...Пообедал Харди здесь же, за письменным столом, а после обеда и короткого сна взял полотенце и спустился к океану. Он искупался на песчаной отмели, а потом на ялике добрался до яхты. Капитан в белом фланелевом костюме с золотым шитьем приказал поставить паруса. Матросы бросились исполнять команду, и скоро свежий ветер раздул легкие полотнища, — грациозно развернувшись в бухточке, яхта пошла вдоль зеленого побережья. Харди, сидя в кресле, рассматривал в бинокль уже примелькавшийся за два года пейзаж.

Целый месяц почти полного безделья!.. Целый месяц водных процедур, солнечных ванн и этих глупых вояжей на допотопном парусном суденышке. Может быть, кое-кому это и покажется пустым времяпрепровождением, но он-то, старый Харди, отлично знает, что это не так — он, побывавший в таких переделках, которые иным зеленым юнцам и во сне не снились...

Однако Харди не суждено было долго наслаждаться отдыхом. В то самое время, как он мирно дремал, развалившись в кресле, и предавался грустным размышлениям, на его имя поступила радиограмма с грифом «лично» и «срочно».

Харди нетерпеливо вскрыл пакет. Это было сообщение из Москвы. В нем говорилось об отправке экспедиции на поиски Караташа и о том, что Тодд, потерпев неудачу с Каракозовым, вынужден был скрыться. Возможно, он попытается связаться с Джеферсоном — как поступить в данном случае?..

Харди нахмурился. Теперь он снова почувствовал, как оживает каждый его нерв, как чутко реагирует мозг на внешние раздражители.

В такие минуты Харди необходима была полная тишина. Вернувшись на дачу, он заперся в полутемном кабинете наедине с молчаливым сеттером. Что значит провал Тодда?.. Чем это грозит Харди?.. Вполне очевидно, что в случае, если Тодда все-таки схватят, он не станет запираться. Тогда под угрозой окажется Джеферсон. А Джеферсон — ключ к операции «Караташ». Провал Джеферсона равносилен провалу всей операции.

Что можно предложить в подобной ситуации?.. Лучший исход — исчезновение Тодда. Неважно, как это будет выглядеть — мертвые не болтают. Не посылать же за ним в самом деле транспортный самолет или подводную лодку!

Покончив с делами, Харди откинулся в кресле и включил радиоприемник. Он любил после работы посидеть вот так, ни о чем не думая, потягивая красное вино и покуривая трубку. В приемнике трещало — Харди перемещал рычажок по светлой шкале... Интересно, что передают сейчас русские?

Он захватил только конец сообщения. Знакомый мужской голос говорил:

— В результате штурмовой группе удалось проникнуть в труднодоступную пещеру Канак. В беседе с нашим корреспондентом профессор Югов заявил, что в ближайшие дни тайна древнего Караташа будет разгадана. Еще одна блестящая победа советской науки, еще один ценный вклад в сокровищницу мировых знаний...

Харди нажал белую кнопку выключателя. Сеттер вскочил и настороженно прянул ушами. Харди отшвырнул трубку. Во рту был противный терпкий привкус крепкого табака.

— Машину к выходу! — приказал он появившемуся на вызов сотруднику.

Рабочие изнывали от жажды. В пещере было полутемно и сухо. Мелкая гранитная пыль висела в раскаленном воздухе. Гудели моторы, стучали отбойные молотки.

Расширяясь, пещера уходила вниз. По мере того, как люди удалялись от входа, дышать становилось все труднее. Югов приказал выдать рабочим кислородные маски. Сказывались и большая высота, и разреженность воздуха. Больше часа никто не выдерживал. Но работы не останавливались ни на минуту.

На пятый день стала прослушиваться пустота. Инженер точно определил расстояние:

— Три метра.

Югов всю ночь дежурил в забое.

На утро рухнула последняя преграда, отделяющая их от внутренней части пещеры. Когда осела черная пыль, Югов увидел широкий ход, ведущий в глубь скалы.

Все были взволнованы. Хаузена и Каракозова подняли с постелей. Вместе с ними прибежали в забой Серебров, Ляля, Сноу, Коротовский. Они стояли среди развороченных взрывом глыб.

Фонарик в руке Каракозова обшаривал проход.

— Осторожнее, профессор, — предупредил Серебров.

— Да тут потемкинская лестница! — воскликнул Каракозов, перешагивая через наваленный грудой свежий щебень.

Действительно, позеленевшие от времени ступени вели вниз, в зияющую бездну. Яркие кружки фонариков прыгали у них под ногами. Серебров пробовал сосчитать ступени и сбился — что-то около сорока, а может быть и больше. Каждый звук отдавался в глубине пещеры раскатистым эхом.

Они шли уже минут двадцать. По подсчетам Хаузена, это должно быть где-то на уровне дна Безымянного ущелья.

— Похоже, здесь один из спусков в дантов ад, — нервно пошутил Сноу.

Серебров, шедший рядом с ним, слышал, как булькает время от времени его фляжка со спиртом.

— Нечто подобное я наблюдал и в Натанаро, — сказал Хаузен.

— Этот спуск? — спросил Югов.

— Способ обработки камня. Обратите внимание — это не обычная шлифовка. Каждая глыба словно глазирована.

— Вулканическое стекло.

— А какая для этого нужна температура! — воскликнул Хаузен. — Я очень сожалею, что мне не удалось завершить разведку Натанаро...

— Не о чем жалеть, доктор, — прервал его Сноу. — Здесь вы имеете возможность сделать более интересные открытия...

Прохладный воздух, шедший снизу, освежал их лица.

Спуск кончился. Они стояли на небольшой площадке. Где-то капала вода.

— Похоже, что это конец? — произнес Югов.

— Не может быть.

Фонарик Каракозова упрямо обшаривал ступени.

— Какой же смысл был строить лестницу?!

— Вот именно.

— Надо искать.

— Только осторожно, — предупредил Хаузен. — Все эти древние были большие мастера на разные западни и ловушки.

— Вы уверены, что пещеру создали древние? — спросил Югов.

— А вы в этом сомневаетесь?

— С некоторых пор да.

Под сводами голос Югова звучал приглушенно.

Пещера имела склон к северу. Там стояла вода. В свете фонариков она казалась густой и красной, как кровь.

Присев на корточки, Каракозов обследовал стену.

— Должно быть, ход был где-то здесь. Послушайте — снова пустота...

Югов приложил ухо.

— Какой-то странный шум...

— Напоминающий звук падающей воды, — подсказал Каракозов.

Они стали простукивать стену. Удары гулко отдавались в глубине. Вытянутые тени с яйцеобразными черепами настороженно замерли по сторонам.

— Вы слышите? — прошептал Югов.

— Да, да...

Фонарики снова запрыгали за их спиной.

Каракозов чуткими пальцами провел по стене.

— Плиты пригнаны так, что и лезвие ножа не просунешь...

— Майя тоже умели делать такие штуки, — сказал стоявший за его спиной Хаузен.

— Вы все время проводите параллели...

— В данном случае они не вызывают у меня сомнений. Если вам угодно воспользоваться моим опытом, то следует искать другой проход. Так было и в Натанаро...

— Действительно, может, мы его просмотрели? — осторожно предположила Ляля.

Все сошлись вместе, лучи фонариков ударили в потолок. Заключенные в оболочку из вулканического стекла плиты переливались зеленовато-желтым светом. И от этого лица людей в зале были болезненно бледны, почти бесплотны.

— Итак, возвращаемся? — спросил Югов.

— В конце концов вернуться сюда никогда не поздно, — согласился Каракозов. — Обследуем ход. Может быть, мы и в самом деле проглядели боковой тоннель...

Обратно идти было еще труднее. Лестница вела круто вверх. Фонарики ощупывали каждый сантиметр скалы. А из ее нутра им тоже подмигивали фонарики. Стены блестели и переливались всеми цветами радуги. Тени людей проплывали в них, как рыбы под слоем прозрачной речной воды.

Несколько раз им казалось, что боковой ход найден, но это был просто обман зрения. Иногда они действительно останавливались перед небольшими углублениями, но в них не было и полутора метров. Стена — сплошная, гладкая, блестящая, как разноцветное стекло, стена...

Скоро впереди заголубел дневной свет. Прохлада подземной галереи сменилась духотой жаркого августовского вечера. Все молчали. Югов щелкал выключателем фонарика, Хаузен шарил по карманам в поисках сигарет. Коротовский, замыкая шествие, строгал перочинным ножичком спичку. Сноу раза два или три приложился к фляжке.