— Деловые вы у меня стали, взрослые… Беги.

Попрощавшись, я положила трубку и залезла под одеяло с головой, как в норку.

Аля поговорила с мамой. Объяснила все так, чтобы она не ругалась…

Это такая странная попытка извиниться?

Не высовывая головы из-под одеяла, только руку, я нащупала снаружи телефон.

Сообщений от Али было много. Большинство — оскорбительные. Но два последних были от вчерашнего числа.

«Я поговорила с мамой, не рассказывай ей».

«Не звони мне пока что».

Не буду.

Алю мне вдруг стало жалко. Что это за отношения, где она слово боится лишнее сказать? Где он может заткнуть ее одним только взглядом, а потом ударить ее сестру — меня?..

Обидно, что она не вступилась. Что ничего не сказала… Спасибо, что хоть верхнюю одежду «передала».

Не звонить пока… Да даже не собиралась!

Я решительно скинула одеяло с себя.

Все. Хватит хандрить. Еще столько дел, что совершенно не до этого.

Нужно готовить завтрак, искать обувные магазины, гулять по Москве… А еще делать себе хорошее настроение, чтобы зарядиться им на всю неделю.

Я подошла к окну и потянулась.

Все условия для хорошего настроения есть. И солнце, и голубое небо, и высокооплачиваемая работа. Даже хобби есть, чтобы не заскучать.

А обиду на Алю и маму я оставлю в прошлом.

Улыбнувшись отражению, я пошла умываться.

И почему-то очень захотелось приготовить оладушки, как тогда у Ярослава Львовича…

Москва мне нравилась. Шумная, суетливая. У каждого прохожего было какое-то свое дело, которое гнало его вперед.

Я с удовольствием влилась в поток людей, с интересом осматривая узкие улочки, бутики, кофейни. Их было так много, что, казалось, весь город строился только ради них.

В торговом центре, несмотря на утро, уже было полно народу. Я прошлась по магазинам, купив и обувку на осень, и сменную обувь в офис. Ну не могу же я все время ходить в одних и тех же балетках? Тем более что все встреченные мной дамы носили только каблуки.

У меня опыт хождения на цокалках был небольшой, но о корпоративном стиле я уже слышала от Ярослава Львовича. Не просто же так он мне костюмы выбрал. Вот и я должна постараться и соответствовать. Ничего. Научусь. Там этой «учебы» на пять минут…

Из магазина я выходила, держа в руках пакет с двумя коробками из-под обуви. Полностью финансово независимой я стала совсем недавно, так что любая самостоятельная покупка вызывала трепет и желание крикнуть: «Посмотрите, я взрослая! Совсем как вы!».

А ведь правда, недавно покупала для своего жилья вещи, теперь для себя. Ну разве не повод для гордости?

И хоть разум пытался остановить меня, напоминая, что денег не так много, но желание «погулять» оказалось сильнее. К тому же я непросто так, а с пользой!

Из магазина косметики я вышла с тенями, тушью, помадой, тоналкой (тем более, надо закрасить щеку)… В общем, со всем, что меня сделало бы своей среди секретарш. А то я на их фоне и правда смотрюсь неоперившимся воробушком… Побродив по отделу и посмотрев на плакаты с накрашенными знаменитостями, поняла теперь ассоциации Ярослава Львовича. Остальные девушки были яркими, красивыми, а я будто только со школьной скамьи. Непорядок.

Наградив себя за сообразительность мороженым, я остановилась на выходе из торгового центра. И куда теперь?

Гулять или занести вещи?

Наверное, гулять, а вот вечером можно будет...

Тьфу! Вот художница! Как я могла забыть?

Хлопнув себя по лбу, я побежала покупать альбом и карандаши с красками, упорно гоня от себя мысли, что у меня неплохие краски уже были. Только вот остались у Альбины вместе с альбомами…

Все. Теперь с объемными пакетами точно домой.

А там я опять столкнулась с соседом. Эх, если бы не вспомнила про покупки — мы бы обязательно разминулись.

— Опять магазины скупаешь? — усмехнулся Стас, открывая мне дверь и пропуская внутрь.

То ли от его насмешливого взгляда, то ли от ехидного вопроса, но я смутилась.

— Нет. Там обувь, рисование и… — отчего-то про косметику говорить было стыдно.

Он и так видел меня с рулонами туалетной бумаги, а теперь?.. Теперь узнает, что я крашусь? Но я же еще не…

— Прошедший выходной тебе на пользу не пошел, — хмыкнул он уже другим голосом.

— Почему?

— Ты все также зависаешь, — кивнул он на все еще открытую входную дверь, куда я, ойкнув, тут же заскочила. — А еще ты стала как-то неправильно краснеть.

Он зашел следом и остановился, заставляя обернуться.

— Что у тебя с лицом, Ань?

— Ничего, — тут же отозвалась я, отводя взгляд от его нахмурившегося лица. — Мне… Мне идти надо, — кивнула я на лифт, в надежде, что он отстанет, но он лишь ответил:

— Ну, пошли.

И он правда пошел следом за мной. Молча сверлил меня взглядом, пока лифт спускался к нам. Хмыкнул, когда я зашла и нажала на наш этаж, а потом дотянулся до кнопки стоп, и пока я удивленно хлопала глазами, оттеснил меня от панели управления.

— А теперь рассказывай, соседушка. Кто тебя такой красивой сделал?

Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, даже зная, что он имел в виду совсем другое.

— Никто, — шепнула я, машинально дернув рукав куртки и отводя взгляд.

— Неужели? — глаза Стаса сощурились, и он, без колебаний протянул руку к моему подбородку, разворачивая голову, отчего сердце сделало кульбит и забилось с ускоренной силой. — Скажешь, что это обычное родимое пятно размером с ладонь?

Он опустил взгляд на свою руку и поправил себя:

— Размером с мужскую ладонь.

Я прикусила губу, не зная, что ответить. Что ему вообще надо?

— А если да, то что? Если это родимое пятно? — старательно хмурилась я, давая понять, что его вмешательство в мою частную жизнь, вот вообще не к месту.

Но Стас, кажется, был не из догадливых. Он намек проигнорировал.

— Удивлюсь, — усмехнулся он и осторожно дотронулся до щеки, отчего я тут же поморщилась.

Больно.

— Рассказывай, соседушка. Парень контролировать себя не может?

Я демонстративно медленно отодвинула его руку с моего подбородка.

— Это совершенно не твое дело.

— Аня, я тут решил в кое-то веки почувствовать себя рыцарем, — усмехнулся он совсем не по-рыцарски. — Не мешай, будь добра. Кто тебе синяк поставил?

Я сглотнула, машинально скользнув взглядом по стенкам лифта, и тут же догадалась сообщить:

— Тебе не кажется, что мы можем задерживать других людей?

Он вскинул голову, но не для того, чтобы осмотреть стены, и вспомнить где мы, а куда-то наверх. В угол.

— Да, не лучшее место для разговора, ты права, соседушка, — кивнул Стас и нажал на кнопку нашего этажа.

Но не успела я выдохнуть, как двери лифта открылись, а Стас, приобняв меня, потащил ко второй по счету двери.

— Что ты делаешь?!

— Приглашаю соседку на чай с интересным разговором, — не отвлекаясь от открывания замка, сообщил мужчина.

— Но я не хочу чай!

Стас усмехнулся, открывая дверь, и кивнул:

— Тогда на кофе. Давай, соседушка. Быстрее выпьем кофе и поговорим, кто тебя обидел — быстрее примеришь новые туфельки и начнешь рисовать.

— Это нечестно, — произнесла я, когда он легонько подтолкнул меня в спину.

— Жизнь в целом несправедлива. Что-то решать и менять в ней могут лишь те, кто имеет вес. А слабенькие маленькие девочки могут рассчитывать только на помощь со стороны. Радуйся. Помощник в моем лице нашелся, — он закрыл дверь за собой, убрав ключ в карман. — Кухня в конце коридора.

И плевать Стасу было на мое возмущение и несогласие с его точкой зрения, поэтому, скинув обувь, я прям как была в куртке, прошла на кухню, сложила руки на груди и уселась за стол.

— Запаришься, — усмехнулся хозяин квартиры. — Не куксись, соседушка. Тебе кофе с молоком?

Мы сидели и пили кофе.

Я в куртке, Стас в черном джемпере, обрисовывающим его силуэт. С точки зрения художника — я бы его нарисовала. Особенно вот так, облокотившимся на кухонную тумбу, и глядящим на меня с усмешкой. Дожидавшимся, пока я сдамся.