— Эмма, — повторила я. С каждым разом произносить чужое имя вместо собственного становилось все проще, хотя и так же непривычно. — Эмма Смит.

Миссис Грин посторонилась, пропуская меня в прихожую.

Здесь царил полумрак, но и без того было ясно, что изнутри дом выглядит немного лучше, чем снаружи: тут было довольно чисто, и, не считая нагромождения старинной мебели, вполне уютно.

— Как так, Эдвард-то мне и не сказал, что ищет помощницу, — посетовала миссис Грин, ведя меня вдоль коридора к комнате, которая, должно быть, была гостиной — оттуда доносились звуки работающего телевизора, — я тут за ними присматриваю, помогаю, чем могу. Сейчас ко мне самой сыновья приехали на каникулы, да все посадки уже сделали, дай бог здоровый урожай, так что есть время наведаться к соседям… Эдвард, к тебе пришли!

В просторной гостиной, на стареньком диване напротив телевизора, сидел пожилой мужчина. Он был одет в белую рубашку и черные старомодные брюки с тщательно выглаженными стрелками, из чего я сделала вывод, что приход соседки в гости был важным событием в его повседневной жизн. Перед диваном стоял журнальный столик с двумя чашками чая.

— Ко мне? — прокряхтел он, пытаясь повернуться в мою сторону. Его старческие, изъеденные морщинами руки слегка подрагивали, а подернутые белой пленкой катаракты глаза за толстыми линзами очков судорожно метались из стороны в сторону, и этот процесс он явно не контролировал.

Тут я решила, что ему требуется не домработница и помощница по хозяйству, а сиделка. Уход за больными стариками мне представлялся еще более сложным делом, чем за коровами и курами, так что я начинала жалеть, что не выяснила у Лидии больше подробностей, прежде чем прийти сюда.

— Добрый день, — поздоровалась я, метнув вопросительный взгляд на миссис Грин. Может быть, он глухой и мне следует говорить погромче? — Я Эмма. Я слышала, вам требуется домработница.

Мистер Хейз приоткрыл рот, но ничего не сказал. Он тоже посмотрел на миссис Грин.

— Я принесу вам чаю, — сказала она, и, к моему разочарованию, поспешила оставить нас наедине.

— Зрение мое ни к черту, но выглядите вы, кажется, чересчур молодо для домработницы, — сказал он на удивление бодрым тоном. — Присядьте, в ногах правды нет.

Я осторожно присела на краешек кресла, мечтая найти пульт и выключить телевизор с надоедливой и громкой рекламой.

— Мне сказала Лидия, — она работает в «Старом Лисе», — что вы искали помощницу по хозяйству, — повторила я. — Я как раз в поисках работы на ближайшие пару месяцев, и я решила, что могу быть вам полезна. Если, конечно, вы еще нуждаетесь…

— Нуждаемся, а как же, — сказал он, и, отвернувшись, принялся искать что-то в складках дивана. Достав дрожащими руками пульт (я едва удержалась, чтобы не броситься помогать ему) он дважды щелкнул по кнопке, и в комнате воцарилась тишина. — Лидия, значит. Хорошая девушка, Лидия. Раньше часто к нам захаживала, когда трахалась с одним из сынков Анны.

У меня, кажется, отвисла челюсть от изумления.

Старик, ничего не заметив, невозмутимо продолжал:

— Ну да, требуется. Я сам уже не справляюсь, Анна приходит, прибирается, готовит, когда сын пропадает черт-те где, да у нее ж и своих забот хватает.

— Так вы… — я прочистила горло, подбирая слова, — может быть, наймете меня?

— Ну… — протянул он, поправляя очки и потирая переносицу большого орлиного носа с горбинкой, — жить придется тут. Готовить, стирать, убирать, кормить кроликов. Жалованье плачу раз в две недели. Да тебе-то куда, молодой? В колледж не идешь, что ли?

— Нет, — глухо отозвалась я. Напоминание о колледже больно ударило меня своей несбыточностью. — Я согласна на любые условия.

— Что ж… — сказал Эдвард, и в этот момент в гостиную вошла миссис Грин. — Анна, что скажешь, брать девчонку?

— С каких это пор ты интересуешься моим мнением? — обиженно пробурчала она, поставив на столик передо мной изящную чашечку чая на блюдце с серебристой каймой и присаживаясь рядом с мистером Хейзом. — Если уж на то пошло, когда мы с Сэмми и Шоном поедем на ярмарку, присматривать за тобой будет некому. Но я и знать не знала, что ты ищешь помощницу.

— Я тоже, — донесся до меня смутно знакомый голос. Лидия упоминала, что у Хейза есть сын, который был прошлой ночью среди игроков в покер, но это совершенно выветрилось у меня из головы.

Аксель стоял у дверей, прислонившись к косяку и с тем же непроницаемым видом, что во время игры, смотрел на меня. На нем были только рабочие штаны цвета хаки, все заляпанные грязью, и мне стоило огромного труда отвести взгляд от его загорелого рельефного торса и голой груди, поблескивающей от пота. Руки у него были мускулистые, и кожа словно натянулась на округлых мышцах — мне пришло в голову сравнение с диким зверем, готовящимся к смертоносному прыжку. В пальцах он крутил хозяйственные перчатки.

— Не может того быть, — махнул в его сторону старик. — И на почте сказал, и ублюдку-Фоксу сказал, он обещал кинуть клич среди своих. И вам тоже сказал.

— Вовсе нет, — возразила Анна, быстро взглянув на меня.

Я сидела, гордо выпрямив спину и глядя прямо перед собой. Почему-то я не сомневалась, что Аксель не придет в восторг от моей кандидатуры на место человека, который должен жить в их с отцом доме в качестве прислуги, вне зависимости от того, знал ли он, что его отец собирался кого-то нанять.

— Без разницы, дому нужна женская рука. Так что, как там тебя?

— Эмма.

— Эмма. Можешь приступать сегодня же. Анна тебе все покажет, пока она тут…

— Нет.

Аксель прошел вперед и остановился возле моего кресла, глядя на меня сверху вниз. От его не терпящего возражения тона я начинала злиться: меня почти взяли! Но ничего не смогла сказать.

Я не была уверена, что хочу жить в одном доме с ним. Но, в конце концов, выбора особого не было.

— Не тебе решать, — твердо сказал мистер Хейз, и, глубоко вздохнув, упрекнул его: — Ты и дома едва появляешься, еды приготовить некому, и я…

— Ты работаешь на Томпсона? — его сын обратился ко мне, зависнув над моим креслом, как коршун над добычей.

Мистер Хейз замолчал и тоже уставился на меня, как громом пораженный. Анна выпучила свои голубые глаза, и ее взгляд метался от меня к Акселю, явно требуя объяснений. Я же чуть не задохнулась от нелепости такого предположения и его наглого разоблачительного тона. Кем бы ни был Томпсон, ему в этом доме явно были не рады.

— Я ни на кого не работаю, я ищу работу, — спокойно сказала я, хотя, даже не понимая, в чем состоит обвинение, сильно разозлилась.

— Она вчера миловалась в баре с этим мудаком, — пояснил Аксель.

Я вспыхнула от негодования.

— Следи за языком, молодой человек! — укорила его миссис Грин, — особенно в присутствии девушки.

Он хмыкнул и отошел от меня.

— Вчера я работала в «Старом лисе», — попыталась объясниться я так, чтобы это не прозвучало, как пустые оправдания. — Там был мистер Томпсон. Как и всех остальных присутствующих в баре, — с вызовом посмотрела на Акселя, — я видела его впервые в жизни. Не знаю, с чего ты решил, что я работаю на него, но…

— Работаешь его личной кроличьей лапкой, — уточнил он, склонив голову набок. Он снова приподнял одну бровь, как и в тот раз на покере, и это движение вновь произвело на меня странное впечатление. Словно оно смущало меня, хотя причин для такой реакции, казалось бы, не было. Словно было чем-то личным, не предназначенным для посторонних взглядов. Словно он насмехался надо мной или что-то безмолвно предлагал.

Я подумала бы, будто он решил, что в его неудачах на игре виновата я, но даже в мыслях это звучало глупо.

— Так вы не знакомы с ним? — робко спросила миссис Грин. Я качнула в ответ головой, и Аксель недоверчиво хмыкнул, так что, наградив его испепеляющим взглядом (который, впрочем, не произвел на него никакого впечатления), я сказала:

— Не более, чем со всеми остальными, кто был там вчера. И вообще, честно говоря, мне не нравится этот допрос, — последнюю фразу я адресовала исключительно Акселю. — Понятия не имею, какие у вас с ним разногласия, но я к ним не имею никакого отношения.