Фабий кивнул:

— Конечно. Но не могу обещать, что они будут послушными. Независимость у них в крови.

— Только если это не касается тебя.

Фабий не ответил.

Перон улыбнулся:

— Они называют тебя Патер Мутатис, когда думают, что ты их не слышишь. — Он кивнул на мутантов-слуг, расставленных по всему залу, готовых исполнить любое желание ищеек. — С другой стороны, может, они и не так уж неправы. Ты даешь им смысл жизни, чувство единства, в то время как другие видят в них только движимое имущество.

— Да, я нахожу им кое-какое применение. При чем тут это?

— Что тобой движет: прагматизм или жалость?

Фабий фыркнул:

— А почему должно быть либо то, либо другое, Перон? По правде говоря, я об этом особо не думал. Мне нужны были слуги, и мутанты охотно согласились. Вот и все.

Перон кивнул.

— Как скажешь. — Он глотнул еще вина. — А ты больше не думал о нашем предложении?

— В смысле перевести мои операции в безопасное место под вашу юрисдикцию? — Фабий посмотрел на Перона свысока. — Как я уже говорил, у меня нет никакого желания жертвовать своей свободой ради сомнительных преимуществ вашей защиты.

— Ты можешь пожалеть об этом, и даже раньше, чем думаешь.

— Это что, угроза?

— Предупреждение. Обиды между нами улажены, но… ходят слухи. — Перон сделал паузу. — С другой стороны, когда дело касается тебя, то слухи ходят всегда.

— В том нет моей вины, могу тебя уверить.

Перон фыркнул:

— Фабий, мы оба знаем, что это не так. Только удача — или же благословение Темных богов — до сих пор спасала тебе жизнь.

Фабий посмотрел на него:

— Рассказывай. Только, прошу, не говори загадками.

— Кто-то тебя разыскивает, хотя и окольными путями. На К’сшпаре труппа артистов-ксеносов представила кареллианскому деспоту некую пьесу… «Злоключения Солнечного Графа». На Фештейне-Шесть певец в маске натравил аристократию улья Йормун друг на друга — в последовавшей бойне твое имя оказалось вырезано на бедренных костях старшего ребенка каждого великого дома. Рынки сновидений на Грандиозной и продавцов знамений на Тумбаке посетили купцы-друкари, расспрашивали о мон-кее, скульпторе плоти, которого называют Живодером. — Перон помолчал. — За пару недель было сожжено около десятка миров. Миров, которые следовали воле Патера Мутатис.

Фабий нахмурился:

— Благодарю за предупреждение. Пусть и ненужное.

Он крепче сжал Пытку, и осколок демона внутри издал психический вой. Гексахир по-прежнему охотился за ним, как и предупреждала Мелюзина. Придется вскоре отправляться в это… паломничество.

— Я ожидал чего-то подобного. Сейчас меня ждут другие дела. Оставляю тебя в надежных руках моих слуг. Прошу прощения.

— Фабий, подумай над моим предложением! — крикнул ему вслед Перон.

Фабий не ответил. Он заметил у границы зала Заргада Кета, наблюдающего за своими подопечными. На лице у смотрителя яслей ясно читалось неодобрение.

— Это необходимо, — Фабий остановился рядом с Заргадом.

— Я понимаю.

— Альфа-Легион, при всех его недостатках, заботится о своих братьях.

— Как будто мы не можем.

Фабий посмотрел на него:

— Не можем. Вот почему я обратился к Марионеткам — помимо всех прочих. — Он оперся на Пытку, черпая силу из артефакта. — Большинство пока молчат. Нам повезло, что они были готовы… забыть наше предыдущее общение.

Заргад помолчал.

— Я слышал, что тебя постигла неудача. Были жертвы?

— Небольшие, — после некоторой паузы отозвался Фабий. — Но среди них Мараг.

Заргад испустил тихий вздох.

— А… Теперь понятно, почему ты отправил Арриана сообщить мне. — Он немного помолчал, наблюдая за играющими детьми. — Как он умер?

— Не очень хорошо.

— Какая смерть бывает хорошей? — Заргад посмотрел на Фабия. — А тело?

— Пропало.

Заргад снова кивнул:

— Тогда, полагаю, он простит меня, если я не совершу должных обрядов. Ты убил тех, кто убил его?

— Некоторых. Остальные, скорее всего, уже на пути сюда… или скоро будут, — отозвался Фабий. — Мне нужно, чтобы ты подготовил ясли для немедленной эвакуации в редут «Омега».

Заргад пристально взглянул на него:

— Значит, дошло уже до этого?

Фабий кивнул:

— Похоже, что так. Галактика стала для нас слишком враждебной. Мы должны отступить и начать все заново. Я ввел в действие протоколы «Омега» — каждый новый человек, способный добраться сюда, должен это сделать. Те, кто не сможет, начнут хроноблокировку моих укрытий и уничтожение всех узлов доступа.

— Да ты готов покинуть самую реальность, будь такая возможность, — заметил Заргад с некоторым изумлением.

— В мгновение ока, если бы это значило сохранить все, чего мы здесь добились.

— Столько трудов пропало…

— Труды можно воссоздать. Можно собрать новые образцы. Переоткрыть открытия. Но мои создания бесценны. Они несут в себе семена будущего. Я не дам их уничтожить. — Фабий указал на детей. — Часть их отправится к новым хозяевам — новым защитникам. Для остальных сгодится и редут «Омега».

— А что с нами?

Фабий отвел взгляд:

— В редуте «Омега» для нас места нет.

Заргад фыркнул:

— Нет. Конечно нет. Значит, мы должны драться?

— И умереть, если придется.

— Все это замечательно, и тебе хорошо говорить, Повелитель Клонов. Смерть тебя не догонит.

— Лучше скажи, что я от нее убегу. Но, кажется, это ненадолго. — Фабий покачал головой. — Прежде мы бы даже не усомнились в правильности такого курса.

— Мы тогда были как дети. Теперь же нам известна правда жизни. — Заргад едва заметно улыбнулся. — Я никогда не лез в междоусобицы Двенадцатого. И у меня нет никакого желания возвращаться в легион. Мараг мертв. Что мне там делать?

— У тебя есть твои собственные эксперименты.

— Но вот это была — и есть — моя страсть. Совершенствование видов. — Он рассмеялся. — Скольких из нас ты заразил своей особой манией? Ты подчинил нас, сделал продолжением своей воли, а теперь просишь бросить их?

— Я прошу вас защитить их. Сделать то, для чего мы были созданы, в самый последний раз. — Фабий помолчал. — Мне нужно, чтобы ты отправился с ними.

— Что?

— С детьми. С теми, что уходят с Альфа-Легионом. Нужно, чтобы кто-то о них заботился. Наставлял их. — Фабий посмотрел на него. — Защищай их, пока они не будут готовы.

Заргад отвел взгляд, но через какое-то время кивнул:

— Ладно.

Фабий хлопнул его по плечу.

— Отлично. Я сообщу Перону. — Он повернулся к приближающемуся Арриану: — Да?

— Я собрал их в атриуме, как ты и просил.

— Всех?

— Всех, кто остался.

Фабий вздохнул и провел рукой по редеющим волосам.

— Ладно. Лучше покончить со всем разом.

— Как думаешь, чего он хочет? — буркнул Скалагрим.

Дуко не ответил. Повелитель Ночи нарочито избегал общения — кроме тех случаев, когда дело касалось Хорага. Хорага любили все. Даже несмотря на то, что все ненавидели Саккару. Спустя несколько минут молчания Скалагрим вздохнул и переключился на что-то другое.

Атриум гудел от пения насекомых и особого щебета нескольких видов певчих птиц, обитавших на многих мирах, прежде принадлежавших альдари. Скалагрим считал, что птицы — это потомки домашних питомцев, брошенных дичать, когда хозяева оставили свою империю. Певуны были ярко окрашены, чрезвычайно ядовиты и владели целым набором трелей, напоминающих крики умирающих животных.

Атриум был вотчиной Цорци. Пожиратель Миров обладал настоящим талантом к ботанике. Странные цветы росли на толстых лианах, которые покрывали стены и пол, наполняя пространство диковинным ароматом. Некоторые растения служили не просто приятным украшением — это были хищные создания, и поэтому вокруг наблюдалось мало паразитов.

— Кстати говоря, — пробормотал Скалагрим, изучая своих коллег-апотекариев. Их осталась всего горстка. Хораг Синь. Дуко, Повелитель Ночи. Эмикос Скол и Элиан Хадал из Третьего. Улыбающийся Граф, чьи пальцы заканчивались шприцами. Гемеракс из Железного Оплота. Те, кому оказалось некуда идти или не было острой необходимости уходить. Скалагрим подумал было завязать с ними разговор, но не увидел в этом смысла. Гемеракс был дураком, а Граф — сумасшедшим. Скол и Хадал — два высокомерных приспособленца, которые редко снисходили до разговора с кем-нибудь из легиона помладше. А Хоpaг… Ну, Хораг и есть Хораг.