за мир, любовь, за будущую хранительницу и, как ни странно, за меня.

— Я знаю, где сейчас можно найти твоего приятеля, — спокойно произнес Шэн, — вздернула брови, — он в относительной безопасности и мы его вытащим.

Я просто кивнула.

— Это же не просто чай? — задала, наконец, интересующий меня вопрос, с Серегой разберемся чуть позже.

Шэн как-то устало вздохнул и поведал мне занимательную историю одного напитка, в честь которого и был назван этот трактир. Оказалось, что он состоит из корешков каких-то пустынных трав и костного порошка того самого несчастного Янка. Такой чай готовят только в этом месте по древней технологии, существовавшей еще до катастрофы. Раньше, когда мир был цветущим и полным жизни, этим напитком местные ведьмы восстанавливали силы, а так же просматривали сущность человека. То есть я напилась местного наркотика, Браво, Катя! Молодец! Шэн, увидев мою шокированную физиономию, поспешил заверить, что он относительно безвреден, просто дарит расслабление и раскрывает тайные помыслы и желания. Собственно, это я и показывала, отплясывая на сцене.

Видимо, мне стоит переосмыслить список своих внутренних ценностей.

Глава 10

Сытой желудок давил на мозг и заставлял того отдавать команды прочим органам на отдых.

Из-за стола в «Эйфории» я поднималась медленно, опираясь на столешницу, ноги держали с трудом. Я не чувствовала опьянения, лишь не понимание своего состояния и немного стыд.

Наконец, сделала шаг и оказалась в крепких мужских руках.

Шэн держал меня аккуратно, его губы были плотно сжаты, а на правом виске пульсировала синяя вена, выдавая крайнюю степень напряжения.

— Все хорошо, — прошептала ему и растянула губы в улыбке, отчего-то моя улыбка мужчину нисколько не успокоила, и он ловко подхватил меня на руки вновь куда-то понес.

Неожиданно для самой себя я уснула, мы даже не успели пересечь порог таверны. Уснула, словно провалилась в кому. И в ней, в коме, мне виделись цветные ленты, они кружили надо мной, и я некоторые из них ловила и вновь отпускала, ловила, крутила в руках и отпускала. Странный сон…

— Нет, девочке надо приживить все оставшиеся листы и тогда она поправится. Понимаешь? — старушечий голос был хриплым и тихим, но именно он меня вытянул из сновидений.

— Я не уверен, надо ли это ей, — так же тихо говорил Шэн. — Она сегодня выпила Эйфорию и, понимаешь, она пела и танцевала…

Не уверена, но, кажется, в его голосе послышалась улыбка.

— Ой, мальчик мой, ты сам прекрасно знаешь, что отторгнуть дар не просто, да и нашему миру давно пора оживать. Может, это и есть наше спасение.

— Она не сможет, Клотиль. В хрониках все хранители были отмороженными стервами, у них не было ничего, кроме силы, расчёта, и их это устраивало.

— Да, Шэнли, и эта девочка изменится. Ты этого боишься?

Послышалось странное шуршание.

— Я ничего не боюсь, Кло, — раздалось ледяное.

— Вот и правильно! Таким как ты не стоит ничего чувствовать. Твой отец потерял все: сначала твою мать, затем тебя, а после и жизнь за то, на что не имел права. На любовь хранителя никто не имеет права, а она не имеет права любить.

— Я понял тебя, Кло.

— Надо скорее приживить остальные схемы и тогда ей станет легче.

— Да, понял я, — как-то недовольно проговорил мужчина.

— Кстати, Шэнли, — теперь голос старухи был игривым, — мои девочки тебя заждались. Предупредить Мари. Она часто о тебе спрашивает.

Мое сердце ухнуло, ну конечно! Клотиль. Отдых. Мужики. Мари. Девочки. Это бордель!

Хотела спрыгнуть со своего места и вцепиться в волосы этой карге и этой — как ее? — Мари, но не могла пошевелить и пальцем. Отчего-то из всех действий получилось только начать громко дышать, словно загнанная лошадь и сжимать пальцами ткань, которая попадалась под цепкие пальцы.

— Шэнли, — испуганно взвизгнула женщина. — Она что-то делает.

Я ничего не делала, но что-то происходило. Мое сознание словно раздвоилось. Я чувствовала скольжение в темноте, меня словно затягивало в темный тоннель.

— Шэнли! Они ко мне лезут. Шэнли!

Продолжала кричать Клотиль, ее голос срывался на кашель и визг.

А второе мое «Я» скользило уже совсем близко, рядом со мной и мое первое «Я» его чувствует.

— Кло, сзади.

Послышался грохот, словно что-то сломалось.

— Забирай ее, Шэн, и уходите отсюда!

Быстрый топот и удар дверью об косяк.

— Ну вот, что ты разошлась? — Шэн сел на край кровати, я почувствовала, как под его весом прогнулся матрац, и он осторожно взял мою ладонь в свою и легкими успокаивающими движениями начал разминать сведенные судорогой пальцы.

Это было приятно и я постепенно начала концентрировать свое внимание на этих легких движениях, и оба моих Я слились в одно. А точнее мое настоящее взяло верх над другим, которое провалилось в ту бездну, из которой выползло.

— Катя, ты со мной? — Шэн внимательно всматривался в мое лицо, у меня получилось приоткрыть глаза и улыбнуться.

— Да, — получилось хрипло, губы были сухими, словно успели обветриться за такой короткий срок.

— Катя, мы сейчас отсюда уйдем, но нам надо серьезно поговорить. Ты много услышала из нашего разговора?

Я отрицательно покачала головой. Нет, услышала-то я много, но, надеюсь, он мне все еще раз досконально пояснит.

— Что это было? — проговорила и попробовала пошевелиться. Получилось.

— Ты призвала по метке растения, и они набросились на Клотиль. Что ты такого услышала, что они сорвались именно на неё? — Шэн внимательно следил за моим лицом.

Ну почему он читает меня как раскрытую книгу? Я слегка поморщившись от неприятных ощущений, приподнялась на локтях и пробурчала;

— Что ты притащил меня в бордель и, что тебя зовут Шэнли.

Он нахмурился.

— Тебе не понравилось место или мое имя?

Нарочито безразлично пожала плечами и спустила ноги с кровати.

— Место, честно сказать, так себе, — наступила моя очередь хмуриться.

— А имя у тебя очень даже милое, мне нравится.

А про себя сказала «Шэнли», и эти пять букв, словно пузырьки шампанского, пробежали легкой щекоткой где-то под ребрами.

Шэнли почти молниеносно улыбнулся и выбежал из комнаты.

Куда это он? Мужчин вообще здесь нельзя от себя отпускать.

Я так напрягалась, что почувствовала, как каменеют плечи от напряжения. Он ушел уже несколько минут назад, а я так и не пошевелилась.

Неожиданно, словно из-под толщи воды, до меня донеслось.

— … она изменится, только мир ее примет, — опять эта Клотиль.

— Она сказала, что ей нравится мое имя, — даже на мой взгляд, Шэнли ответил не в тему.

Кло как-то очень громко запыхтела.

— Я обещала твоей матери позаботиться о тебе.

— Мы уходим. Я хочу забрать вещи матери.

Несколько секунд тяжелой тишины и глухое Клотиль:

— Идем.

Звуки пропали, и я осталась с собой наедине. Мне надо было многое обдумать. Неужели все из-за этой книжки, что уже изрядно натерла мне под грудью. Надо найти сумку, чтобы ее там носить.

Сколько же информации для размышлений. Если предположить, что я и есть та самая хранительница и мне надо условно оживить этот мир, и я стану бессердечной, как утверждает Клотиль. Разве это реально? И тут я вспомнила, как от моей крови прорастали в пустыне растения, как жуткая лиана меня чуть не утащила под воду. Сглотнула.

— Все хорошо? — Шэнли почти бегом ворвался в комнату, в руках он держал два небольших дорожных рюкзака. Легким ураганом промчался по периметру комнатушки, бросая в один из рюкзаков какие-то мелочи с полок.