СКАЗАНИЕ Светел песок, и следы зелены, лес летучий, сумрак плывет в высоте, отливая металлом, рыба над кронами смутных деревьев, я сделать пытаюсь шаг, еще шаг. Китеж-град, купола, и на улице там я стою, безоко смотрюсь в тебя, к тебе подступаю неслышно, с тобой говорю, онемев. Перевод В. Куприянова. ПУТНИК Вечером поет река, тяжко дышат леса, исчерчено небо кричащими птицами. Над берегом древней тьмы мерцает звездное пламя. Я жил, как люди живут. Мне были открыты ворота без числа. Если было закрыто, я смело стучал. Теперь открыто везде. И руку тебе подает зовущий. Входи и не бойся. Скажи: леса поют, в вечернем дыханье реки мчатся рыбы, и небо дрожит в пламени. Перевод Г. Ратгауза. ЗИМНИЙ КРИК Воронье, воронье, зеленеет лед, воронье над рекой. Стаи кустов по-над берегом стынут. Не посыплется снег, задетый острым крылом, воронье, воронье, и кусты — птицы седые. Все же теплится кровь в сердце птицы, голые льды режет крик, тает как дым над косою песчаной, где объятия были без устали, где без конца бились воды живые. Перевод В. Леванского. БУЗИНА В ЦВЕТУ Приходит Бабель Исаак. Говорит: во время погрома, я еще был ребенком, моей голубке оторвали голову. Дома деревянной улицы, заборы, и бузина в цвету. Добела вымыт порог, и маленькое крыльцо — тогда, ты знаешь, там тянулся кровавый след. А вы говорите: забыть. Но подрастают дети, их смех как бузина в цвету. И цветы могут погибнуть, люди, от вашей забывчивости. Перевод В. Куприянова. ПРЕДВЕСТНИКИ НЕПОГОДЫ Вниз по речке, лугами, пространством, хмельным от древесного духа, я шел, говоря во весь голос с летним светом и птицей — под вечер, а ночью — беседуя с мышью летучей, скользящей над крышей амбара на маленьких крыльях драконьих, — и вот я пришел, смотрите, я здесь, на песчаном холме, в мох сухой погружаю ступню, я донес до вас небо и ветры, я шатаюсь, вокруг громыхание тьмы, я к реке наклоняюсь, бредущей по светлым пескам, ее за руку ветер ведет; занеможило лето: кровью глаза налиты, ржа во рту и грохот в висках, но река с ветрами шагает навстречу огням в тени рыб, в тени камышей, в тени сосен. Пламя, лети, берега в глубь страны убегают, рушатся дюны, в море надает камнем огонь; пламень, крылья в шторм окуни, он подхватит тебя, пронесет по границе между сполохом ярым и обезумевшей тишиной до того, как разверзнется небо и вспыхнут зарницы; затем обессилеет вихрь и застынет река, но я успею сказать, ствол сосны обхватив, на холме, обожженном грозой: мы зрели, огненные знаки, приход ваш и уход. Сквозь тишину пробились два пера, легли у наших ног. Перевод Георгия Ашкинадзе. СИЛЬФ Звучат призывы гения воздуха из раковины, красного конуса, — рукой он делит звук летящий, птицу прибрежную звук обгонит. Мой друг воздушный любит на пастбищах вздремнуть, и я теперь уже многому у друга выучился, кроме дара легко засыпать у края неполной тьмы, огнями играющей, и просыпаться весело тотчас же. Ну как мне стать подобным другу? Может, влюбившись? без сна? под ливнем? Перевод Е. Витковского. НЕНИЯ[2] Слышу голос: то ветер гудит над бухтой и в трубах органных; так гудел Эльсинор: над Зундом высился берег, вдали смыкавшийся с небом; там доныне стоит над обрывом бог, призвавший меня, Гелиос широкогубый; под тяжким сводом бровей темнота, и волосы, плечи лижет пламя, и громом дышат черты: это гром планет, это голос смертельный созвучья миров. Там, над бухтой, широко, под дождем воссияв из тумана, красуется радуга: мир, обещанный нам изначала. Перевод Г. Ратгауза. вернуться Стихотворение посвящено Дитриху Букстехуде. — Прим. автора. |
