Сердце колотится. Вместе оглядываемся на ворота.

Там, сквозь решетку, вижу женщину.

Стоит у машины и размахивает сумкой.

- Виктор! - кричит, надрывается. - Я тебя ненавижу, сволочь!

Виктор

Тина говорила, что сегодня отчет по командировке сдает. И на наш ужин приехать она не сможет. Хотя знает, насколько это важно. Она у нас дома еще ни разу не была.

А у нас правила такие. Уж если порог переступил - отныне ты вхож в семью.

А если нет…

Смотрю на фигуру Тины в решетке ворот. И вытираю губы.

В нос мне бьет запах, оставшийся на пальцах, какой-то невероятный, это запах юного тела, страсти, жара, горячая влага ее возбуждения.

Я ее возбуждаю - понимаю это.

- Можно мне твою машину взять? - глухой вопрос летит мне в грудь.

Опускаю глаза на Алису.

Губы пухлые, красные, мною искусанные. Длинный хвост растрепался, светлые прядки спадают вдоль лица. На шее пульсирует жилка. Аппетитная грудь вздымается.

А под юбкой…

Там только что были мои пальцы.

Машинально подношу руку ко рту. Лизнув палец, пробую Алису на вкус.

- Рождественский! - орут снаружи.

Да бл*ть.

Усилием воли перевожу взгляд на Тину. Ворота расплываются. И зелень деревьев.

На языке сладко-соленый привкус. Рядом тяжело дышит Алиса. Я никак не могу. Начать соображать. В паху такое давление, кажется, что слышу, как швы на брюках трещат.

- Я поеду? - не дожидаясь ответа Алиса нагло лезет в мою машину.

Проморгавшись, наклоняюсь в салон. С панели подхватываю ключи, на которые она уже положила глаз. Поворачиваюсь на нее.

Встречаемся взглядами. Огромные, напуганные, голубые блюдца.

Свое отражение вижу. И сам себя не узнаю.

- Попробуй, - пальцем касаюсь ее приоткрытых губ, проталкиваю в рот. Чувствую, как она языком мазнула подушечку.

Ее зрачки в удивлении расширяются.

- Рождественский! Я сейчас просто уеду! - давит на меня скандальный крик.

Оглядываюсь.

И у меня из рук тут же вырывают ключи. Алиса ловко, зайцем юркает на пассажирское сиденье, юбка задирается, оголяя круглые, крепкие ягодицы.

Дьявол ее подери, она же специально.

Она дразнит.

Мелкая провокаторша, хитрая юная стерва.

В раздражении хлопаю дверью. Еще одного окрика не жду, шагаю к воротам, и так уже дома все слышали представление.

Подхожу, лязгаю засовами. Толкаю створку, распахиваю настежь.

- У тебя совсем совести нет? - набрасывается на меня Тина. - Стоишь и какую-то девку нацеловываешь прямо возле дома! А я смотрю! Ты бы еще через час подошел, после того, как трахнул ее!

- Тина, кричать не надо, - выхожу к ней, сдвигаю ее к машине. - Это случайность. Недоразумение.

- То что ты ее облизывал стоял? Это недоразумение? - она аж подпрыгивает. - Ты совсем оборзел, Виктор? Я невеста твоя или кто?

- Я виноват, Тина, - ладонями растираю лицо.

- Виноват он! - она хмыкает. - Так ты это называешь?

Молчу.

Меня эта зараза Лиса-Алиса уже с ума сводит, я так облажался, каким чертом ее в мою жизнь занесло.

- Извини, - смотрю на Тину.

Мы полгода вместе. У нас все серьезно. Я наверное, спятил.

- Кто она такая? - Тина выдыхает, уже спокойнее. Запускает руку в каштановые волосы. Они на закате отдают рыжиной.

Цвет такой, как у подружки Алисы. Вика, кажется ее зовут.

Бл*ть, опять. Я не о том думаю.

- Да никто она, - отрезаю. - Просто.

- Просто? - Тина снова заводится. - Просто ты с ней возле дома целуешься и разрешаешь гонять на твоем Бентли. Просто, Рождественский!

- Я не…- осекаюсь.

Скандалом увлекся. И лишь сейчас слышу мерный гул двигателя. Шелест шин. Скрежет металла - моя машина, разогнавшись, налетела либо на статую, либо на фонтан, либо на скамейку во дворе.

- Алиса, мать ее, - ругнувшись сквозь зубы, оборачиваюсь.

И наблюдаю, как Бентли, выскочив за ворота, заносит, виляет. И удаляется по дороге к шлагбауму.

Алиса

Какой гад.

Еду по поселку и смотрю в зеркало заднего вида. Фигура Виктора все меньше становится, как и этой его…женщины.

Подумать только. Целовался со мной, лез под юбку, а сам несвободен.

Сжимаю ноги.

Внутри до сих пор жарко. На сиденье подо мной уже мокрая лужица, похоже. Там, во дворе, его пальцы такое творили. Что-то красивое рисовали. Мучили. Заставляли тянуться к нему. Так хотелось еще.

Шумно выдыхаю и открываю окно.

Медленно подъезжаю к шлагбауму, и он поднимается. Выглядывает охранник, он привычно-приветственно взмахивает рукой.

И тут же хмурится, углядев за рулем Бентли меня, а не Виктора.

Добавляю скорость и резво проскакиваю мимо.

В зеркало вижу, как он выбегает из вагончика.

Ой-ёй.

Во мне смесь веселья и страха, адреналин кровь разгоняет, я в этом состоянии, кажется, горы свернуть готова.

Я выбралась из логова Рождественских.

Еще повоюем.

Включаю радио. Играет песня, та же, что и ночью, когда Виктор вез нас с Викой по городу в отделение полиции. Еду, и ветер треплет волосы. Темнеет, и загораются фонари. Сливаюсь со скоростью.

И подпеваю радио.

- Звук поставим на всю-ю-ю, и соседи не спят! Кто под нами внизу-у-у вы простите меня!

Качу по городу. Широкие проспекты, светофоры, субботний вечер и веселые толпы народа. Мне подмигивают парни-водители.

Я раскатываю на тачке, угнанной у Храброго Полицейского. И меня от этой мысли в облака подбрасывает.

Удобнее сползаю в красном кожаном кресле.

- А потом о любви-и-и говори до утра! - кричу песню. - Это юность моя, это юность моя!

Сбавляю громкость, когда подъезжаю к сауне. Всматриваюсь в пустое место под деревом.

Вздыхаю. И сжимаю руль.

Нет моей малышки.

Угнали.

Или забрали, она же под запрещающим знаком стояла.

Зачем я послушала Вику, почему вечно со мной так.

Торможу и заглушаю мотор. Ладонью постукиваю по кожаной оплетке. Кошусь на вывеску сауны с развратной пантерой.

Там моя сумка. Телефон.

Но у входа полно мужчин, а я одна. Еще и без трусиков. Я второй раз такой дурой не буду, ни ногой туда.

А больше некуда.

С ужина сбежала. И домой возвращаться без машины и телефона нельзя. Папа просто в ярости будет.

Шмыгаю носом.

И тут вижу.

Белую Волгу с рекламой такси по кузову. Она останавливается рядом с деревом, под знаком.

И на улицу выбирается расфуфыренная Вика. В бордовой кожаной юбке, в черной меховой жилетке, на каблуках, волосы рыжей гривой лежат на плечах.

Она деловито открывает клатч и рассчитывается с водителем.

Пораженно качаю головой.

Вот это да.

Я ее с утра до дома подвезла на машине Ника. И мы договорились поспать пару часиков, а потом ехать в “Пантеру” за вещами.

Но я проспала, и папа утянул на ужин…

- Вик! - торопливо распахиваю дверь и выбираюсь на улицу.

Подруга оглядывается. Замечает знакомый Бентли, в котором мы ночью стекло огнетушителем проломили.

И оступается на каблуках.

- Алиса! - зовет она приглушенно и шагает мне навстречу. - Что? Где он? Он тебя вычислил, да? Так быстро? Я же говорила! Мент! Да не простой, раз на такой тачке раскатывает!

- Не вычислил, - отмахиваюсь и хлопаю дверью. - Ты куда так вырядилась?

- За вещами пришла, - она поправляет жилетку. - Что? У меня тут и куртка, и сумка, я тебя два часа ждала, ты так и не заехала за мной.

- А разоделась-то куда? - вдыхаю запах ее сладких духов. Боковым зрением вижу, как на Вику уставились мужчины у сауны.

Раздается веселый негромкий свист - явно по Викину душу.

- Ты интересная такая, - подруга оглядывается. - Вчера троих сразу подцепила. А мне-то ничего не осталось, - втолковывает она. - Я тоже хочу.

- Там, вообще, все не так, - рассказываю про Рождественских и ужин. - Мы с папой сегодня…

- Пошли, сумки заберем сначала, - перебивает Вика и тянет меня к дверям “Пантеры”. - Я без телефона, как без рук.