ДЕРЕВЕНСКАЯ ДОРОГА Добродушен вид лета, шагает оно в обнимку с рекой, лукавое, жаркое. Распускаются розы. Скифский холод не за горами. Снаружи он — чистый пламень, от копоти черен внутри. В той стороне, где небо бескрайне, пахарь идет, погоняя кобылу, он видит: в высоких ветвях рязанской березы сгущаются тучи, и дрожат берега, и качается степь. Микула, пахарь былинный деревянной Руси, веди к водопою коня. Скоро мы запоем, строфы сложатся сами. В сумрак голос вонзится однажды, Чаадаева голос, воплем птицы, раненной в грудь. Дорога: след колеса, копыта след, трава и пыль. Лицо земли — на дне реки, в песке, в моей душе. Оно останется навеки там. Перевод Георгия Ашкинадзе. ЦЕРКОВЬ «УТОЛИ МОЯ ПЕЧАЛИ» Над камнем, над каменным сводом, в небе старинном качается купол из ветра, который с плотами приходит и песней, пропахший духом малины и терпким медовым дурманом, до ночи — когда владыка полей седовласый, ясень, глаза округлив, застывает и, выбросив тонкие руки из туманного свода листвы, ладонями черпает горечь болот и питье подносит к губам. Перевод Георгия Ашкинадзе. СТЕПЬ Голос пел. По сумраку шагала песня, по равнине, где нет ни деревца. Вокруг кустов свечение песка: из облачных высот луна скользнула вниз. У водопоя стада белесое пятно. Вот он пришел, чернобородый, пригнал коров. В окне запел другой. Деревни, как мне дальше быть? Вдали течет большое небо. Об этом говорил певцу пастух. Его я слушал, стоя у дороги, спиной к селу. Перевод Георгия Ашкинадзе. ИЛЬМЕНЬ-ОЗЕРО, 1941 Одичалая местность. Напротив ветров. В столбняке. В песке захлебнулась река. Обуглились ветви: деревня как на ладони. Тогда-то и явилось нам озеро. День за днем — озеро. Из явного света. Белеет вдали колокольня, как призрак, ушедший с погоста. Вороний грай облепил белокаменной рваные раны. За ночью — ночь: озеро. Лес. Он по горло в трясине. Неведомой тени лицо ужаснуло матерого волка, нагулявшего жиру на пепелищах. За годом год — озеро. Свинцовый прилив. Волна нарастающей тьмы. Она однажды с неба смоет вороний ураган. Ты видел парус? Это — пламя. На просеку выскочил волк. Он слушает шелест зимы. Он воет на чудовищное облако из снега. Перевод Георгия Ашкинадзе. РОДИНА ХУДОЖНИКА ШАГАЛА
Еще дышат дома ароматами ветра лесного, голубики и мха. В облака темноты не спеша погружается Витебск, и глубже становятся звуки. Слышен редкий смешок, это пращур украдкой на свадьбу смотрит с крыши. Мы летаем в мечтах. Но какою надежною силой задышали созвездия родины! Наши отцы — бородатые ангелы, с дрожащими ртами, с переливами крыльев пшеничных полей. Это рядом грядущее, это зов пылающий рога, потому что темнеет и плывет, облака раздвигая, город алый. Перевод В. Леванского. ЗАПАДНАЯ ДВИНА Здесь утро без конца и ветер без начала. Подернут дымкой старинный городок. Дремучие кусты. Зеленая ограда студеных берегов. Погоня ласточек к зениту за лучом. Усталый, в полдень я пришел сюда, чтоб рухнуть на песок. Хочу дышать дыханьем рек, пить родники, земное пить, ртом припадая к тайнам глуби, укрытым в травах. Хочу гореть в пожаре дня, руками раздвигая пламя, смотреть в тебя, поток, мужающий весной от половодья сил. Летишь — навстречу мгла, всплеск чаек, ярость волн: тебя встречает море. В его тени со дна доисторические жабры дышат в твое лицо. Перевод Георгия Ашкинадзе. |
