Иногда требовалось выгнать жертву из норы, прежде чем позабавиться.

Будто брошенное копье, рейдер летел сквозь ряды созданий Гексахира, разбрасывая их во все стороны. Нос врезался в ворота, и их металлические петли со звучным стоном начали прогибаться. Медленно, но уверенно рейдер пробивался вперед, наполовину сорвав ворота с петель. На палубу сыпались искры и осколки.

Затем машина резко покачнулась, шипя антигравитационными двигателями, и Авару едва не сбросило с сиденья.

— Держитесь! — закричала она, когда нос рейдера зацепился за металл и машина опасно покачнулась, выпрямившись лишь в последний момент. Во дворике не было ничего, кроме нависавшего над ними украшенного каркаса узла путевой паутины и орды механических рабов мон-кеев, надвигавшейся на них со всех сторон.

— Что теперь? — спросил Берак, поднимаясь на ноги.

— Будем драться, — ответила Авара. А затем она оглянулась, услышав гул позади. — Стой. Эфирный парус. Он включается! — Она изучила механизм через монокль. При виде поступающей на дисплей информации по ее лицу медленно разошлась понимающая улыбка. — Хитрый ублюдок пользуется им, чтобы триангулировать нашу позицию, как краеугольным камнем Паутины.

Она рассмеялась.

— К нам все-таки придут подкрепления!

— Они прорываются, — заметил Горел, отходя от узла Паутины. В его голосе не было ни следа тревоги. Сама мысль, что горстка паршивых пиратов-ксеносов может представлять для такого, как он, опасность, была абсурдной. Ведь в его венах текла кровь полубогов, пусть Горел и не был точно уверен, каких именно. Да это и не было важно. Он ведь остался последним из своего братства. Даже позаботился об этом лично.

— Хорошо. Этого я и хотел.

Фабий был возмутительно спокоен, как и всегда. Он привык делать вид, что даже самые значительные провалы являются лишь частью некой еще более масштабной стратагемы. Фабий стоял спокойно, положив одну руку на скипетр, а другую на рукоять убранного в кобуру игольника. Рядом с ним ждал Мараг, спрятав руки в увесистых рукавах мантии. Вокруг них собрались ряды дрожащих от нетерпения боевых мутантов.

Горел проверил болт-пистолет, а потом положил обратно в кобуру. Он постучал по газовым цилиндрам, глубоко вдохнул и ощутил соответствующий прилив сил. Его смеси являлись уникальными творениями, результатами долгих веков экспериментов. То, что имя «Химмастера» было присвоено Фабию, а не ему, все еще уязвляло Горела. Как будто старший апотекарий что-то смыслил в искусствах алхимии…

Он огляделся по сторонам. Мутанты ждали за импровизированными баррикадами, нацелив оружие на дрожащий узел. Они были напуганы, во всяком случае, об этом свидетельствовали данные его биометрического сканирования. Но благоговейный страх перед Патером Мутатис был сильнее смутной тревоги перед тем, что таилось по ту сторону узла. Горел фыркнул от раздражения их преданностью. Раздражения, вызванного всей ситуацией.

Фабий раздражал его. Бесил.

Горел рассеянно включил тактические системы доспехов. Руны целеуказания возникли вокруг Фабия и Марага, и он задумался о последствиях возможных действий. Горел не раз подумывал убить Фабия, да и Марага, если уж придется. Но каждый раз либо время оказывалось неподходящим, либо последствия не сулили выгоды. Сейчас наблюдалось и то, и то. Но искушение оставалось.

Будто нечто шептало ему. Тихий голос на задворках сознания. Не демон, ведь Горел заключил с ними достаточно сделок, чтобы всюду узнать их вонь. Нет, то было нечто иное. Может быть, просто безумие, которое, как Горел знал, таилось в его крови. Все они сошли с ума. Особенно Фабий. В Оке Ужаса никто не мог выжить, сохранив рассудок.

Может быть, поэтому они здесь и стояли, ожидая, когда на них нападут подпространственные паразиты. Сам Горел предпочитал более спокойные решения таких проблем. Если бы выбор оказался за ним, он бы просто запечатал все врата Паутины и дождался, пока ксеносы не уйдут.

Впрочем, будь выбор за ним, Горел бы никогда и не отправился в Комморру.

От раздумий его оторвал странный звук, будто кто-то или что-то стучалось в ворота. Он опустил ладонь на рукоять пистолета, не сводя взгляда с портала.

— Может быть, нам стоило взять с собой пару прихлебателей Савоны.

— Беллеф на другой стороне врат, — возразил Мараг. Горел злобно покосился на него. Подобострастный Мараг. Любящий учиться и лебезить Мараг. Прихлебатель Повелителя Клонов. Горел не выносил многих из тех, кто считал себя его коллегами, и особенно Марага. Почти так же сильно он недолюбливал Цорци, но Мараг был хуже всех. Цорци хотя бы был компетентным ботаником. Мараг же — обычным падальщиком, глодающим кости чужого гения.

— Как знать, он может быть уже мертв, — проворчал Горел. — Передача оборвалась, едва они ударили во врата.

И не только из Паутины. Все системы связи на планете были забиты помехами. Они даже потеряли контакт с Цорци и перебежчиком — что, впрочем, на взгляд Горела не было большой утратой. Он посмотрел на Фабия.

— Твоя гениальная схема рассыпается на глазах.

— Ты когда-нибудь слышал старую терранскую поговорку о планах и врагах? — спросил Фабий, не глядя на него. — Ни один план, как бы гениален он ни был, не выдерживает встречи с противником. Мудрый командир учитывает подобные изъяны в своих приготовлениях.

— В смысле? — потребовал ответа Горел. Но Фабий ничего пояснять не стал. Апотекарий заскрежетал зубами, но смог сдержать раздражение. Фабий всегда любил мелочную игру слов, демонстрацию своего знания музыки или литературы, как будто знакомство с подобными мелочами возвышало его над другими мясниками.

Вновь раздался звучный удар. Содрогнулся весь узел. Сенсоры Горела засекли изменение состава воздуха.

— Ворота открываются.

— Брат, да ты наблюдателен как никогда, — прошептал Мараг.

— Мараг, если ты не захлопнешь зияющую рану, что у тебя вместо рта, то я… — обернулся Горел.

Но не успел он договорить угрозу, как узел путевой паутины начал дрожать и пошел трещинами. Из них сочился свет, становившийся все ярче по мере того, как они расширялись. Фабий выпрямился.

— Наконец-то. Им потребовалось больше времени, чем я думал.

Горел отвернулся от ворот, ожидая взрыва. Вместо этого Фабий нажал на абстрактную руну на наруче. Поверхность врат будто испарилась, открыв собравшуюся на другой стороне орду чудовищ. Когда-то они были людьми. Теперь же превратились в сломленных созданий, освежеванных, сшитых вместе, слепленных в орудия войны.

— Убейте их, — приказал старший апотекарий. Мутанты открыли огонь: из автоматов, лазерных ружей, даже отдельных игольников. Стреляли они усердно, но вот огневой дисциплиной не отличались.

Горел выругался, ощутив, как пуля скользнула по шлему.

— Скажи им смотреть, куда стреляют! — рявкнул он, злобно покосившись на ближайшего надзирателя.

Но пусть огневой вал и не был метким, он сделал свое дело. Первая волна захватчиков пала, так и не прорвавшись через порог. Как и вторая, а затем третья. Но за погибшими следовали другие, созданные из материалов покрепче, на вид отличавшиеся бронированными пластинами и укрепленными костями.

— Пушечное мясо кончилось, — заметил Горел. — Теперь очередь штурмовой волны.

Эти звери были почти такими же большими, как боевые мутанты, и плоть их усеивали соединительные узлы и шланги для химикатов. За ними виднелись воины-друкари в железных масках, облаченные в рваные накидки и снаряженные причудливым оружием. Развалины, так Фабий их называл.

— Нет. Теперь очередь ответов. — Фабий ударил по полу скипетром и прокричал слова, которые вокс-системы Горела перевести не смогли. Похоже, у врагов таких проблем не было, ведь они остановились сразу за порогом.

— Что ты сказал им? — спросил Горел, опустив руку на болт-пистолет.

— Старый альдарский вызов из времен до падения их империи.

Горел пристально уставился на него.