Я подпрыгиваю, когда громкий звон отрывает меня от путешествия по моим любимым электронным письмам в папке «Входящие». Это началось невинно. Сначала я узнала об этой функции и добавила в избранное электронное письмо, которое Бек прислал мне, чтобы я не забыла выполнить задание. Но затем он продолжал присылать мне электронные письма, которые заставляли мой пульс биться быстрее, и через несколько недель у меня была хорошая небольшая коллекция электронных писем между нами двумя, которые заставляли меня задаваться вопросом, почему я просто не поддаюсь ему до сих пор.

Сопротивляться Беку становится все труднее и труднее. Мы живем вместе, работаем вместе и вообще все делаем вместе. Я не жалуюсь на это. На самом деле я люблю его больше, чем, наверное, следовало бы. Но из-за всего времени, проведенного вместе, я узнаю Бека таким, какой он есть.

И он совсем не похож на своего младшего брата. Они не могли бы быть более противоположными, даже если бы попытались.

Что делает мои оправдания того, почему мы с Беком не можем поддаться сексуальному напряжению ради нас, все слабее и слабее.

Я привязываюсь к нему, несмотря ни на что, даже если мы больше не целовались после того дня в раздевалке больше месяца назад. У нас тоже не все было совсем невинно. Взгляды задерживались дома и здесь, на работе. Мы оба придумывали предлоги, чтобы проводить все больше и больше времени вместе. Единственное время, которое мы проводим порознь, это когда у него встречи, на которых я не нужна, или когда мы оба ложимся спать по ночам.

Мне интересно, сколько еще я смогу продержаться. Его успехи продолжаются. Бек не стесняется давать понять, чего он хочет — меня. По крайней мере, на следующий год. И у меня заканчиваются причины отказывать ему.

Мигающее уведомление в верхнем углу моего настольного компьютера вырвало меня из моих представлений обо всем веселье, которое мы с Беком могли бы получить, если бы я не была такой упрямой.

Я открываю письмо и замечаю, что оно от Бека. Мои глаза метнулись к стеклянному окну передо мной. Из него я могу ясно видеть конференц-зал, где он сидит во время презентации одного из своих руководителей по развитию. Кроме того, когда я смотрю на него, он не смотрит презентацию на экране. Он смотрит прямо на меня.

Я мгновенно отворачиваюсь, как будто меня поймали, когда я лезу в банку с печеньем. Метафорически, я думаю, вы могли бы назвать это тем, что я лезу в банку с печеньем, когда я знаю, что не должна этого делать. Баночка с печеньем в данном случае — это просто грязные дразнящие электронные письма Бека.

Мои глаза скользят по его электронной почте, пытаясь не показывать слишком сильной реакции, зная, что он все еще может наблюдать за мной.

Мои щеки подергиваются, когда я борюсь с улыбкой. В голову лезет идея. Тот, которому нечего там делать, но перед которым я не могу устоять. Мое внимание остается на клавиатуре передо мной, пока я печатаю ответ.

Я занята чувством гордости за себя, пристрастилась к острым ощущениям игры в кошки-мышки, которую мы с Беком продолжаем, когда дверь моего офиса громко хлопает. Подняв голову, я вижу Бека с сердитыми глазами, смотрящего на меня.

— Мисс Моретти. — Он держит свой голос ровным, несмотря на глубокий, хриплый тон.

— Да, мистер Синклер?

Бек оглядывается через плечо, через стеклянные окна, в которые все могут заглянуть. Нетрудно не заметить любопытные глаза, которые притворяются, что не наблюдают за нами обоими. Это как в аквариуме. С опасным блеском в глазах Бека прямо сейчас, я не уверена, что благодарна за то, что все мои коллеги могут видеть прямо сейчас, или я ненавижу то, что они могут.

— Ты думаешь, это мило — отправлять электронные письма, от которых у меня чертовски кипит кровь, зная, что я не могу действовать в соответствии с этим.

Я откидываюсь на спинку стула, закинув одну ногу на другую, и смотрю вверх и вниз на его возвышающуюся фигуру. На его плечах лежит сердитый груз. Его челюсти сжаты так сильно, что мне интересно, скрипит ли он при этом зубами.

— Боюсь, я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я провожу кончиком карандаша по губе, точно зная, куда привлеку его внимание этим движением.

— Может быть, мне стоит склонить тебя над этим столом прямо сейчас и наказать за то, что ты наказала меня.

Я засовываю карандаш между зубами, улыбаясь ему.

— На глазах у всех твоих сотрудников? — Мой язык щелкает. — Что-то мне подсказывает, что совет директоров сочтет это очень плохой идеей.

Его ноздри раздуваются, когда он внимательно смотрит на меня. Он не торопится, отвечая мне. Как будто он может читать мои мысли, зная, что его молчания — в сочетании с его угрожающим взглядом — достаточно, чтобы заставить меня поежиться.

Мой желудок сжимается, когда он проводит большим пальцем по нижней губе, прежде чем она расплывается в зловещей улыбке.

— Боже, будет так хорошо, когда я наконец поставлю тебя на колени. Может быть, я накажу тебя так же сильно, как ты наказываешь меня.

Прежде чем я успеваю ответить, он выпрямляет спину. Он делает шаг ближе, его глаза скользят по экрану моего компьютера. Я торопливо пытаюсь закрыть вкладки, показывающие, что я перечитываю все наши старые сообщения. Улыбка, от которой мою кожу покалывало сильное желание, исчезла, его маска, которую он использует для работы, вернулась на место.

— Скажи мне, как ты относишься к Колорадо [12]?

Мои брови на лбу сдвинуты в замешательстве.

— Прошу прощения?

Он проводит пальцем по краю моего стола. Его прикосновение в опасной близости к моему обнаженному колену.

— Нам предстоит командировка. На завтра.