— Зачем! Зачем ты убил его! Тебе не хватило крови?! Зачем ты убил его?!. — Не переставая вопил он, обливаясь слезами. — Это твоя месть?! За этот чертов город?! Мой сын!.. Не убил ни одного невинного! Он хотел защищать свой народ! Убил бы меня, а не Аркела! Он не заслужил этого… не заслужил!..

Холодный и расчетливый убийца приходил в полном замешательстве. Он не понимал языка этого варвара, но хорошо понимал смысл, доносимый его отчаянными криками, пока его пальцы удушали обездвиженного Безликого.

"Почему я убил этого парня? Нет… почему я убил дитя? Потому что он мой враг? Но он не сделал ничего, чтобы стать моим врагом. Он же дитя, мелкий парень, у которого впереди была целая жизнь. А я… отнял эту жизнь. Что это за чувства? Не понимаю, почему я так волнуюсь из-за жизни непонятного ребенка? Ведь до этого, ничто не могло побеспокоить меня.

Эти эмоции… эмоции?.. Вспомнил, это чувство вины."

Безликий пришел к шокирующему для себя выводу. Функции его мозга выявили проблему его замешательства, эмоции вернулись. И сейчас он чувствовал вину, за убийство этого мальчишки. Его окаменевшее сердце, забилось непривычно быстро, а сознание разрывали неприятные мысли, винившие его в смерти ребенка.

Под шлемом, Безликий почувствовал влагу, стекающую от его глаза.

"Я плачу?" — Все еще недоумевал он, только осознавая происходящее в его голове.

Как бы удивительно это не было, Безликий начал чувствовать последствия от удушения и предпринял меры.

Вытащив нож из корпуса, его тонкое лезвие помчалось к глотке варвара, намереваясь одним ударом перерезать его артерию и покончить с ним. Но прямо перед самым ударом, Безликий затормозил нож и остановился.

Сомнение закрадывались в его голове, стоит ли убивать этого человека.

"Сомнение?" — Очередная загадка поселилась в его мыслях, словно голодный паразит, разъедающий его неумолимость.

Взяв себя в руки и совершив усилие над самим собой, лезвие вонзилось в горло северянина. Сгусток крови тут же вылился ему на маску, протекая в щели капала ему прямо на лицо.

Сорвав ослабшую хватку и спихнув тело варвара, Эос со страхом, охвативший его сердце, торопливо отполз назад.

Целая буря эмоций бушевала в его голове, нанося сокрушительные удары, сбивающие Безликого с колеи. Мысли сменялись и путались друг с другом с неистовой скоростью, заставляя своего хозяина встать в ступор и не двигаясь сидеть на месте, пока эта буря забытых эмоций не утихнет.

…

— У меня для вас хорошая новость. — С гордостью заявил граф-магистр варвару, в чьих глазах прослеживалась надежда, услышавший переведенные на его язык обнадеживающие слова. — Эти слова переводить не стоит. — Обратился он к переводчику, тот согласно кивнул. Повернувшись к своим солдатам, дал им приказ. — Несите сюда все трофейное оружие! Каждому из варваров должно хватить по оружию! Каждому! — Особенно строго прозвучало последнее слово.

Рыцари и их слуги принялись выгружать из складов все имеющееся оружие, захваченное в результате сражения. Солдаты целыми кучами на руках выносили наружу мечи и бросали их рядом с толпой разинувшей свои рты.

— Ч-что вы делаете? — Настороженный варвар задал вопрос, чьи слова дошли до Филипа на его языке.

— Я вспомнил одну из ваших традиций, вы, варвары, считаете себя славными воинами и традиции, подстать вашей культуре. — Окинув северянина холодными глазами, он объявил во все услышание. Фридрих, как наблюдатель, внимательно прислушивался к его словам. — Приняв во внимание ваши традиции, я принял решение, позволить вам погибнуть с оружием в руках, как того требуют ваши собственные обычаи! Такого мое решение.

Глаза ярла скруглились от леденящих слов граф-магистра. Его лоб заблестел от проступившего пота, дыхание прихватило, а сердце разрывалось на куски от услышанного. Обернувшись назад, он увидел, как мужчины шокированные этой новостью не меньше его, скалили зубы от злости, а женщины прижимали к себе своих детей.

Вернув глаза к граф-магистру, он попытался предпринять хоть что-то, что могло бы сберечь если не всех, то хоть небольшую часть пленных.

— Постойте… господин Филип. — Граф-магистр лениво оглянулся на варвара, что упал на колени и сложив руки буквально умолял его. — Постойте… там же маленькие дети, они не воины как вы о них думаете. — Пытался он смягчить наказание для отпрысков его народа, но граф-магистр оставался столь же строгим и даже едким.

— Что ты хочешь этим сказать, ярл Зигвард Пэр?

— Пожалейте хотя бы детей, проявите милосердие, мы ведь и так уже проиграли.

— Грязный варвар, я и так уже проявил к вам милосердие, позволив вам умереть так, как того требуют ваши традиции, в отличие от вас, что вырезали целый город, не церемонясь о том, кто попадет под удар. Вы должны благодарить нас за это, но ты просишь большего, чем заслуживает твой народ. Меч перед тобой, возьми его.

Сказал он, намекая на воткнутый в землю варварский меч. Иные солдаты, начали забрасывать к толпе оружие, подталкивая их к действию. Женщины умоляли не делать этого, дети, не имевшие собственного голоса с широко открытыми глазами наблюдали за происходящим, а мужчины находились на грани, чтобы схватится за оружие и броситься в бой.

Ярл оказался в замешательстве, что теперь делать? Неужели все кончено, для них и их детей? Для всего их народа теперь нет будущего? Ярл отказывался верить в это, не верил он и в то, что надежда их погибла. Пересилив свои страхи, ярл схватился за рукоять меча, поднялся на ноги и принял боевую стойку.

Взглянув на ведроголового с разгневанным лицом, он задумался о шансе выбраться из этого чертового острова. Это лучше, чем думать о безнадежности собственного положения, надо думать о том, как выбраться из этой кучи дерьма.

Одним из важнейших факторов войска, является их командир, который стоит прямо перед ярлом. Скользнув по земле, варвар кинулся на ведроголового с высоко поднятым, заблестевшим на свету, мечом и громкими воплями, раскатывающиеся по всему лагерю, быстро приближался к врагу.

Стальные перчатки схватились за рукояти мифриловых мечей. Бархатный плащ закружился подобно бури, скрывая выпады граф-магистра. Первым ударом первого меча Филип отразил падающий на него варварский клинок, вторым мечом нанес удар плашмя прямо по незащищенному поясу варвара.

Прошло мгновение, после того как Филип нанес удар и выпрямился перед развалившимся на две части варваром, чьи кишки вывалились на грязную землю, а кровь обратилась в лужи и смешалась с землей. Еще будучи в сознании варвар с недоумевающим взглядом поднял голову и только потом понял, что уже мертвец. Обливаясь собственной кровью, он уронил голову и испустил свой дух.

Расхрабрившиеся таким поступком соплеменники ярла, хватались за оружие и начали кидаться на плотный строй рыцарей, что окружил их. Не имея лидера и какой-либо координации, они в разнобой бросались к рыцарям по всей окружности, когда нужно было сконцентрировать силы в одной точке.

Вооруженные одними лишь мечами да копьями и не имеющие на себе никакого обмундирования, лишь тонкая одежда, с отчаянным рвением пытались пробиться через рыцарей, облаченные в блестящие латы, вооруженные щитами и тяжелым ударным оружием. Это была бойня в одни ворота с самого начала, брызги варварской крови медленно окрашивали сталь в алые цвета. Хрустящие кости, звуки рвущейся плоти и мучительные крики наполнили воздух запахом кровавой стали и гнетущей атмосферы для северян, пока сами рыцари воплощали в жизнь свою месть. Они радовались предоставленной им возможности самостоятельно вырезать отродье порожденное чревом северного континента.

В глазах рыцарей, они герои, а перед ними, толпы монстров, заслужившие за свои деяния только смерть. А по другую сторону, люди сражались за жизнь своих детей и никакая мораль им более не требовалась.

Насколько бы злыми не были северяне, насколько бы они не были сильны или отчаянны, их потуги бессмысленны. Даже если им удастся вырваться из окружения ведроголовых, их тут же встретят Герпширцы, стоящие наготове, ясно давая понять, что ни один из северянинов не уйдет живым.