— Не стоит. Мне не нужны ваши деньги.

По его лицу проскользнула тень, и тонкие губы сжались в совсем узкую полосочку.

— Даже так? Вы, наверное, уже вдоволь наслушались сплетен обо мне.

— Слышала всего одну, но и ее мне достаточно.

Почему-то его я не боялась так, как Кларка и его компанию. Томпсон, пусть и казался привыкшим получать все, чего бы он ни пожелал, не выглядел действительно опасным — в плане грубой физической силы, я имею в виду. Скорее, он был человеком, действующим тактично и рассудительно, с помощью своей власти и денег, но все это не производило на меня никакого впечатления.

— Не хотелось бы оправдываться, но…

— Но вы собираетесь это сделать, — заключила я.

— Просто хотел сказать, что не имею к пожару никакого отношения, — он выплюнул это с презрением. — Молва расходится быстро и порой беспочвенно.

— И зачем мне эта информация?

— Затем, что вы, вероятно, не захотите работать на преступника, а я таковым не являюсь. Видите ли, мисс Смит, вы необычайно мне симпатичны, и к тому же выглядите весьма не обделенной интеллектом девушкой. А я как раз ищу себе толковую секретаршу в офис.

— Нет.

— Вы даже не знаете, что я предлагаю.

— Что бы это ни было, мне неинтересно.

— Что же, ухаживать за стариканом и его взбалмошным сыном куда интереснее, чем заняться настоящей работой?

Как там назвал меня Аксель однажды, «личной кроличьей лапкой Томпсона»? Похоже, должность секретарши именно это и предполагала.

— Я вижу в вашем предложении скрытый подтекст, и он мне не нравится. А теперь, извините, но я должна…

Томпсон вдруг склонился надо мной, и наши лица оказались в паре дюймов друг от друга. От него пахло дорогим одеколоном и почему-то жвачкой «бабл гам».

— Более чем приличное жалованье, полный соцпакет и щедрые… чаевые, если вы проявите чуточку больше усердия, чем требуется среднестатистическому секретарю. Я никому об этом не расскажу, если вы волнуетесь, что о вас подумают люди вроде мистера Хейза. Я отлично храню чужие секреты. Можете спросить у Акселя, он вам скажет то же самое.

Последнее он произнес особенно четко, с явным намеком, но я не поняла, на что.

— Хотите купить меня?

— Нет, что вы. Хочу купить ваше время, и только-то.

— Спасибо за предложение, но я отвечу так же: нет.

— Зря ты так, — сказал он, внезапно переходя на «ты». — Подумай, мое предложение не долго будет в силе.

— Буду знать, — сказала я. Воспользовавшись тем, что Томпсон наконец отступил, запрыгнула в машину, и, как только загудел мотор, дала по газам.

Стоило мне отъехать от бара, как все случившееся навалилось на меня холодным, кромсающим внутренности осознанием.

Подъехав к мосту, я остановилась у обочины, чтобы перевести дыхание: ночь была тихая, ясная, спокойная, как перед самым рассветом, но пока еще непроглядно темная. Почему-то мне показалось, что скоро будет дождь.

Меня уже начало клонить в сон, но я никак не могла заставить себя тронуться в путь, хотя до дома осталось всего ничего.

Я казалась самой себе непроходимой тупицей. Теперь мне хотелось принять предложение Томпсона, лишь бы позлить Акселя — но так я, конечно, не могла поступить с мистером Хейзом, да и Сэм с Эрни вряд ли стали водить со мной дружбу, если бы узнали об этом.

Знать бы, дома Аксель или нет. Если да, я готова была хоть остаться ночевать в машине, лишь бы не видеть его. Но, скорее всего, он уже и думать забыл обо мне и лег спать, если вообще явился на ферму, а не поехал куда-нибудь еще.

Слезы сами напрашивались на глаза, так что я позволила себе немного поплакать и в отчаянной ярости побить по рулю. Пару раз я задела клаксон, и он взорвал тишину резким, ударившим по ушам звуком.

Мотор я не глушила, поэтому, дав себе на самобичевание пять минут, утерла слезы и, сорвавшись с места и пару раз опасно вильнув по гравийке, поехала дальше.

Мост я проскочила за несколько секунд, ничего при этом не успев почувствовать.

Ворота были лишь слегка приоткрыты, так что я не стала возиться с ними и, бросив «додж» сбоку у дороги, пошла по лужайке пешком.

Дом стоял темный и безмолвный — только тусклая лампочка с торца, освещающая дорожки к конюшне и к огороду, слабо мерцала под крыльями бившихся вокруг нее ночных бабочек и мотыльков.

Крыльцо-терраса оставалось в тени, поэтому, когда я заметила вспыхнувший огонек тлеющей сигареты, было уже поздно поворачивать назад.

Упрямо вздернув подбородок, я прошла к двери, делая вид, что не замечаю присутствия Акселя и радуясь отсутствию света.

— Игра кончилась? — спросил он глухо.

— Да пошел ты, — сказала я, но фраза получилась смазанной, похожей больше на всхлип.

Я слышала, как скрипнули половицы дощатого настила, когда он встал, и быстро забежала внутрь, не давая ему времени остановить меня или сказать еще что-нибудь.

Коридор освещал один-единственный светильник, висящий на стене возле лестницы, ведущей на второй этаж. Хотя мистера Хейза и не было уже несколько дней, я никогда не выключала его на ночь, и Аксель тоже. Это было очень кстати, чтобы быстро прошмыгнуть через прихожую, не налетев на вешалку или брошенную возле полок с обувью пару сапог.

Но Аксель последовал за мной и нагнал аккурат у ступенек.

— Ты плакала?

— Тебе-то что, — фыркнула я, не оборачиваясь.

— Не надо драматизировать, — сказал он жестко, — они тебе ничего бы не сделали. Кларк, хоть и ублюдок, не настолько туп, у него жена и четверо детей.

— Чего?!

Моя нога зависла над очередной ступенью: казалось, если опущу ступню, вся та ярость, которая в одно мгновение переполнила меня до краев, пройдет через нее и проломит лестницу и разнесет весь дом к чертям, подобно взрывной волне.

Может, мне сделать вид, что я этого не слышала?

— Ты так в этом уверен? Ну, конечно, у нас в истории же ни разу такого не было, чтобы примерный семьянин оказался полным отморозком, насильником или серийным убийцей.

Я обернулась к Акселю. Его взгляд заметался по моему лицу, силясь в нем что-то найти и разглядеть в полутьме.

— По крайней мере, я знаю Кларка и знаю, что он не… серийный убийца.

— Насчет его дружков ты тоже уверен?

Аксель открыл и закрыл рот.

— Так я и думала, — сказала я.

— Они ведь ничего тебе не сделали, — почти озлобленно бросил он мне, но все равно я почувствовала в этом заявлении слабую вопросительную нотку.

Я качнула головой и тихо рассмеялась, уверенная, что в тот момент это его совершенно не интересовало. Как там было — «делайте что хотите»?

Идиоту понятно, чего они хотели, и нет разницы, дошло бы до дела или нет. Решил меня проучить, значит.

Я так устала и так хотела спать, что больше не могла злиться — ярость просто ушла, как будто кто-то плеснул растворителем. Тут уже ничего не сделаешь и не докажешь, диалог продолжать бессмысленно. Все куда-то исчезло, и пусть я завтра снова возненавижу его, сейчас мне было совершенно плевать.

— Оставь меня в покое, — устало попросила я.

— Больше не могу, — он сказал это так тихо, что я едва расслышала.

И в тот же момент ступил на нижнюю ступеньку лестницы и притянул меня к себе.

Мои губы врезались в губы Акселя, и он приоткрыл рот, углубляя поцелуй. Что-то внутри меня оборвалось и ухнуло вниз, как на аттракционе свободного падения, прежде, чем я ощутила пьянящий вкус джина и сигарет на его языке. Я только и смогла что удивленно выдохнуть, и он проглотил мой вдох, отчаянно и крепко прижимая меня к себе — ни вырваться, ни уйти.

Поцелуй был быстрый, жадный, точно украденный. Я пришла в себя от потрясения, только когда он поднял руку, проводя по моему лицу, пряча пальцы в волосах — такой нежный и настойчивый жест. Я почувствовала кожей рубцы от ожогов на его запястье, хотя все было так быстро, что это даже удивило меня.

И когда Аксель отстранился, всего на долю дюйма, его горячее, прерывистое дыхание обожгло мои губы и точно оглушило меня.