— Лежите, лежите, — произнес чей-то знакомый голос.

Она не могла узнать говорившего. Она вспоминала, но никак не могла вспомнить. В голове была тяжесть, в темени разрастался чудовищный нарыв, во рту собиралась тягучая слюна.

— Ничего страшного, — повторил тот же голос, и прохладная ладонь коснулась ее лба. — Скоро все пройдет. Болевой шок.

Ей стало хорошо и спокойно. Она закрыла глаза.

Удалились чужие шаги. Она огляделась — лес. Черный, неприветливый лес. Между деревьев вспыхивает высокое ярко-красное пламя. Дача Каракозова горит — как она сразу не догадалась?

События ночи тяжко всплывали в сознании. Она встала. В ногах была слабость, руки дрожали — она не смогла застегнуть распахнутого воротничка кофточки. Сделала несколько шагов и упала на колени.

Большая фигура надвинулась на нее из красного зарева.

— Да вы с ума сошли!

— Федор?!.

Ляля, все еще стоя на коленях, растерянно смотрела в глаза молодого астрофизика. Коротовский живо нагнулся к ней, поднял сильными руками.

— Так лучше?

— Федор.., — повторяла она словно в бреду.

— Молчите.

— Где Каракозов? — спросила Ляля.

— Жив старик, жив...

Он передал Лялю милиционеру в белом испачканном кителе, помахал ей рукой.

В ночи растворялись быстрые шаги людей...

Тодд ушел от погони. Это было не просто. Но он ушел. Он запутал след.

Зажигались рассветы, потухали закаты — поезда несли Тодда от платформы к платформе. За Волгой потянулись леса. А там всхолмилась равнина: начинался Урал.

Сидя в купе у окна, Тодд в сотый, в тысячный раз анализировал события минувших трех дней. Все было бессмысленно — вся эта затея с Каракозовым. Деламбер жестоко просчитался. А Тодд предвидел именно такой конец и давно к нему приготовился. Но то, что случилось, было страшно: события захлестнули его, и теперь он чувствовал себя, как беззаботный альпинист, который замешкался в решающую минуту и оказался на дне пропасти...

Если бы только Каракозов! Со стариком Тодд справился бы наверняка. Но девчонка, следившая за ним от самой Москвы... Стоя за портьерой, он вспомнил все — у него была отличная память: и то, как она стояла у входа в метро (конечно же, это была она!), и как заняла за ним очередь на такси у кинотеатра «Россия»... Не зря Вездесущий платит бешеные деньги: знает, на какой риск идут его люди!..

И вот тогда звериная ярость ослепила Тодда — луч миниатюрного лазера метнулся через комнату. Он видел, как упала девушка, как бросился к ней Каракозов... Комната мгновенно наполнилась огнем и дымом. Тодд, откашливаясь, пополз в окно. Он спрыгнул на сено — оно было свалено позади дачи возле сарая. Еще несколько шагов — и он в безопасности: ночной лес, потаенные вьющиеся тропки...

Он не сразу заметил человека — все это продолжалось каких-нибудь две-три секунды. Человек навалился на него сзади, заломил руки, ударил по затылку. Тодд опрокинулся. Но и человек, поскользнувшись, упал на мокрую от росы траву...

В окне на фоне горящей комнаты металась громоздкая тень Каракозова. Это было последнее, что успел заметить Гарри Тодд. Ноги несли его быстрее вихря — ловушка, ловушка!.. Он задыхался, воздух с сухим свистом вырывался из его легких. Он бежал очень долго — час, два? Это невозможно сейчас вспомнить. Он вышел к железной дороге, взял билет и сел в электричку. Поступить так значило заведомо обречь себя на провал. Но за ним почему-то не было слежки...

У Тодда хранились вещи в гостинице, были деньги. Правда, основная сумма находилась всегда при нем — в эластичном капроновом поясе под нижним бельем, но все-таки жаль было терять и то немногое, что еще у него оставалось. Тодд был по натуре своей человеком бережливым и даже скуповатым. Потерянные деньги окончательно испортили ему настроение, но зайти в гостиницу не решился. Он переехал в опустевшем метро на другой вокзал и сел там в другую электричку... Вышел на маленькой станции, а утром умчался с сибирским экспрессом. Потом он еще два раза делал пересадки, и вот теперь, после трех дней вконец измотавшего его пути, приближался к Уралу.

Определенного плана у Тодда пока не было: просто он надеялся где-нибудь отсидеться, переждать... А там видно будет.

Он с тревогой всматривался в меняющийся за окном суровый пейзаж.

В Свердловске Тодд снова проделал все сначала — колесил по всему городу, заметал следы, а главное — наблюдал, не прицепился ли кто-нибудь?.. Как будто нет. Переночевал в небольшой гостинице на Шарташе. Ночью ворочался с боку на бок — долго не мог уснуть, а утром выехал в Алма-Ату.

Ляля быстро выздоравливала. Серебров ничего еще не знал о случившемся, но письма от него приходили часто. Он писал о работе, о ребятах из экспедиции.

«...Сейчас ведем опрос местных жителей. Твоя легенда (помнишь?) подтвердилась полностью. Только пещеру с сокровищами Кихара искать нужно севернее. Рахим (а он здесь авторитет!) утверждает, что это Канак. А почему бы и нет?..

Очевидно, в самые ближайшие дни выйдем на разведку. Охотники, не раз бывавшие в Безымянном ущелье, подтверждают догадку Рахима. Да и все данные сводятся к одному. Рахим нашел Беляева на Лысой горе. Оттуда одна дорога — через Северный проход опять-таки к Безымянному ущелью.

Познакомились с начальником погранзаставы капитаном Ларионовым. Очень симпатичный, образованный человек. Он обещал свою помощь. С Рахимом они большие друзья — оказывается, старый охотник только за прошлый год задержал троих нарушителей, а всего на его счету не то десять, не то двадцать задержанных... Ларионов, хорошо знающий местность, тоже склонен думать, что это Канак. А если так, то и древний перевал, ведущий в Караташ, должен быть тоже где-то в этих местах.

Вчера вылетали на вертолете с Юговым и Хаузеном в район Гиблого ущелья. Едва внизу показался хребет, как нас начало швырять встречными потоками ветра. Ларионов говорит, что так бывает очень часто. Трудно или почти невозможно выбрать время, когда бы не было ветра. Потому-то воздушные трассы и лежат много западнее. Как попал в этот район Беляев?.. Очень просто, говорит Ларионов, занесло ураганом...

Ну и крепко же нас поболтало!.. Едва выбрались. Хаузену стало плохо. Отдышался только после того, как Сноу вылил ему в рот изрядную толику спирта. Всегда носит его с собой во фляге, говорит — привычка. Совсем не интеллектуальная натура. В связи с этим часто вспоминаю наш с тобой разговор накануне моего отъезда... Смущает меня Хаузен. Старый антифашист!.. Югов ничего не знает, да, пожалуй, и не следует его волновать. Как ты думаешь?..»

...В коридоре послышался громкий разговор, звук торопливых шагов. Дверь отворилась, и на пороге палаты появился Каракозов в накинутом на плечи белом больничном халате. Вернее, сначала ворвался его голос, потом вплыла борода, и только после этого всю пройму двери заняла массивная фигура профессора.

— Лялечка! А это вам — гостинцы.

И он вытряхнул из газетного кулька прямо на одеяло несколько душистых, пушистых, загорелых персиков...

— Что за прелесть! — воскликнула Ляля с улыбкой, прикладывая теплый персик к порозовевшей щеке. — Прямо плюшевый мишка... Где это вы раздобыли?

— В Москве.

— Ну да?!

— Честное слово. Ведь не одни археологи делают открытия... Селекционеры тоже не дремлют, и вот вам — сюрприз. Учтите, персики выращены не в оранжерее, а под открытым небом, на нашем российском морозе... Да вы ешьте, не смущайтесь. Тот селекционер — мой приятель, а я у него постоянный дегустатор...

Он засмеялся и ласково потрепал Лялину руку.

— Еще вам срок — неделя. Хватит валяться... Через неделю — в путь.

— Все готово?

— Да. Я думаю, Югов правильно избрал маршрут. Сейсмологи утверждают, что сброс был в сторону Северного прохода. Значит, не исключено, что древний перевал был разрушен во время землетрясения. А землетрясение, отмеченное в тот день, когда разбился Беляев, могло обнажить перевал... Понимаете? Отсюда и следует начинать...