Девица в кожаном облегающем костюме и полумаске возникла у нее за спиной как будто бы ниоткуда. Рога с прокачанным стеллсом, ишь как нарисовалась, — Элина не заметила ее, пока шеи не коснулся кривой острый нож.

— Ой, — сказала она, раскрыв широко глаза.

Мне сцена не понравилась. Кривой нож на женской шее — я слишком недавно это видел.

— Наконец-то ты здесь! — сказала эта самка ниндзя. — Я давно ждала.

— Ты кто?

— Ты убила его, лицемерная тварь.

Ого, какие страсти! Это что, квест такой?

— Не припоминаю такого эпизода, — почти спокойно ответила Элина. — Ты о ком?

Но глаза ее бегают, а руки подрагивают. Что она так нервничает, это же игра? Я как в некотором роде ее подчиненный должен что-то предпринять? Входит ли в мои служебные обязанности спасать ее от игровых персонажей?

— Алексей, предыдущий фиктор. Этого ты тоже планируешь принести в жертву? — она кивнула в мою сторону.

— Барышня, — сказал я примиряюще, — правды ради, убил его Бабай. Да и то, кажется, не до конца. Я мало что понимаю в происходящем, но этой блондинки там точно не стояло. Такие… Такую внешность кто-нибудь да заметил бы.

— Ты ничего не понял, фиктор, — пренебрежительно сказала девица-ниндзица.

— Вы сговорились, что ли? Все мне тычут в глаза тем, что я ничего не понимаю, но никто ни хрена не объясняет. Ну офигеть теперь.

— И что ты будешь делать? — слегка дрогнувшим голосом сказала Элина.

— Убью тебя. И если ты вернешься, убью снова. И снова. А потом найду способ добраться до тебя там. У меня много свободного времени теперь.

Я ждал продолжения этого драматического диалога — торга какого-нибудь, угроз, ответных угроз, уговоров… Чего-то положенного для сюжетных квестов. Но кончилось все банально, внезапно и неаппетитно. Ниндзяйка (я все еще в поиске подходящего феминитива) резко провела ножом по белому напряженному горлу Элины, и оттуда неаккуратным фонтаном ударила алая кровь, заливая стол и белую блузку. Очень, черт побери, натуралистично. Девушка захрипела, пуская пузыри рассеченной до позвоночника гортанью, глаза ее уставились на меня умоляюще, потом погасли, закатились, и она с неприятным хлюпаньем сползла со стула в кровавую лужу. Шестнадцать плюс, говорите, рейтинг игры? От такой кат-сцены и у взрослого мужика энурез может случиться.

— Что это сейчас было вообще? — спросил я растерянно.

— Легко сдохла, тварь, — с сожалением сообщила мне ниндзиха. — Не заслужила она такой легкой смерти. Но уж больно место людное.

— Ëрш твою налево…

— Пошли отсюда, пока кто-нибудь не пришел. Или ты хочешь остаться один над трупом и объяснять, что это не ты?

— Э… Не очень.

— Тогда пошли. Нам надо поговорить. Катя сказала, что ты нормальный, хотя и туповат.

— Катя? Ты знала Катю?

— Не болтай. Пошли.

Ниндзяша шагнула к стене, толкнула резную панель и открыла проход.

— Ну, чего ждем?

Забавненько.

— Меня зовут Герда, — представилась она чуть позже, когда мы по пыльному междустенку и каким-то подземным коридорам добрались до ее логова.

— Ты — вирп Алексея, — догадался я. — Он просил тебе помочь, если ты попросишь.

— Наконец-то догадался… — сварливо ответила она. — Может, и не такой тупой.

— Откуда ты знала Катю?

— Нет, — вздохнула Герда, — такой.

— Ну и ладно, — отчего-то вдруг обиделся я, — я в эти дела не напрашивался.

Черт, меня всерьез задела какая-то цифровая поссыкушка? Деградирую на глазах. Сделав над собой усилие, ощутил в руках геймпад и на голове очки. Я сижу сейчас в комнате, в квартире Лайсы. За стеной спит — или уже проснулась и алчет завтрака — моя дочь. Которую, к слову, чуть не зарезали и почти утопили вчера. И надо, черт побери, об этом помнить. Потому что только это важно.

Герда внимательно и насмешливо смотрит на мои потуги.

— Все, пришел в себя? Осознал, кто ты и где?

— Осознал, что ты тратишь мое рабочее время. Оплаченное, кстати, компанией, представительницу которой ты только что зарезала у меня на глазах.

— Ах, ну да, ты же фиктор, пуп игры! — обидно засмеялась кобольдесса. — Мой тоже так думал. И где он теперь? Застрял между явью, навью и правью-два-ноль.

— А причем тут Элина? — я вспомнил залитую алой кровью белую блузку.

— При всём! — решительно сказала Герда. — Это всё она! Этой твари всё мало!

— Какой-то бред, — сказал я, вздохнув.

Опять забыл, что я в игре. Вижу кобольда-ассасиночку и удивляюсь тому, что она несет какую-то чепухерь, а не тому, что вижу кобольда-ассасиночку. Выверты сознания.

— Так что тебе от меня надо, Герда?

— Показать тебе кое-что.

У нее небольшая довольно уютная подземная берложка, до которой надо добираться по узким запутанным коридорам. Диванчик, ковры, тусклые стимпанковские светильники с цветными стеклами, книги. Кто-то ведь рисовал эту локацию, так? Значит, она для чего-то нужна по сюжету? По какому? Хреновый я фиктор, плохо понимаю, как все работает.

Герда вывела меня через черный ход — понятное дело, у каждого уважающего себя ассасина должен быть черный ход. Или два. Или три. Мы спустились по узкой лесенке, оказавшись в чем-то вроде маленькой частной тюрьмы. Такой «тюремок». Вырубленные в камне ниши, отгороженные от прохода коваными железными решетками, толстые засовы, массивные замки. Моего умения «взлома» тут не хватит, а Нетта справилась бы, наверное. Куда ее унесло, когда она так нужна?

В одной из камер сидит на каменной скамье фиктор Алексей. Сидит, смотрит, не реагирует. Камера пустая, но, впрочем, есть и пить ему не надо, туалет без надобности, и простатит от сиденья на камне он не заработает.

— Привет, — сказал я, чтобы не молчать.

— Он не слышит. Или не понимает. Она убила его, там и тут. Это просто оболочка, скин.

— А замок зачем?

— Если открыть решетку, то он будет брести без цели и смысла, не останавливаясь. Достало его разыскивать и приводить обратно. Он и при жизни остановиться вовремя не умел.

— Я видел его буквально вчера. Он был странным, но скорее живым, чем нет.

— Это тоже оболочка. Скин. Или как там это у вас называется.

— Тело?

— Да. А его нет ни там, ни там.

— Роскошно. И что с этим можно сделать? Зачем-то ты ведь меня сюда привела.

— Убей его.

— В смысле?

— Его тело, там. Убивать скин бесполезно, я пробовала. Здесь он возрождается таким же пустым, а там не приходит в себя. Может, убить его там поможет?

— Отличное предложение. Я иногда мечтал убить кое-кого из коллег, но не так же буквально.

— Он мертвый, ему все равно.

— Юридически он живой, и не все равно будет полиции.

— Придумай что-нибудь. Катя говорит, ты не дурак. Туповатый, да, ни во что не врубаешься, но не дурак.

— Катя говорит? Как это?

— Забудь, ей уже ничем не поможешь. Ему — может быть. А я помогу тебе.

— Мне? Чем?

— Скажи, где твой вирп?

— Умотала куда-то, бестолочь.

— Так не бывает, — помотала головой Герда. — Она попала в беду.

— А что может случиться с вирпом?

— Здесь? Что угодно!

Забавненько.

— И что у тебя там?

VR-очки были бесцеремонно содраны с моей головы и водружены на изящный (в маму) носик Насти.

— Какие-то цветные пятна… Ничего не понимаю! И в это ты пялишься часами?

— Дочь моя, что ты творишь? Я вообще-то работаю.

— А я голодная! И в холодильнике ничего нет!

— Совсем нет или как обычно?

— Совсем! Мышь повесилась. Ты когда в последний раз в магазине был, кормилец?

— Э… не помню, — как-то в этой суете совсем не до продуктов было.

— Если я умру от голода, мы оба будем знать, кто виноват! И я буду являться тебе привидением в зеркале!

— Это будет даже мило, — не испугался я, — из тебя выйдет очень симпатичное привиденьице.