Наскоро приняв душ и одевшись, — я сделала мысленную пометку поблагодарить Анну за то, что вместе с комплектом постельного белья она дала мне и набор чистых полотенец, — я спустилась на первый этаж.

Из-за закрытой двери комнаты мистера Хейза слышалась приглушенная ругань и недовольное старческое кряхтение. Я притормозила, чтобы удостовериться, что все в порядке и ему не нужна моя помощь: кажется, он одевался.

Аксель сидел на кухне, на том же самом месте, где и вчера, когда я уходила. Я бы решила, что он вовсе не ложился спать и так и пил всю ночь, если бы вместо бутылки перед ним не стояли теперь миска с кукурузными хлопьями и пакет молока.

— Доброе утро, — бодро сказала я, удостоверившись, что от него приветствия не дождешься. Лучше вести себя, как ни в чем не бывало. Я повернулась к нему спиной и открыла холодильник, чувствуя на себе колкий внимательный взгляд. — Если у тебя есть еще минут десять, я приготовлю…

— Хватит, — сказал он так резко, что я даже опешила. — Перестань строить из себя… — Аксель махнул в воздухе ложкой, указывая на меня, словно этим движением все было сказано. Я вопросительно выгнула брови — подружка в школе как-то раз сказала мне, что с таким выражением лица я похожа на самоуверенную стерву. Мне сейчас очень бы не помешало так выглядеть. Жаль, ведро осталось наверху. — Перестань строить из себя.

— Окей.

Буду игнорировать его, решила я. Сам отстанет.

Я принялась за приготовление завтрака: яйца-пашот и авокадо-тосты приберегу на другой раз. Черный кофе, яичница с беконом, поджаренные ломтики хлеба с сыром — как просил мистер Хейз.

— Так ты будешь завтракать или нет? — спросила я, засыпая зерна в кофемолку. Ну и дрянь же они пьют! Пожалуй, куплю сегодня хороший кофе, если останутся деньги. И, разумеется, если такой здесь вообще продается.

— Я уже позавтракал, — он бросил тарелку в раковину, даже не удосужившись помыть ее, и сказал приказным тоном: — Нужно почистить кроличьи клетки сегодня. И приберись в кладовке.

— Вот как, — я отложила нож, которым нарезала сыр, и обернулась к нему. Где-то внутри меня, чуть выше желудка, закипала знакомая злость. — Меня нанял мистер Хейз. Не ты.

Аксель усмехнулся, — уголки губ чуть приподнялись, обнажая ровные белые зубы, а на правой щеке показалась ямочка, — и посмотрел мне в глаза. По тому, как сжались его челюсти мгновение спустя, а между широких бровей пролегла тень, и пальцы забарабанили по столешнице, было ясно: веселье это напускное, и на самом деле он зол не меньше моего.

— Если ты еще не поняла, как обстоят дела, я тебе объясню. Мой отец болен, и он не способен работать, не способен содержать дом и поля, и тем более нанимать прислугу, — он поднял вверх указательный палец, заставляя меня придержать свое возмущение по поводу «прислуги» и угрожающе понижая голос. — Я обеспечиваю это чертово место, и его, и себя, и, по-видимому, теперь и тебя. Так что будь добра…

— Если ты мне платишь, то почему не можешь уволить? — резонно заметила я, тоже снизив тон. Правда, звучал он совсем не так грозно, как у Акселя.

Парень лишь фыркнул. Пусть он и содержит престарелого отца и этот дом, это ничего не меняет. Напротив, так даже приятнее: знать, что он ничего не сможет поделать с моим присутствием в своей жизни.

— Сколько он тебе пообещал?

— Спроси его сам.

— Я спрашиваю у тебя.

— А я не отвечаю.

Из-за нашего спора я почти забыла про готовку. В коридоре послышались шаркающие шаги, так что, сверившись с часами, висящими на стене — почти семь! — я снова принялась нарезать сыр.

— Чего разорались?

Мистер Хейз направился прямиком к кофеварке. Одет он был отнюдь не так нарядно, как вчера; должно быть, сегодня приход Анны не планировался.

— Сколько ты ей платишь?

— Тебя это не касается, — просто ответил старик, и лицо Акселя исказилось от гнева еще сильнее, когда он увидел мою торжествующую улыбку.

— А кто, по-твоему, оплачивает счета?

— Ну, явно не твои подружки, у которых ты торчишь целыми днями, — безмятежно пожал плечами его отец. Должно быть, этот разговор между ними случался уже не раз. Я бросила яйца в шипящее на сковороде масло, всеми силами делая вид, что нисколько не заинтересована в их беседе и не замечаю повисшего на кухне напряженного ощущения всеобщего раздражения. — И не детский лагерь, куда ты понапрасну водишь лошадей.

— К черту, — сказал Аксель и, выходя из кухни, бросил мне через плечо: — сделай все, как я сказал, иначе пробкой вылетишь отсюда.

— И тебе хорошего дня, — с фальшивой улыбочкой прокричала я ему вслед.

Хлопнула входная дверь, а затем я увидела мелькнувшую в окне тень: Аксель направился прямиком за дом, к машине.

— Думает, он тут теперь главный, — поморщился мистер Хейз, осторожно присаживаясь за стол. Руки его дрожали гораздо меньше, чем вчера, да и глаза на затянутом морщинистой кожей лице под выцветшими от старости бровями почти не метались из стороны в сторону, как в припадке. — Черта с два! Последний год совсем от рук отбился и строит из себя незнамо что. Если будет донимать тебя — скажи мне. Готовит он скверно, так что сам скоро спасибо скажет, что я нашел кого-то, кто это, надеюсь, в состоянии делать сносно.

Тосты уже были готовы; я выложила поджаренный хлеб на блюдо с сыром, сняла яичницу с плиты и приукрасила свежей зеленью.

— Приятного аппетита, — и подала ему тарелку.

Сама я решила позавтракать чуть позже; нужно было составить список покупок, так что, оставив на плите немного еды для себя, я открыла дверь кладовки.

— На площади, возле ратуши, есть пекарня. Возьми там хлеба, и, если будет, коробку засахаренных груш. Зубы у меня ни к черту, но их люблю, хоть ты тресни. Эрин, тетка Лидии, кстати, там работает. Увидишь за прилавком толстуху-блондинку — скажи, что от меня, сделает тебе скидку.

Судя по всему, мистер Хейз был в отличном расположении духа. Он медленно, по кусочку, поедал яичницу, и, то и дело вспоминая, что еще мне нужно купить в городе, давал указания.

Я увидела, как мимо окна, петляя по размытой дождем дороге, проехал белый пикап.

— А где работает Аксель?

— Работает? — хохотнул мистер Хейз, утирая рукавом рот, думая, что я не вижу. — На нашей ферме и работает, больше тут негде. Ну, разве что, просаживает деньги в покер. Вечно где-то пропадает, управы на него не хватает. Если к тридцати не посадят и не сопьется — вот, считай, повезло. Я, когда здоров был, крепко его в узде держал, а как он уехал… Большого города понюхал… Тут все, пропал парень.

— Большой город? — переспросила я, пересчитывая банки с сардинами. Да тут запасы, как на случай ядерной войны! — Миссис Грин сказала, он бросил колледж. На кого учился?

— На ерунду какую-то, ничего хорошего. Вот сыновья Анны — один в военном училище. Престижно, платят хорошо, в следующем году у него выпускной. Второй, вроде, юрист, получил стипендию в приличном университете. У Хиггсонов братья-близнецы, оба аграрный закончили и вернулись, выкупили соседний участок, живут припеваючи. Уилксовы дочери все удачно замуж вышли, ну, а Эрни хоть Господь обделил умишком, но руками работает как надо. А Аксель — Аксель…

— Я поняла, — я оборвала его речь, не желая слушать дальше, какой его сын бестолковый. Во-первых, было понятно, что оба Хейза друг друга стоят, и неудивительно, что Аксель всегда такой недовольный и несдержанный, при таком-то отношении отца. Во-вторых, вдаваться в подробности их семейных конфликтов мне было неловко. Не могу представить, чтобы моя мать стала сравнивать меня с соседскими детьми при посторонних людях — да и в лицо бы мне она ничего подобного никогда не сказала. Пусть она не всегда была идеальным родителем, но с самого детства и до самого последнего ее дня я всегда чувствовала поддержку и уважение. Крупно облажалась она лишь однажды — и то, результата этого своего неудачного выбора не увидела, потому что к тому моменту была мертва.

— Что, оглохла? — мистер Хейз, видимо, что-то говорил, а я отвлеклась на свои мысли и пропустила его слова мимо ушей. Увидев, что привлек мое внимание, он повторил: — Говорю, завтрак съедобный, одобрено. Жду на обед что-нибудь из мяса. Сейчас денег тебе принесу, можешь ехать в город. Магазины, в общем-то, с десяти открыты… Лишь бы не застряла по дороге, буксир я тебе вызывать не стану, да он на всю округу один…