— Это. Значит. Что. Ты… Стал. Таким же. Как. И. Я. Что-то. Сподвигло. Тебя. На. Эти. Изменения. Что-то. Чем. Ты. Дорожишь.

Ответ пришел в голову Кэйташи сам собой. Труды его братьев, неужели именно заставили его почувствовать незнакомые для него ощущения, сложно объяснить и еще сложнее понять. Как так вышло, Кэйташи пытался отрицать это, но от факта убежать не мог. Неужели придется принять это, но если так, то он сразу же станет чужаком для своих собратьев, точно так же как и Хорас. Что же делать?

— Я. Запутался. Хорас. Скажи. Что. Мне. Теперь. Делать?

— То же. Что. Я. Тебе. Уже. Говорил. Теперь. Тебе. Открыта. Дорога. К. Новому. Будущему. Которое. Ты. Сам. Определяешь. Твоя. Жизнь. В. Твоих. Руках.

…

В этот же день.

Нихонская империя.

Скалистая гора Ибусуки.

Храм Энряку-дзи.

Огромная скалистая снежная местность высилась над зелеными просторами с их мелкими холмами и домишками. Одинокая гора Ибусуки была единственной во всем регионе настолько высокой, что окружавшие ее горы казались мелкими холмиками, не идущие ни в какое сравнение с Ибусуки. Вершина ее покрыта толстым снежным одеялом, по мере спуска которая сменяется голыми скалистыми утесами, на которых лежит не один десяток паломников.

Для местных, Ибусуки, это святое место которое стоит почитать и уважать как живое существо. Любой кто посмеет ступить на гору без должного почтения, неизбежно встретит капризную погоду. Постоянные снежные бури не раз сталкивали паломников с пути и сбрасывали со склона на острые каменные пики. Но даже с почтением в сердце, лишь немногие почитатели поднимались на самую вершину и посещали здешний храм.

Один лишь факт того, что на вершине Ибусуки построен храм, может повергнуть в шок многих слушателей. Ибо на большей части склона Ибусуки из-за скалистой поверхности ничего не растет, лишь местами проступала земля на которой росла скудная трава. И теперь представьте, как чувствовали себя строители, когда строили храм на самой вершине. Древесину, черепицу, бамбук и прочие строй материалы люди несли прямо на собственной спине, преодолевая тяжелые склоны и постоянно возникающие обрывы, решая проблемы прямо на месте. Десять лет велось строительство одного единственного храма, на который было потрачено целое состояние, экономика даже целой империи стояла бы на грани. Во время строительства сменилось целое поколение и многие из них погибли по разным причинам, в основном из-за жуткого холода и крутой местности.

По пути к храму, паломники то и дело встречают замершие статуи из плоти и костей. Каждой такой статуи около пятидесяти лет, но лица их выглядят молодо и свежо, словно только вчера прибыли и оказались здесь. Мороз словно бы увековечил их лица так, чтобы каждый видел лик тех, кто свершил небывалый подвиг. Ибо величественный храм Энряку-дзи воплощает в себе величие этих людей, что возвели храм вопреки собственной жизни.

Храм Поколений, второе имя которое храм получил в память об усопших, но это не единственное оставшееся напоминание о мучениках. Если почитатели все же смогли подняться до самой вершины и узрели великий храм, то они так же могли увидеть огромную глыбу, стоящую прямо перед самим Энряку-дзи. Каменный монумент от самого верха до самого низа исписан множеством имен тех, кто построил это священное место, если постараться, то можно насчитать около двадцати тысяч имен людей, что пожертвовали собой ради веры.

Черный рыцарь стоял перед этим монументом и с интересом разглядывал имена людей.

— Иронично, смертные готовы пожертвовать собой ради богов, но боги не желают жертвовать собой ради смертных. Для них, люди всего лишь скот, миры — скотобойни. Боги хотят лишь одного, получать удовольствие от процесса, они не желают трудиться и что-то менять, для них это слишком сложно. Боги высокомерные существа, они больше не те, кем я их помню. Верно… — Черный рыцарь обернулся в сторону ворот Энряку-дзи, у которых стоял высокий двухметровый воин, облаченный в черные ламеллярные доспехи. Его лицо скрывалось за полной личиной рогатого демона. Сквозь прорези для глаз которого проглядывались блестящие серебром зрачки. — Габриэль?

Самурай шел не торопясь, ноги одетые в сандали утопали в рыхлом снегу, но холод его не тревожил, мало что вообще может его встревожить. Поравнявшись с собратом, тот ответил.

— Истина в твоих словах. Смертные даже не осознают того, что их просто используют как доильных коров. Их эмоции питают тех, кто этого не заслуживает… Впрочем сами смертные не виноваты, они ничего не могут изменить, ибо слишком слабы. Но в наших руках есть сила, чтобы все изменить. Однажды настанет момент, когда Люцифер вернется к нам и вновь поведет всех нас за собой, к истинному будущему.

— Уже скоро… — Тихо проговорил рыцарь с нотками надежды в голосе. — Мы ждали миллионы лет, тысячи миров, миллиарды жизней, все это было принесено в жертву, только для того чтобы дождаться нашего господина. У нас последняя попытка и сейчас эта попытка стоит под угрозой.

— Что случилось? — Обеспокоенно спросил самурай.

— Кованый и двое вервольфов нашли убежище в королевстве Фестуа и теперь они здесь, ищут монолит. — Спокойно объяснил Селафиил, совершенно не видя угрозы в кованом по имени Хорас.

— Так значит поэтому монолит оказался здесь, в храме? — Последовал короткий ответ.

— Да.

Габриэль окинул глазами каменный монумент, его взгляд замер на одном имени, что звучало очень знакомо для Габриэля. Проследовав по его глазам, Селафиил прочел это имя вслух.

— Арата, это имя павшего Нихонца что возводил этот храм.

— Такое же имя носил один из примусов. Мы использовали их, для того чтобы свергнуть богов, но в итоге они исчезли с лица материального плана. Ты думаешь оно стоило того? — В голосе Габриэля чувствовались нотки печали, которые Селафиил не мог не заметить, но он оставался непоколебим.

— Если цивилизация начинает терять веру по тем или иным причинам, то боги спускают эту цивилизацию до времен каменного века, лишь бы те вновь уверовали в богов и любили их, отдавали им свои эмоции. Примусы лишь чудом удержали в своем обществе религию, которая была лишь формальностью. Если бы мы не спровоцировали богов на войну, то в скором времени они бы все равно обрушили на них свой гнев. От нас мало что зависело, мы хотели дать им шанс на дальнейшее существование, но этого не случилось.

Габриэль подключился к его словам, сомнение сменились воодушевлением в его голосе.

— Но все же шанс появился у нас. Примусы создали артефакты способные противостоять богам, монолиты. На Сапфире сейчас только один такой монолит и сейчас он в наших руках. Мы должны любой ценой удержать его, иначе все будет напрасно. Многие наши брать погибли сражаясь за правду, у нас нет права порочить их имена проигрышем.

— Ты прав. Мы должны найти кованого и его сообщников, этим займусь я, а ты подготовь ингредиенты для телепортации монолита.

Габриэль подчитал все ингредиенты, которых было довольно много. Почти все они есть в храме, но некоторых нет и в помине.

— Мне потребуется время для того чтобы собрать оставшиеся компоненты.

— Какие именно?

— Мне нужна жертва, души нужны для подпитки ритуала. И их нужно много. На сборы может уйти несколько дней.

Селафиил задумчиво посмотрел на монумент. Он понимал, что он и его братья сражаются ради самих же смертных, но при этом используют их как ресурс. Ни одному из братьев это вовсе не нравилось, но другого выбора не было. С тех пор как они стали падшим народом, когда Отец низверг каждого из них в ад, идеалы начали меняться. Теперь их мало волновали судьбы отдельно взятых людей, но судьбы целых народов были для них дороги.

— Хорошо, я постараюсь найти кованого и избавиться от него, а ты приготовь ритуал… на случай если ситуация выйдет из под контроля.

20 число месяца звездочетов (20 ноября).

Графство Сомерсет.

Город Лестер.

Лестер приятно удивил своей обстановкой. В отличие от Зендера, Лестер хорошо ухоженный и красивый город, брусчатку улиц не покрывают слои нечистот и по ним не бродят толпы рабов обмотанные тряпьем, на против, вместо гниющих деревянных хижин, на улицах ровно выстроились дома из обтесанного камня. Ободранных рабов на улице практически не было, их заменили приличные и даже приветливые горожане, в достойных одеяниях. Даже воздух был чище, вместо непроглядного смога, виднелись лишь редкие струи вздымающегося дыма.