В самом мрачном настроении, терзаясь подозрениями, я пошла на кухню. По радио играл блюз. Через окно падали на стол и на линолеум кривыми золотистыми полосами первые лучи солнца. Где-то вдалеке истошно завопил петух, и его противный горланный крик странно переплелся с музыкой из приемника, словно упущенный акцент.

И тут я увидела Эрни — он шел прямиком к реке, как, видимо, делал каждое утро.

Я выскочила в прихожую и поспешно сунула ноги в тапки. Слышно было, как мистер Хейз топчется у себя в комнате, видимо, собираясь, чтобы выйти в ванную. Что-то сегодня он рано.

Я очень надеялась, что успею дойти до Эрни быстрее, чем он оголится и прыгнет в реку. Боясь перейти на бег — Аксель сказал, что тогда моим связкам точно придет конец, — я шла к берегу торопливым шагом, как чемпионка по спортивной ходьбе.

От воспоминаний о сновидении меня снова бросило в холодный пот.

Успела я как раз вовремя: Эрни только скинул с себя ботинки.

— Эрни! — я даже успела запыхаться. Он обернулся ко мне, и я заметила, как брови его поползли вверх.

— Мисс? — пробормотал он, но тут же исправился: — Эмма?

Мне так хотелось ему сказать свое настоящее имя. Это же Эрни, он поймет. Он не станет меня осуждать.

Но сейчас было не до того.

— Ты знаешь, где Аксель?

Я внимательно наблюдала за его лицом. Пострадавшая от пожара сторона оставалась, как и всегда, бесстрастной. А вот другая — живая, подвижная, выдающая все даже самые мимолетные эмоции Эрни, приняла подозрительное выражение.

— Коней повел выгулять? — спросил он так, словно это была викторина.

— Ты его там видел? — я кивнула в сторону дубовой рощи, имея в виду пастбище.

— Ну, нет, — он отвел взгляд. — Не думай про Акса ничего плохого. Он не плохой человек.

— Эрни, — выдохнула я. — Ты не знаешь?

— Честно, не знаю.

— А где живет Белла, ты знаешь?

Он быстро и даже, как мне показалось, с легкой враждебностью взглянул на меня.

— Знаю.

— Ты скажешь мне адрес?

— Это зачем еще?

— Эрни, мне нужен адрес.

— Что я, запоминаю такое, по-твоему? — он почему-то начал раздражаться. — Ну, дом у них такой маленький, как на юг ехать, у долины. С одной стороны Вотлинги, с другой Брауны.

— В городе?

— Да нет, на отшибе, считай, возле лесопилки. Скверный там райончик.

— Ты можешь показать мне дорогу?

Он помедлил с ответом, рассматривая ногти на руках. Прикусив заусенец, словно это сейчас было единственное на свете, что его волновало, или словно он надеялся, что таким образом я потеряю терпение и уйду, перестав его мучить, он тяжело вздохнул.

— Так-то могу. Только зачем оно?

— Хочу в кое-чем убедиться.

— Может, не надо?

Это его жалобное «не надо» поставило точку над всеми моими сомнениями.

— Эрни, я прошу тебя. Пожалуйста. Мы только приедем, я посмотрю издалека… — конечно, я не собиралась ни к кому вламываться, мне просто нужно было знать, что Акселя там нет. Может, он уехал в бар и пил там всю ночь (хотя я давным-давно не видела, чтоб он пил). Или встал до рассвета и поехал на мост, чтобы постоять там, глядя на воду. Или мучился всю ночь от бессонницы и…

Наверное, было в моем голосе что-то такое, что убедило Эрни согласиться.

— Ладно уж, поехали. Только ты не права, как пить дать.

— Посмотрим.

Стекло поблекивало от росы, так что пришлось включить дворники. Их мерный скрип меня одновременно успокаивал и нагнетал тревогу.

Эрни устроился рядом. Я на автомате сказала ему пристегнуться.

— Да тут ехать всего ничего, — возмутился было он, но под моим строгим взглядом все-таки выполнил просьбу.

Мы выехали с фермы. Он молча кивнул в сторону моста.

Надо признаться, на этот раз проезжать по нему мне было куда легче, чем обычно. Все мои мысли были заняты только Акселем и надеждой, что я, ведомая паранойей, совершаю какую-то глупость.

Мы проехали заправку, затем бар — он был закрыт, на парковке стояла лишь одна «Тойота».

За пару миль до въезда в город Эрни указал направо, на поворот, которого я раньше и не замечала. Мимо проскочила крошечная церквушка с примыкающим к ней кладбищем.

Мне было стыдно перед ним за то, что я втянула его в эту историю, но сидеть дома и дожидаться Акселя, чтобы выслушать очередную порцию оправданий, я не могла.

Мы как раз проезжали аккуратный домик с белыми ставнями, стоящий посреди табачного поля. О том, что это табак, мне сообщил Эрни — я, кажется, спросила его, не капуста ли это. Не то чтобы меня так интересовала агрономия, но сидеть в тишине больше не было сил, а музыку почему-то включать не хотелось. Эрни вполголоса заметил, что конкретно этот табак — дерьмо, в округе есть и получше. Я поверила ему наслово.

В промежуток между пятью и шестью утра мир всегда кажется слегка… Ненастоящим, что ли. Ни единого человека на улице. Никаких машин на дороге. Лес и поля за окном даже на низкой скорости сливаются в одну размытую картинку, зато неожиданно бросаются в глаза детали: смятая банка из-под колы на обочине, вывеска «продается» на чьей-то лужайке, гора опилок, насыпанная у глухого металлического забора, растянувшегося на целую милю.

Мы выехали на безлюдную проселочную дорогу, с обеих сторон утыканную одноэтажными дуплексами с грязно-белыми пластиковыми фасадами и не самыми благоустроенными на вид двориками, огороженными друг от друга и от проезжей части металлической сеткой.

— Притормози, — глухо сказал Эрни у первого же из этих домов. Но я уже и сама догадалась.

Вот же черт.

У меня внутри все словно оборвалось. Закаменело.

Время на часах на приборной панели — 5:32. Рановато для дружеского визита. Поздновато, если зайти вечерком на полчаса кого-то навестить.

Пикап Акселя — я даже вытянула шею, чтобы разглядеть номера и убедиться, — стоял во дворе этого дома.

За единственным окном, выходящим на дорогу и занавешенным полупрозрачными шторами, горел свет.

— Хочешь, я его побью? — с неожиданной решимостью и убивающей меня жалостью спросил Эрни.

— Нет, не стоит, — уныло отозвалась я. Хотя вообще-то хотелось согласиться. Будь Эрни покрупнее я бы, может, и сама бы его об этом попросила.

Щелкнул ремень безопасности, освобождаясь из капкана замка. Моя рука уже тянулась к ручке.

— Ты чего удумала? — зашипел он на меня, но я не слушала.

Они ведь не спят, судя по свету в гостиной. Лучше сразу расставить все точки над «i».

На ватных ногах я подошла к двери и тихонько, как будто надеясь, что меня не услышат, дважды стукнула костяшками по облупившейся краске.

Лет в тринадцать я впервые посмотрела «Шоу Трумана» с Джимом Керри и потом неделю воображала, что все мои похождения снимает скрытая камера, и за этим в прямом эфире наблюдают тысячи зрителей. Я мечтательно смотрела в окно на занятиях в школе, кокетливо крутила в пальцах прядь волос, старалась одеваться понаряднее и чистила зубы не меньше положенных двух минут. Не то чтобы я сошла с ума и всерьез поверила в это, но мне нравилась эта игра, где я представляла себя одновременно заложницей положения и телезвездой.

Сейчас у меня было примерно такое же чувство, только вместо героини реалити-шоу я вдруг стала персонажем дешевой мыльной оперы.

Дверь распахнулась спустя несколько долгих мгновений.

На меня смотрела очень — очень, я подчеркиваю, и не без зависти, — красивая девушка. Смуглая кожа, блестящие черные волосы и темные глаза с пышными ресницами. Стоило ей приоткрыть рот, и я заметила ряд белоснежных ровных зубов — да она бы могла сыграть Покахонтас, черт возьми. Мне тут же пришло в голову, что, вероятно, знакомство с ней вдохновило Акселя на написание его поэмы про индейское племя Кауилья.

Пораженная ее внешностью, я лишь спустя мгновение заметила, какой измотанный и раздраженный (это уж моя вина) вид — темные круги под глазами, хмурая морщинка между широких бровей, россыпь прыщиков на подбородке.

Есть такие люди — смотришь, и хочется улыбаться, и завести маленький, ни к чему не обязывающий разговор, и непонятно почему. Просто чтобы повзаимодействовать. Дело тут даже не в красоте, а в харизме и какой-то внутренней энергии.