ОГОНЬ И СНЕГ Зарево, в белых березах — черные волны, дымные тучи, из них прыгает пламя, бешено пляшет огонь, есть упоенье плясками пламени, есть жажда огня. В море — пролив, око огромного зверя настежь распахнуто, льются синие слезы, зелень ресниц, в тени — соленые скулы, есть упоение тенью, жажда прохлады. Юноша, кто ты? Жажда пламени, жажда прохлады, танец заоблачный, соли соблазн, мечтанье о снеге. Бледный от нежности юноша, утром румяным сотканный весь из теней. Снег и огонь — дыханье мое, я не умер. Оттого ты сегодня в огне, а завтра в снегу. Перевод В. Леванского. КОГДА-НИБУДЬ Когда-нибудь будут наши горсти светом полны. Строфы ночи, крылатые воды ударят волной в берега, почуют безглазый, суровый сон зверей в камышах после объятия, тогда мы станем у самой вершины, на воле, у самого белого неба, которое холодом веет и высится вдруг над горой ступенями света, и стынет, как лед, упавший со звезд. К виску твоему, забыв обо всем, в тишине прильну я совсем ненадолго, кровь моя вступит прямо в сердце твое. Перевод Г. Ратгауза. ЗИМНИЙ СВЕТ Я этой ночью обратился в слух, чтоб слушать, слушать вас, далекие реки, ваш первый лед и невесомый камышиный перезвон; деревня спит. О детство смуглое, колодец обмелевший: тьму раз летела вниз, на дно студеное, бадья. Кто приходил? Кто отцеплял? Кто пил? Домов моих темноречивых доброта. Тепло их слов заметено снегами. Ребячий крик и бабий шепот. Сиреневое время; в текучем небе неподвижны птицы, бледнеет свет; вот небо встало над немым сараем, набитым доверху тенями. И снова холода. Голубизна на крыльях голубиных снижалась ниже, ниже, небесной кровлей нависая над землей. И крик охотника взбегал на косогор, где спал отшельник-снег. О чернота глубокая! Лучится светом твоя душа. Перевод Георгия Ашкинадзе. ЗОВЫ Над склоном просторным, где соседствуют с лугом ограды, столбы, я был ветром и был нескончаемой речью потока, и вот я пришел, рухнул, безмолвный, в траву, мой вспорот висок, в моих волосах — сверчки. Тот, кто ищет меня, над ветрами кружил, чутким ухом ловил голоса у прибрежья, в песке, где мороз обжигал, где иней бельмом затягивал око, а льдинка цветка становилась в полдень слезой. Тот услышал меня. Я не заметил мужчину, опустившего в воду крючок. Бабы с лодки стирали белье. На берег вышел другой, ведя лошадей в поводу. Над плетнями, в тумане звучали два зова. Один серебристо звенел. Второй отвечал ему басом. Но в сумраке он заблудился в ветрах. Перевод Георгия Ашкинадзе. ДРИАДА Свежесть березы от соков, дыханье в ладонях моих, и упругость коры, мягкость сосуда, но в глубине узнается порыв, стремленье ствола становиться ветвями. Откинь, за спину откинь пряди свои, слышу я руками моими, и слышу сквозь свежесть, дуновение слышу, слышу ропот истока, подступает прилив, и дурманит гомон звонкий меня. Перевод В. Куприянова. НЕСКАЗАННОЕ Тяжко расту в глубину, ворочаю почву корнями, моют их воды подземные, горькие воды — ты же летишь, моя невесомая птица, ах, как тебя свет омывает свистящий, только тревога моя держит покуда, держит тебя на привязи ветра земли. Перевод В. Леванского. |
