— Но у ласковых и заботливых мужчин обычно уже есть любовники, — ответил я мрачно.

Выпил коньяку и понял, что да, взял мало.

— Я в их дела не лез, — сказал Викентий, — взрослые люди, хоть и музыканты. Пока перепихон не мешает выступлениям, я вне морали, извини.

— К тебе претензий нет.

— Но на днях у них что-то случилось. Поорали друг на друга, а потом Марта раз — и на репетицию не явилась. И на концерте ее пришлось подменять. А сегодня и герой-любовник этот сдернул. И как с такими людьми дело иметь, а?

Я не проникся сочувствием к его проблемам.

— Куда она делась?

— Понятия не имею. Дементий сказал, что они поругались, и она домой уехала.

— Дементий?

— Ебарь… то есть, любовник ейный. Альт наш. Зовут его так. Видать, родители тоже затейники были.

Дементий и Викентий. Встретились две жертвы филоложества.

— Кто может знать?

— С подругой ее поговори, Ванессой Квочкиной. Вторая скрипка. Но, — он посмотрел на часы, — уже после концерта. Найдешь меня, я тебя проведу за кулисы.

Я вернулся в фойе, где обнаружил Настасью болтающей с каким-то парнем. Сутуловатый, умеренно прыщавый вьюнош с гитарой в чехле и длинными не очень чистыми волосами. При виде меня он моментально сдристнул.

— Это еще кто? — удивился я.

— Так… Виталик.

— И эта девочка жалуется на неконтактность? На пять минут оставил — и уже какой-то Виталик.

— Пааап! Не глумись! Ты и так его напугал. Нельзя выходить с таким лицом на люди. Он решил, что ты его сейчас будешь бить.

— А уже есть за что?

— Ну, пааап! Мы же только что познакомились.

— Вот я и удивляюсь. Ты же ни с кем не знакомишься.

— Это все Кобальт, — вздохнула дочь, — ковырялась в настройках, случайно скинула на дефолтные. Там есть такая фича — показывать тех, кто, по мнению системы, тебе подходит и находится рядом.

— И этот… — я затруднился с определением. — Тебе подходит?

— Так считает Кобальт… Но да, он не сильно противный, так, навскидку.

Вот не было печали. С тех пор как дочь подросла, в мультике «Бременские музыканты» мои симпатии на стороне короля, а не подозрительных бездельников, раскатывающих на убитой тачке с громким музлом. Если у тебя дочь, то в какой-то момент обязательно появляется этакий трубадур с томными глазками, который на гитарке блымк-блымк. А ты смотришь на него и борешься с темным желанием придушить это никчемное чмо его же длинными волосенками, и останавливает тебя даже не страх уголовной ответственности, а то, что дочка не простит.

И то, что сам ты когда-то был таким трубадуром, ничуть не поправляет.

Ничуть.

— Ладно, пошли, уже в зал запускают.

И мы пошли.

***

Весь концерт я боролся с порывами вернуться в буфет и добавить. Сейчас употреблять алкоголь не популярно, на грани маргинальности. Многие из моих приятелей бросили пить и стали невыносимы. Оказалось, все, что в них было интересного — это пол-литра виски. Но я пока держусь, не поддаюсь мейнстриму и официальным трендам.

Программа в памяти не отложилась — провел время в банальнейших размышлениях на тему «Имеем — не храним, потерявши — плачем». Может быть, мое отношение к Марте и не было той самой «любовью», но мне ее чертовски не хватает. Единственный близкий человек, кроме дочери, и я ее так тупо потерял.

Мудак — это судьба.

Ванесса Квочкина, претендующая на роль «лучшей подруги», оказалась гренадерского роста полной дамой, с бюстом, рвущимся на свободу из концертного платья, и могучими бедрами кавалеристки. Несмотря на ее сочувственные охи и неубедительные заламывания рук, я видел, что она в восторге от ситуации. Во-первых, пикантная история, которую можно с придыханием изложить. Во-вторых, зависть к более красивой и талантливой подруге. В-третьих — она, вечно вторая скрипка, сейчас играла первую. Заменила Марту в оркестре и была готова заменить в моей постели, о чем дала понять с удивительной непосредственностью. От нее пахло потом и косметикой, она притиралась ко мне крутыми бедрами и касалась грудью, томно изгибаясь в пароксизмах «сочувствия».

— Бедная Марта! — вздыхала она. — А я говорила ей, что Дементий никогда не разведется! Он и ко мне подкатывал, можете себе представить?

Я кивал, слушал, и осторожно отодвигался от этого напора фертильности.

— У него жена — кремень-баба, держит его за яйца! Это на гастролях он хвост распускает, а так — с репетиции бегом домой, не дай бог опоздать. Казанова закулисный!

Мне было плевать на семейные проблемы Дементия.

— Я ей говорю: «Зачем, Марта? У тебя такой прекрасный муж!».

Врет. Вижу, что врет. Только и ждала момента, чтобы дрожжей в сортир подбросить.

— А она такая: «Он меня не любит». Ну не дура? — не сдержала неприязнь Ванесса. — «Он что, бухает?» — «Нет». «Бьет тебя?» — «Слова дурного не сказал ни разу». «Дочку обижает?» — «Никогда». «Бездельник на соцконтракте? Денег нет?» — «Нет, все нормально, работает, получает прилично». «На сторону гуляет?» — «Нет, вряд ли». «Так что же тебе надо еще?» — «Не любит».

Вот теперь Ванесса была полностью искренней — такая злость и ядовитая зависть была в ее тоне, что сплюнь она сейчас — прожгла бы паркет. Уж точно не отговаривала Марту, сука такая. Мечтала, чтобы у первой скрипки рухнуло все то, чего не было у второй.

— Антон, она вас не ценила! — налегла сиськами на мое плечо женщина. Я попытался отодвинуться, но диван закончился.

— Не расстраивайтесь, вы лучше найдете! Да за вами! Да любая! Да я…

— Что произошло потом? — я встал, бесцеремонно отодвинув почти улегшуюся на меня Ванессу.

— Решительное объяснение, я думаю, — разочарованно фыркнула она. — Марта же прямая, как дверь. Поставила вопрос ребром: любишь? — Хватит врать жене. Не хочу, мол, быть гастрольной шалавой. Я, мол, от мужа ушла, теперь твоя очередь. Он поюлил, поуговаривал, попел сладкие песни про любовь, но она его к стенке прижала, и он в отказ. Она и сорвалась. Дала ему по морде и свалила.

— Куда?

— Не знаю. С тех пор не видела. А хотите выпить, Антон? У меня тут вино…

Но я поспешно ретировался с ощущением, что чудом избежал изнасилования.

Черт, как же так, Марта? Ты — и такая банальщина? И куда же ты делась после этакого разочарования в любви?

Непонятненько…

В вестибюле Настя дожидалась меня, непринужденно общаясь с Виталиком. Клянусь, она хихикала! Это моя-то гордая неприступность? Метр шестьдесят заносчивости на сорок пять килограммов цинизма? Прочитав что-то в моем взгляде, юный трубадур сбледнул лицом и откланялся. Дочка укоризненно покачала головой, но комментировать мою отцовскую нечуткость не стала. Спросила только:

— Узнал что-то про Марту?

— Узнал то, чего не хотел знать, не узнал ничего полезного.

— Ничего, мы ее обязательно найдем, город небольшой.

— Ты думаешь, она еще здесь, в Жижецке?

— Она точно здесь, — удивленно посмотрела на меня дочь, — вот же!

Она протянула мне свой смарт. В списке контактов в «избранных» напротив Марты стоял двойной зеленый кружок.

— Что это?

— Это значит, что мы в одной локации, — терпеливо сказала она, — Кобальт определяет.

— Не знал.

— У тебя Кобальт недавно, Марта не внесена в список «избранных», иначе ты тоже бы видел.

Я промолчал, обдумывая тот факт, что в списке «избранных» у Насти кроме меня и Марты появился третий абонент. Виталик.

Мне уже пора начинать беспокоиться?

«Классика — музыка мертвых», — сообщало граффити на стене филармонии. Силуэт скрипачки рядом был частично скелетом.

Даже такой неопытный геймер, как я, знает — с главным квестом торопиться не надо. Сначала побегай по боковикам, прокачай персонажа, добудь экипировку, наберись опыта — а тогда уже иди, бей дракона или кого там тебе положено.