Мне показалось, что она сильно изменилась за эти несколько месяцев, а с другой стороны — что осталась все той же, и в ее присутствии я особенно остро почувствовала, как изменилась сама.
— Ты здесь одна?
— Шутишь, конечно? Я бы ни в жизнь в такую дыру одна не сунулась. Чарли ждет в машине.
Мне показалось, что меня сейчас стошнит.
Она, видимо, заметила это и осторожно сказала:
— Да ты не волнуйся, у него просто проблемы со службой опеки, и кое-кто стал вопросы задавать, куда ты делась. Поедем с нами, он быстренько все оформит, получишь наследство мисс Айвери или что там, в колледж поможет тебе устроиться. Так-то он нас, конечно, понимает: ветер в голове, свободы хочется и все такое…
Говорила она странно, и особенно меня смутило это “поедем с нами”. Я ей не рассказывала о Чарли и только надеялась, что он не стал домогаться и до нее. Впрочем, Мэгги всегда умела за себя постоять, да и родители у нее были далеко не простые люди, так что вряд ли бы она явилась сюда с ним, если бы ей угрожала опасность.
— Давай-ка сядем на кухне, — предложила я, и, взяв ее за руку, повела за собой.
Мистер Хейз, видимо, так ничего и не услышал, потому что не вышел к нам из гостиной. Мэгги остановилась на входе в кухню и брезгливо сморщила нос:
— Фи, это чем так пахнет? Я жирнею от одного только запаха.
— Не пожирнеешь, — жестко ответила я, подтолкнув к ней стул.
Оглядевшись по сторонам с таким видом, словно приехала в наркопритон, она осторожно уселась на краешек стула, выпрямив спину, как жердь проглотила.
В первые несколько мгновений, я, хоть и перепугалась, ощутила прилив радости, увидев ее — Мэгги была частью привычной, знакомой мне жизни, той жизни, в которой у меня была мама, в которой мы вместе режиссировал школьную постановку, в которой прогуливали уроки в Паблик Гарден. Но сейчас это чувство исчезло, и ее вид не вызывал во мне ничего, кроме тревоги и раздражения.
— Как вы узнали, что я тут? — сразу спросила я.
— Ты это у Чарли спроси, — с каких, интересно, пор она стала звать его “Чарли” вместо застенчивого “мистер Кинни”? — Он сказал, надо тебя вытаскивать отсюда. Эти люди тебя не держат в заложниках, нет же?
Она снизила голос, возведя глаза к потолку, словно ожидала, что на втором этаже и впрямь сидит группа бандитов, что удерживала меня тут насильно.
— Нет, нет. Я не могу сейчас ехать, понимаешь?
Дело было не в том, что до моего дня рождения и окончания действия опеки Чарли оставалась еще целая неделя. Дело было в том, что мне нужно было поговорить — хотя бы попрощаться, — с Акселем. Да и с Анной. И с Сэмом и Шоном. С Лидией. С мистером Хейзом, конечно же.
Закончить свои дела. Ну, как он тут без ужина? Да и кроликов покормить надо, а Аксель вернется только завтра. А еще меня ждала корзина нестираного постельного белья.
— Как это не можешь? Ты не думай, что это все шутки. Дело серьезное. Да тебе Чарли сам объяснит, спроси его.
Я знала, почему он не стал заходить в дом сам и взял с собой Мэгги. Чертов трус.
— Что серьезное?
— Ну, тебя объявят в розыск, если не явишься. У Чарли будут проблемы. И, между нами, — она наклонилась ко мне и даже приложила открытую ладонь ко рту, — он тебе тоже проблемы устроит, если не поедешь. Я бы не стала рисковать.
— Я не могу. У меня тут… Я же…
Я умолкла, раздумывая над всем, что меня тут держало. Аксель сказал убираться прочь — он, может, и говорить со мной теперь не станет. Мистер Хейз переложил свою вину на меня, и мне, останься я тут, пришлось бы с ней как-то разбираться.
Анна, Сэм и Шон… Что ж, я могла бы сейчас заскочить к ним, объяснить все.
И, в конце концов, я могла уехать — ненадолго, чтобы уладить все дела и окончательно разорвать связь с Чарли. Я должна проконтролировать, что он сделает все, как надо — отдаст мне завещание, откажется от своих прав на него, не найдет изворотливых способов продлить опеку и свою власть надо мной.
Кроме того, я теперь ощущала, что смогу ему противостоять. Я должна была, и теперь, похоже, у меня были на это силы. Мне вспомнилось, как, вскоре после похорон матери, когда я разрыдалась прямо за ужином, он подошел ко мне, заключил меня в свои объятия, поглаживая по голове и что-то мягко шепча на ухо. Его рубашка намокла от моих слез, и я подумала: как хорошо, что хотя бы Чарли остался со мной! За день до этого он сообщил, что сумел без лишних бюрократических проволочек оформить опеку, чтобы я была в безопасности до совершеннолетия. Я была уверена, что он переживает то же, что и я, и так же скорбит. Я подняла голову, чтобы поблагодарить его за это, сказать, что понимаю, как ему тяжело. И тут он поцеловал меня прямо в губы. Меня передернуло.
— Если я поеду… Он отпустит меня? Я имею в виду, я смогу делать, что хочу? Получу доступ к трастовому фонду, смогу переехать?
— Конечно, — глаза Мэгги округлились. — Ты чего? Он же хороший человек, это же Чарли. Твоя мама его очень любила. Но если хочешь, конечно, можешь делать, как знаешь. Думаю, он тебе поможет. Вы не чужие люди друг другу, хоть и не по крови.
Ну да, ну да. Многого же ты не знаешь, Мэгги.
— Я… Я смогу у тебя пожить в Бостоне? Не хочу домой возвращаться.
Она задумалась на секунду, глядя на меня с подозрением:
— Конечно, можешь. Если захочешь. Родители не будут против.
— Ладно. Можешь сказать ему, что я поеду с вами. Мне нужно собрать вещи и со всеми объясниться.
— Отлично, — она встала, вздохнув с явным облегчением. — И чем это ты тут занималась все это время?
— Потом, я расскажу тебе потом.
Я выпроводила Мэгги во двор — издалека было видно машину, стоящую у ворот, но это не была машина Чарли. Его за рулем я не разглядела.
Что ж, при Мэгги он ничего делать не станет, это наверняка. А в городе я сразу уеду с ней, чтобы встретиться с ним разве что на каких-то юридических процедурах, суть которых представляла весьма смутно.
Первым делом я собрала вещи — все уместилось в одну сумку, ту же, с которой я сюда и приехала. Бережно уложила туда подарок Акселя — книгу.
Сняла, не удержавшись, со шкафа снимок его с Джеффом — я не сомневалась, что Джефф вернется из тюрьмы совсем скоро и у них будет возможность сделать другой.
Написала записку: мне нужно ехать, но я вернусь, и тогда, надеюсь, мы спокойно все обсудим.
Хотела добавить “я люблю тебя”, но не стала. Хотела добавить номер своего мобильного, но решила, что если он так и не позвонит, это будет слишком больно.
Затем я покормила кроликов, сунув руку в клетку и почесав за ушком Энди, по очереди обняла за шею стоящих в стойле Бонни и Клайда, пожалев, что не взяла для них морковку.
Потом отправилась к соседям. Дверь мне открыл Сэм — он сказал, что его мать и брат уехали в город. Я попросила его написать мне его номер, и, в двух словах объяснив, что мне нужно смотаться на время в Бостон, обняла на прощание и его. Мы договорились увидеться как-нибудь там, потому что на ферму он вернется еще не скоро.
Остался мистер Хейз, что сладко посапывал перед телевизором, ни о чем еще не подозревая. Я разбудила его. Увидев что-то в выражении моего лица, он заметно разволновался:
— Ты чего, Эми?
— Элис.
— Ну да, я помню, да. Что такое?
— Мистер Хейз, мне нужно уехать… — я коротко изложила ему суть дела. Что собираюсь вернуться, что надо решить вопросы с наследством, что у меня в Бостоне остались все мои вещи. Он кивал в ответ на каждое мое слово.
— А как же… да как же так быстро-то?
— Я понимаю, но за мной приехали. Простите меня, если чем обидела. Клянусь, я еще вернусь.
— Когда же?
— Не знаю, — сглотнув ком в горле, я обняла его и чмокнула в лоб. — Попросите Акселя починить телефон, я буду вам звонить.
Чем дольше тянешь, тем сложнее расставаться.
Вот так, меньше чем за двадцать минут, я распрощалась со всем, что у меня тут было.
Хоть я и была уверена, что еще вернусь, выходя из дома, все равно ощущала, как слезы жгут глаза. Я жадно хватала ртом воздух, то ли чтобы не расплакаться, то ли чтобы насладиться им еще хоть немного.
