Тысячи мужчин, сражавшихся на смерть ради своих детей, начали заканчиваться. В жидкую грязь погружалось одно тело за другим, создавая ковер из трупов, с проломленными черепами и поломанными конечностями, изливающие всю свою кровь, обагряя и без того пропитанную кровью землю.

Круг смыкался, отчаянные крики женщин усиливались, сильнее сжимая детей в своих руках, что собственными глазами наблюдали за резней. На их глазах пали их отцы и братья, что в ярости пытались спасти их. Но ведроголовым были безразличны крики женщин и слезы детей, их это не смутило.

Вскоре, арава спешившихся всадников со злорадством накинулась на беззащитных женщин и детей. Мечи пронзали спины матерей, что пытались защитить свое чадо, но потом, вслед за ними, рука смерти падала и на не в чем неповинных детей, некоторые из которых даже не могли в полной мере осознать происходящее. Булавы безжалостно проламывали хрупкие детские кости и месили их плоть как мясо скота.

Громкие женские визги резали по ушам, раздражая разгоряченных резней рыцарей. Но когда стих последний голос, с ног до головы облитые кровью рыцари, наполненные блаженным чувством, ощутили упокоение своих близких погибших в Шеффалде. Их столь желанная месть свершилась. Не было даже намека на то, что рыцари чувствовали вину за убитых, скорее наоборот, они довольствовались свершенным.

Быть может их кровавая жажда утихла, никто не знал, но вскоре представилась возможность проверить.

Из горы облепленных грязью и облитых кровью трупов, наружу вырвался маленький мальчик, весь чумазый, даже чистого пятна кожи не было видно. Шокированными глазами осмотрев поле бойни в окружении кровавых доспехов, он опустил глаза к женщине с пробитой головой. С визгом тот начал толкать ее, пытаясь таким образом разбудить ее. Видимо, она была его матерью.

Хватило одного взмаха шестопера по затылку, чтобы мальчишка замолчал и погрузился обратно в грязь.

— Сжечь, пусть от их тел не останется и следа, пусть их прах смешается с грязью!

Рыцари, свершив правосудие, отошли назад и за дело быстро взялись боевые тауматурги. Струи густого пламени охватили трупы варваров, среди которых заверещали еще несколько выживших детских голосов, в агонии дергающие руками и ногами, не в силах вырваться из под трупов своих родителей. Они умирали в осознании ужаса смерти своих родных и умирали в агонии пламени эфира.

— Вы погибли как воины, такого мое милосердие. Грязные туземцы. — Проговаривал Филип, с удовлетворенным гневом наблюдая за тем, как тела чернеют, а выжившие голоса стихают.

…

— Чего такой грустный? — Сказала Софи, садясь на одно бревно рядом с Эосом и протягивая ему большую кружку вина, которое разливают всем солдатам, в честь очередной победы централов.

Вечер быстро спустился на землю, но празднества никто не отменял. В честь победы над варварами и орками, командование закатило настоящий пир. Все привезенные с собой бочки с алкоголем, начиная от безобидного пива и эля, заканчивая дорогим вином для командиров, откупоривались и разливались всем желающим… да, обычные солдаты пили дорогущее вино, которое могли себе позволить только знатные или же феодалы.

Старые ветераны уже давно привыкли пить столь дорогой напиток, а кнехты удивлялись тому, что солдаты королевской армии вообще пили такое. Один этот факт мог натолкнуть вчерашних фермеров вступить в ряды армии под руководством коннетабля Андре.

В кружке которую держал Эос, судя по всему, находилось именно это дорогущее вино, которым они могли насладиться за свои боевые заслуги. Софи пришлось потрудиться, чтобы выбить ограниченное количество этого напитка, к которому выстраиваются огромные очереди, перетекающие в шумную толкучку.

По началу, пир хотели провести без пышных яств, но обнаружив в варварских складах ломящиеся от припасов полки, командование решило позволить своему войску наестся до отвала. Каждый кто не держал наполненную до краев кружку, по любому уплетал мясо или рыбу, вместо ненавистной армейской каши, попутно воркуя о чем-то своем между товарищами и даже коллегами из других наций. Можно было заметить картину, как рыцари трех графств и королевские солдаты в кругу пили и ели, обсуждая интересные и ведомые только им темы.

А раз уж наступила ночь, появился повод разжечь огромный костер, чьи дрова горели на том месте, где остался пепел от недавно сожженных пленников. Яркий огненный свет озарял скучную тьму и открывал возможность ориентироваться в пиру.

Отвечая на вопрос Софи, Безликий сказал.

— "С чего ты взяла, что я грущу?"

Попивая вино из кружки, она мысленно ответила ему.

— "Обычно ты такой любознательный, постоянно вертишь головой, а сейчас просто замер в одном положении, будто бы сдох уже. Я тоже немного наблюдательная."

Посмотрев на алую жидкость, это не вольно напомнило ему о пролитой крови того северянина на корабле. Отпив вина и распробовав его приятные нотки, собирался ответить, но бестия тут же прервала его ход мыслей.

— "Точно, еще днем ты хотел сказать мне что-то очень важное, по твоим словам. Поведаешь мне?"

— "Насчет этого, — Безликий начал припоминать детали, подмеченные им во время нахождения на этом острове — я думаю Андре догадался о моем происхождении."

Софи поперхнулась и брызгами выплюнула дорогое вино, а затем закашлялась. Увидев ее неприятно озадаченный вид, Безликий ответил на ее вопрос, не дожидаясь самого вопроса.

— "Предвидя твои слова, я отвечу. Есть несколько моментов, которые натолкнули меня на этот вывод. Первое, когда Андре вызвал нас в свой шатер, он попросил меня задержаться у него. Все что он сделал, это положил на стол Чертеныша, который побежал ко мне. После этого, Андре ехидно заулыбался, будто бы понял что-то."

— "Из-за Чертеныша? Но ведь духи цепляются не только к предвестникам. Но если Андре все таки догадался, то нам стоит сплавить этого духа. Вон, Жанна с ним как раз подружилась, можем отдать его ей." — Тут же поняв тяжесть всей ситуации, начала предлагать решение.

— "Вряд ли сейчас это нам поможет. Вспомни сколь долгое время мы ходили с ним на виду. Если у кого-то есть знания, то он уже давно догадался кто я.

Второй момент, который насторожил меня не меньше, это письмо, которое он нам передал. В нем было сказано, чтобы мы убили Харальда."

— "И что в этом странного? Лидеры войск часто мрут на поле боя и зачастую оставлять их в живых, слишком опасно." — Отрицала Софи, не видя в этом поступке никакого подвоха.

— "Вряд ли. Причина кроется в другом, что если Андре знает о том, что культ вернулся и помогал северянам. А приказал убить Харальда, во избежания утечки информации."

Заметно занервничала Софи, слыша в своей голове уверенные доводы Безликого.

— "Тогда вопрос в другом, Андре нам союзник или враг?" — Софи задала очень хороший вопрос.

Обратив свой взгляд на коннетабля, сидящего на стуле на другой стороне площади лагеря, они встретились взглядами. Старое морщинистое лицо повернулось к Безликому и тот посмотрел на него смеющимися и наполненными уверенностью глазами. Складывалось ощущение, будто бы этот старик читает его мысли.

— "Андре гений и по интеллекту ни чем не уступает мне. Он смог разоблачить культ и меня в том числе, а сейчас действует крайне осторожно, выверяя каждый свой шаг. В этом деле, важно иметь своих союзников, и эта тема куда более интересная.

Софи, материалисты ведь фактически сотрудничают с королевской властью, верно?"

— "Да, получается именно так." — Согласившись кивнула она.

— "Но насколько велика их секретность? Я уверен, что даже Андре не слишком сильно о них осведомлен, а значит не имеет никакого повода доверять им. Поэтому, материалисты в качестве союзников Андре сразу же отпадают.

Вдруг Андре сотрудничает с культистами? Определенно нет, иначе бы не потащился на этот остров и не отдал бы приказ убить Харальда, пособника культистов."