— Ты ведь знаешь, что не могу, — ответила гончая, не глядя на Цорци.

«Она чувствует стыд, псобрат. И злость», — заметил Бриай.

— Знаю, — сказал Арриан. Он и сам не был уверен, кому ответил.

Снизу раздался вой. Балка, Палаш и прочие гончие торжествовали. Игори покачала головой.

— Глупцы. Так они только вспугнут оставшуюся добычу.

— Мы уже поймали достаточно, — усмехнулся Арриан. — Пусть воют.

— Ты их избаловал.

— Стоит радоваться и небольшим успехам.

— Они юны. И глупы.

— Ты тоже когда-то была молодой, — заметил Цорци.

— И глупой?

Арриан лишь слабо улыбнулся.

— Я скучала, собрат, — усмехнулась Игори.

— Как и я, — повернулся к ней апотекарий. — Мы слишком давно не сходились в спарринге.

— Но я уже не тот боец, каким была. — Гончая отвернулась, разминая пальцы. — Теперь руки болят сильнее. Как и бока, и спина.

— Я не удивлен. Тебе ведь больше двух веков, и почти все время ты воевала. Без постоянной омолаживающей терапии ты приближаешься к концу своей жизни. Честно говоря, я удивлен, что ты еще жива.

— Прямолинеен, как всегда, — рассмеялась Игори.

— Я никогда тебе не врал.

— Да, — она промолчала. — Но только ты. — Игори снова умолкла. — Даже Благодетель лгал.

Арриан не знал, что сказать. Она не ошибалась, а он не мог заставить себя возражать. Старший апотекарий совершил ошибку, отправившись в Комморру. Арриан осознал это еще тогда, но ему не хватило духу возразить.

«Так это была трусость, псобрат? — спросил его Бриай. — Или оппортунизм?»

Арриан не ответил мертвецу. Он положил руки на рукояти покоившихся в ножнах клинков и окинул взглядом разрушенный город.

— Какое послание ты хочешь передать через меня?

— Она снова приходила ко мне.

— Кто?

— Мелюзина.

Арриан замер. Лишь на миг. Мгновение сомнений. Он ощутил, как по телу расходится холод, и огляделся по сторонам, отчасти ожидая увидеть ее.

— Снова сны? — спросил он. Когда они покинули ясли, Фабий приказал ему никому не рассказывать о снах детей.

— Нет, — покачала головой гончая. — На этот раз нет.

— Она была здесь? Когда? Зачем?

— Она передала предупреждение. — Игори запнулась. — Думаю, ему следует знать.

— Очередное предупреждение, — протянул Арриан. Мелюзина часто что-то сообщала им. Оставляла запутанные загадочные послания о событиях, которые еще не произошли или вообще не произойдут. Цорци предполагал, что Мелюзина каким-то образом стала видеть альтернативные временные потоки или, возможно, сама потеряла связь со временем.

— На этот раз все было иначе. Она была другой. Больше собой, если ты понимаешь, о чем я.

Игори поглядела на него, и на миг Арриан увидел ее ребенком, которым гончая когда-то была, прежде чем стать матриархом.

— Она сказала, что конец близок. — Игори развела руками. — Что все распадется. История близится к завершению, худшее еще впереди.

— Это же Око, кузина, — вздохнул Цорци. — Худшее здесь всегда впереди. А еще буря, конец, трагедия. Саккара говорит, что богам это по душе, но я не знаю, стоит ли верить.

— А если она права? Если в этот раз ее предупреждения истинны?

— Тогда мы встретим судьбу лицом к лицу, как делали всегда, и сильнейший воин выстоит. — Арриан окинул Игори взглядом. — Не теряй веры в него, кузина. Пусть ты и лишилась многого, не теряй ее. — Он отвернулся. — Думаю, что теперь такая вера ему нужнее, чем когда-либо.

Едва игла вошла внутрь, как нерожденный завыл.

Вопль, хриплый и звериный, был полон боли. Нерожденный не обладал истинной формой, лишь смутно напоминал нечто человекоподобное. Впрочем, в той же мере создание походило на змею и гончего пса, но для Фабия важны были лишь пульсирующие мешочки с ядом на нижней стороне горла.

Удерживая усеянную клыками челюсть одной рукой, он вытащил из мешочка шприц и прищурился, оценивая блестящее содержимое.

— Думаю, подойдет. Можешь отправить это обратно в конуру.

Саккара нахмурился, но сделал, как было приказано. Он поднял флягу и пробормотал слова на языке, мертвом уже много веков. Демон потек к нему, будто клуб дыма, уменьшаясь на глазах. Он втянулся внутрь фляги, заполнив ее, и тогда Саккара захлопнул ее крышкой, после чего повесил обратно на пояс.

— Не стоит так пытать бедного Гр’из’акса, — недовольно проворчал Несущий Слово.

— Хватит прикидываться, будто у него есть имя, Саккара, — ответил Фабий, ничуть не скрывая презрения.

Саккара Треш был воплощением всего, что Фабий ненавидел. Легковерным фанатиком, слепым ко всему, кроме догм. В отличие от прочих последователей, Саккара был не апотекарием, а укротителем стихийных сил, называемых невеждами демонами, что в Оке, впрочем, было полезным умением. Его выбритую налысо кожу покрывали татуировки и мертвенно-бледные синюшные шрамы. Бесконечные строки теснившихся письмен на колхидском покрывали изношенные пластины алых доспехов всюду, где те были видны за богохульными символами и молитвенными свитками. На доспехах висели причудливые бутылки из глины и стекла. Каждая была запечатана воском и отмечена оберегами, призванными удержать корчащиеся внутри сущности. Демоны что-то стрекотали и раздражающе громко шипели, будто были животными, требующими внимания.

— Похоже, твои питомцы взбудоражены, — заметил Байл.

— Они не любят находиться в замкнутом помещении рядом с тобой. Сам знаешь.

— Мне неважно, что они любят, а что нет. Угомони их.

Саккара что-то прошептал. Стрекот затих. Радуясь тишине, Фабий повернул шприц. На миг жидкость внутри сверкнула, будто золото, а потом замутилась. Он положил его на поднос в руках пробирочника.

— Отнесите это в наблюдательный модуль гамма-три. Проведите стандартные процедуры карантина и ведите наблюдение.

— Не знаю, зачем ты доишь из них яд, — пренебрежительно засопел Саккара. — Какая в этом цель?

— Я смог разработать и синтезировать более тридцати семи разных форм стимуляторов на основе одного лишь этого яда, и некоторые из них применяю сам. Обычно они смертельны в крупных дозах, но воинов Савоны это едва ли тревожит, как и меня, пока они не ноют, требуя очередных операций, а я остаюсь стоять на ногах. — Он поглядел на Саккару. — Любопытно, не правда ли? Изменяется всякий раз. Одно и то же создание, один процесс, но результат всякий раз другой. Чудесно.

— Красота этих созданий откроется, если только ты найдешь время их оценить.

— Остановись и понюхай розы, а?

— Что? — в недоумении уставился на него Саккара.

— Старая терранская пословица. Конечно, упоминаемый в ней вид цветов не существует по крайней мере с тридцать первого тысячелетия, когда был вытеснен местными видами по всей Галактике. Однако название до сих употребляется по всему занимаемому людьми пространству. Остановись и понюхай розы. Розовощекий. Как розу ни назови, а запах так же сладок.

— Как это все связано с демонами?

— Никак. Но никогда не следует отказываться от возможности сделать океан невежества чуть меньше, Саккара. — Фабий постучал себя по виску. — Подумай об этом, когда будешь молиться кошмарам, которые зовешь богами. — Он подозвал другого пробирочника. — Принесите мне сосуды с образцами терциус-минор и квинтус-эпсилон.

Вскоре карлик вернулся вместе с подносом, уставленным сосудами, в каждом из которых покоился колючий анемон из психокости. Саккара поглядел на них с отвращением.

— Я слышу, как души внутри вопят всякий раз, когда ты их касаешься.

— Какое мне дело, пока они исполняют то, что мне нужно? — Фабий взял образцы с подноса и поставил перед собой. — Знаешь, друкари делают из них оружие. Обычно гранаты, боеприпасы.

— Отвратительные создания.

— Но мудрые в своей жестокости. — Фабий показал на образцы. — Они раскрыли мне пару способов их взращивания, а я научил их тем, какие открыл сам. Приглядись. Гляди, как разрастаются.

— Я уже слишком близко видел, как они разрастаются. Никогда не пойму, зачем ты тратишь время на возню с миазмами ксеносов. Какой от этого прок? Вообще от всего этого? — Саккара развел руками и подался вперед. До меня доходили слухи…