— Понятно, — кивнул я и тоже откинулся на сенцо расслабленно, надеясь про себя, что камни не загорятся и нам не придется срываться с места, чтоб полночи отлавливать сбежавшего Арча.

Я лежал, а уснуть не мог. Внутри, там, где располагался магический резерв, сосало как с голодухи. Нет, постепенно отпускало, переваривая с желудком на пару яйца с хлебом, но медленно.

Ощущение было неприятным, и не столько даже своей пустотой, сколько тем, что я не мог этот процесс отслеживать. Все ж в привычной для меня жизни многое поддавалось контролю: и время, и количество бензина в баке машины, и заряд батареи на телефоне — короче, практически все, с чем имеешь постоянно дело. А вот это «сытый-голодный», как в свое время «туда-обратно с полчаса по солнышку» довольно сильно подбешивало.

— Крис, спишь? — шепотом позвал я парня.

— Неа, все еще сегодняшний день переживаю, — так же тихо отозвался он, — ты тоже, что ли?

— Ага. Знаешь, что больше всего раздражает? То, как источник расходуется и наполняется! Так — примерно, но непонятно, сколько там этой... маны осталось, половина или уже четверть, а может совсем на донышке. Я так не привык. А у тебя так же?

— Мана, это чё такое?

— Ну, то, что в источнике, у нас так в играх магию у персов называют.

— А-а, понятно. Фатоэнергия. А так-то — да, у меня пока тоже так же. Мне ж восемнадцать всего месяц назад исполнилось и маг... тык-тык**девайс мне еще не установили. Сюда надо было идти всего через две недели, а там после установки следует у техников понаблюдаться. Вот мы с отцом и решили, что уж потом, по возвращении, установлю.

— Эт чё такое и как работает?

— Классная штука! Выглядит обычно, как серьга в ухе, а так-то... ты-ык** нейронно-магическое приспособление, по... тык-пык**регистру твоей силы настраивается и после установки как бы внутренний... пи-пик**интерфейс разворачивает. А ты что, не знал о нем? Вроде ж многие Стражи из чисто техногенных миров такие используют?

— Не, не знал, — признался я, — ты ж помнишь, что я вообще ничего не знал, пока здесь не появился?

— А, точно! Забыл...

— Да цыц, вы! Сколько можно! И бубнят, и бубнят! — завозился гном. — Спите уже! Завтра поговорите!

— Ладно, Мих, извини, — сказал я, — все, спим.

Крис только повздыхал и повошкался, шурша соломой. Вскоре и он задышал размеренно.

А мне все не спалось. Руди то и дело нервно подергивал задней лапкой прямо мне в бок, по ходу, все еще воевал с нежитью. Пришлось пузико чесать — успокаивать... непривычное такое пузико, шерстистое.

И вспомнилось мне невзначай, что у деда-то моего тоже ухо проколото! Ма-аленький гвоздик, почти незаметный, но он есть! Я еще, когда подростком был, даже стеснялся этого. Уж не знаю, как мой дед на самом деле выглядит и сколько ему лет... сейчас, сообразуясь с тем, чего я тут наслушался, ничему не удивлюсь... но на моей памяти выглядел-то он всегда, как пожилой человек, и эта вот сережка меня несколько смущала. Думалось мне, что молодится дедок, и даже как-то неловко за него было.

Правда, в этот раз я как-то внимания на проколотое ухо не обратил... старше, что ли я стал, терпимее к слабостям ближних? Не знаю.

Теперь же, после слов Криса, я на эту дедову серьгу по-другому посмотрел, и сдается мне, что не простая она...

А на принятии решения, что и мне по возвращению просто необходимо ухо будет проколоть, я и уснул.

Проснулся я, как ни странно, ни от тихого блеяния овец под нами и даже не от крика петухов, а потому, что мне было ужасно тесно. С одного боку ко мне прижался замотавшийся в плащ Крис, а с другого подпер своей широкой спиной гном. Еще и Руди, который засыпал между мной и парнем, теперь оказался спихнутым мне в ноги, и словно тяжелый горячий камень их придавливал.

По крыше равномерно шуршал дождь, и воздух полнился влажной прохладой. Вот, видимо эти двое по краям-то и замерзли.

Помнится, совсем недавно не хотел я с дедом делить постель. Так теперь провидение, видно в назидание мне, наглядно доказало — кочевряжься, не кочевряжься, а прижмет, так и с двумя мужиками в обнимку спать будешь...

Но — ладно, наспались по ходу уже! И я полез из завала выбираться. Тут понятно, завозились и эти двое. А там и дракончик с недовольным урчаньем принялся во всю свою зубастую пасть зевать.

Когда мы подтянулись к столу, там уже было накрыто и Мар с Дулей успели приступить к еде.

Сам завтрак ничем от ужина по составляющим не отличался — все та же каша в горшках, яйца, молоко и клеклый хлеб. Но перед дорогой подкрепиться следовало обязательно, так что, повспоминав разносолы, к которым нас приучили в замке Ордена, принялись набивать животы тем, что есть.

Только расположились, как к нам подсели и валеты. А едва я успел начистить и разломать пару яиц для Руди, из дома старосты вышли близнецы и Сули.

Княжна была еще немного бледна, но в целом выглядела неплохо.

Арч вот, притопавший самым последним и пристроившийся с самого дальнего от всей компании края стола, смотрелся даже хуже нее. Видно бессонная ночь вблизи леса, в котором накануне с нежитью воевали, далась ему нелегко. Ну, ничего, сбить немного гонор для него полезно.

За разговором выяснили у старосты, что с выходом на тракт мы промахнулись верст на пять так, и теперь нам проще добраться сначала до Раздольного — того села, в котором храм, а уж от него выйти на основную дорогу.

После еды нас с очередными поклонами, восхвалениями и чуть не плясками в нашу честь, проводили до противоположных от леса ворот и еще долго бабоньки махали нам вслед платочками.

Впрочем, не знаю, это Крис все оглядывался и прикалывался, что, дескать, глядишь ты, а они все стоят. Мне-то впечатлений и так хватало, притом, впечатлений не очень хороших.

Вроде и дождь был мелким, но таким занудным и частым, что настроение мое, как рухнуло с самого не очень удачного подъема, так и не спешило подниматься. Вот, когда прочувствуешь всю неустроенность местного уклада жизни! Когда окажешься в непогоду на немощеной дороге, да верхом на живом коне...

В замке-то это, все не то. Да, пару раз, пока я жил в крепости, на денек небо затягивало, но тогда непрекращающаяся морось лишь вносила некоторые коррективы в расписание занятий, и все. А уж гроза, громыхнувшая разок, та и вовсе — налетела, улетела, и как не было ее.

А тут...

Просторы вокруг нас затянуло серой дымкой, небо висело хмурыми тяжелыми облаками, чуть не над нашими головами, а порывы ведра закидывали колкие брызги под капюшон плаща прямо в лицо. Хорошо хоть плохо наезженная дорога заросла и не сильно расползалась под копытами лошади. Но все равно, ступал Огонек аккуратно, кажется, примеривался к каждому шагу, отчего я испытывал еще больше неуверенности, сидя на нем. Да я уж готов был вспоминать, пусть пыльные, но устойчивые грунтовки последних дней добрым словом!

Еще и Руди добавил до кучи гадостных ощущений. Всей своей тушкой под полами заговоренного непромокаемого плаща дракончик не убирался. Отчего его мокнущая с одного боку шерсть, постепенно пропиталась влагой полностью и теперь волглыми ощущались и кожа штанов на бедрах, и даже плотный дублет на животе. Бр-р-р...

Короче, ехали мы, ехали, и наконец доехали сначала до Раздольного, которое миновали насквозь не задерживаясь, а потом, протопав в том же режиме «корова на коньках» еще с версту, вышли на тракт.

Если кто-то... например, я... надеялся, что это обстоятельство как-то изменит обстоятельства к лучшему, то он... то есть, я... остался крайне разочарован.

Вчера мы, понятно, потерянное на переправе время не только не нагнали, но еще и дополнительно профукали с полдня. Так что теперь, при выезде на тракт, Сопровождающие уже не то, что наши с Крисом задницы, так даже лошадей беречь не стали. И мы погнали, насколько можно было быстро.

А потому, неуверенность моя от перемещения по скользкой дороге, просто поменяла качество и теперь числилась неуверенностью от быстрой езды.