Глаза его подернулись пеленой воспоминаний, а на губах заиграла мечтательная улыбка. И я, не зная ни мать Акселя, ни ее истории, вдруг разозлилась на нее — за то, что она бросила их обоих здесь. Может быть, у нее была весомая причина на то, чтобы уйти от мужа, но сын — пусть и совершеннолетний, — совершенно этого не заслуживал. Где она сейчас, интересно? Поддерживают ли они с Акселем связь? А может быть, Лидия, наслушавшись местных сплетен, преподнесла мне все вовсе не так, как оно было на самом деле?

— Вы знаете, где она сейчас? — осторожно спросила я.

Мистер Хейз, не отвлекаясь от воспоминаний, захвативших его, протянул:

— Мэри-то? Бог знает где. И черт с ней.

Я отметила про себя оригинальность его словесных оборотов, но пожалела, что задала этот вопрос: тон мистера Хейза стал холоднее на пару градусов и из ностальгично-сентиментального превратился в отстраненно-раздраженный. Его руки затряслись, почти выплескивая содержимое кружки, за которую он взялся. Чтобы как-то отвлечь старика, я предложила ему добавку яичницы или еще чаю, но он отрицательно качнул головой. Узловатые, иссушенные старостью пальцы разжались, и кружка стукнулась дном о скатерть, оставляя на ней разводы.

Встав из-за стола, я собрала посуду и поставила тарелки в раковину. Вода здесь была жесткая, и от нее и дешевого средства для мытья посуды руки у меня стали сухие и шершавые на ощупь. Вовремя вспомнив об этом, я принялась рыться в шкафчиках в поисках резиновых перчаток.

— Сегодня показывают «Из России с любовью», — сказал мистер Хейз. Я ждала, что дальше последует предложение присоединиться к просмотру, но, судя по всему, это оно и было. — А на обед что?

— Пока не знаю. Хотите картофельного супа с гренками?

— Сойдет, — великодушно согласился мистер Хейз.

— А на ужин запеку ребрышки с соусом барбекю, — сказала я так, словно придумала это только что. На самом деле это было фирменное блюдо моей мамы, и, разумеется, она научила готовить его и меня; ребрышки я замариновала еще прошлым вечером. Держу пари, вкуснее он еще не ел.

И Аксель тоже.

— Звучит здорово. Какой на сегодня план?

— Разберу шкаф в прихожей и вымою окна, — я немножко подумала, прежде чем добавить: — Если дождя не будет, хочу покрасить ставни на первом этаже, хотя бы те, что выходят во двор.

— Это уже лишнее, — проворчал мистер Хейз, но в его голосе я услышала замаскированное удовлетворение. Было видно, что он еще ни разу не пожалел, что принял меня на работу. — А на почте ты была? Много писем?

Я протянула ему пачку конвертов, которые оставила на полке. Аксель, судя по всему, к ним и не притронулся.

— Без очков не вижу. Принеси-ка, они возле кровати в моей комнате.

Я вытерла полотенцем последнюю вымытую тарелку и поставила ее на ржавую покосившуюся подставку.

— Минутку.

Я вышла в коридор, который казался слишком темным после залитой солнечным светом кухни, и мне показалось, что мистер Хейз сказал что-то еще.

Обернувшись на ходу, я тут же врезалась плечом во что-то теплое, твердое и большое.

— Хотя бы научись смотреть, куда идешь, — донесся до меня сонный, но привычно недовольный голос Акселя.

— Сам смотри, — сказала я, пытаясь обойти его.

Аксель положил руки мне на плечи. На левом я ощутила грубую материю бинта.

— Ты рассказала отцу о вчерашнем… э-э-э… происшествии?

Прокрутив в голове все возможные «вчерашние происшествия», я пришла к выводу, что нет, о чем ему и сообщила.

— Вот и славно, — он вдруг быстро и почти невесомо коснулся пальцами моей щеки, как будто отодвинув выбившуюся из прически прядь волос.

А затем прошел мимо, словно ничего и не было, заставив меня на секунду забыть о том, куда и зачем я вообще направлялась.

В комнате мистера Хейза шторы на окнах были плотно задернуты, и воздух тут стоял спертый, пахнущий лекарствами и ветошью.

Хотя мои познания в области медицины в целом и рассеянного склероза в частности были довольно ограничены, я решила, что днем сюда не помешает впустить немного света, так что раздвинула тяжелые куски запыленной ткани и открыла нараспашку окно. Затем огляделась по сторонам: кровать у мистера Хейза была обычная, односпальная, а вся тумбочка возле нее заставлена таблетницами и флаконами каких-то микстур. Сбоку от кровати стоял стул, напротив — шкаф. Было заметно, что комнату обставили не так давно. Скорее всего, раньше спальня мистера и миссис Хейз располагалась на втором этаже, где все двери теперь были закрыты.

Немножко поразмыслив, я сняла с гардин шторы, чтобы позже бросить их в стирку. Окно было грязное, в потеках дождевой воды — было решено начать мытье стекол с него.

Я захватила очки в старенькой оправе с шаткими дугами и вернулась на кухню, не без любопытства прислушиваясь к разговору между отцом и сыном.

— Джефф писал?

— Нет.

— А ты ему?

— Нет.

— Вот и нечего.

Аксель состроил недовольную гримасу, когда я вошла и протянула очки мистеру Хейзу. Пару конвертов держал в руках Аксель, остальные его отец разложил перед собой на столе.

— Мы уже позавтракали, но я могу…

— Сам справлюсь, — огрызнулся Аксель.

Будь на кухне только мы двое, я бы ответила ему куда красноречивее, чем простым «окей».

— Вчера звонил парнишка Хиггсонов, — мистер Хейз обернулся к Акселю. — Говорит, есть работенка в поле.

— Обойдусь, — парень закатил глаза. Я заметила, что раненую руку он старается спрятать так, чтобы старик ее не заметил.

— Хватит нос ворочать, у нас что, денег много? — мистер Хейз нахмурился. Водрузив очки на нос, он принялся вскрывать конверты.

— Если б ты не раздавал их кому попало, может, было бы, — ответил Аксель, глядя на меня.

Я закатила глаза и попыталась было улизнуть, но мистер Хейз остановил меня:

— Постой-ка, Эми. Это что у тебя?

— Шторы из вашей комнаты.

— И чего они, свалились, что ли?

— Я собираюсь их постирать.

Аксель щелкнул языком. По всему его виду было ясно, что мою самоотдачу и усердие в работе он принимает за попытки выслужиться перед его отцом.

— Ну, вечером нельзя было, что ли? Сейчас духота…

— Да, что-то ты не особо предусмотрительна, — поддакнул Аксель.

— А ты помолчи, — мистер Хейз снова обернулся к нему. — Раз работать не хочешь, поди, научи девчонку верхом ездить. И то пользы больше будет.

— Я к лошадям чужаков не подпускаю.

— Ага, а дети в лагере?

— Они мне за это платят.

Я вмешалась в их разговор, грозящий перерасти в ссору, и попыталась свести все в шутку:

— А если я тебе заплачу, прокатишь меня?

В темных глазах Акселя мелькнуло нечто, что я не смогла определить. Не то насмешка, не то интерес.

— Смотря как заплатишь.

Мистер Хейз предпочел не заметить эту его реплику. В коридоре зазвонил телефон. Аксель поспешил выйти из кухни, но перед этим он на мгновение замер возле холодильника, и, заметив радиоприемник, громко хмыкнул. Я проводила его многозначительным взглядом и только тогда обернулась к хозяину дома.

— Вам еще чем-нибудь помочь? Я собираюсь заняться стиркой.

— Разве стирка не вчера была?

Я почувствовала, как к моим щекам прилила краска. Не хотелось говорить ему, что белье сначала промокло, а потом пролежало всю ночь, скомканное, на улице, и теперь мне придется разбираться с ним заново.

— Иди тогда уж. А я, пожалуй, разберусь со счетами и посижу на улице…

Аксель вернулся на кухню. Выражение лица у него было угрюмое и задумчивое.

— Это тебя, — кивнул он мне и полез в холодильник.

— Что с рукой? — спросил его мистер Хейз, поправив на переносице очки.

Ответ Акселя я уже не услышала, потому что вышла в прихожую.

Звонил Сэм.

— Надеюсь, не разбудил?

— Нет, конечно. Мы только позавтракали.

— Супер! Итак, предложение следующее: через два часа мама ждет тебя в гости. Потом идем чинить твою тачку, я раздобыл кое-что, что должно помочь. Как тебе план?