Может и правда сходить?

В театре я последний раз была с одноклассниками, когда в пятом классе новая классная руководительница решила привить нам чувство прекрасного. Ее попытку оценили родители, но никак не наши мальчишки. Не прошло и десяти минут, как спектакль прервали и нас всех попросили на выход.

Оплеванные жеванной бумагой актеры, не желали выступать перед неблагодарной публикой, и я их прекрасно понимала…

Под презрительными взглядами посетителей и актерского состава мы покинули зал, и больше, насколько мне известно, ни один из одноклассников туда не ходил. Кто-то, потому что неинтересно, а кто-то боялся быть узнанными.

А узнать нас могли. О той выходке даже написали в газетах, чему наши мальчишки безумно были рады. Как же! Они же стали знамениты. Жаль только, в школе показывали пальцем не только на мальчишек, но и на девчонок. Газетчики не пожалели в статье никого…

Столько воды утекло с того момента.

Может, пора забыть глупые детские страхи? Я в другом городе, и вряд ли ту газетную вырезку с фотографией нашего класса передали во все театры столицы с наказом не впускать.

— Вы так грустно вздыхаете, что скоро сюда, чтобы вас утешить, слетятся все голуби в округе, — прозвучал рядом насмешливый мужской голос.

На секунду мне показалось, что рядом сел Ярослав Львович, такой знакомой была интонация.

Но нет.

Сидящий мужчина был чуть моложе моего начальника, имел светлые волосы и, главное, кулек семечек в руках.

Почему-то последнее «отличие» удивило больше всего.

— Что, простите?

— Вы выглядите, как загрустившая принцесса, — повернулся ко мне мужчина, улыбнувшись краешком губ. — Посмотрите, даже птицы прилетели утешить вас.

Он бросил горсть семечек, прямо возле моих ног, и голуби тут же устремились к еде, отчего я невольно улыбнулась.

— Кажется, вы им немного помогаете.

— Вы думаете?

Глаза у блондина оказались голубыми, а вот нос с легкой, едва заметной горбинкой, придававший шарма его загорелому лицу.

Руки невольно зачесались, требуя нарисовать и этого мужчину.

… Сразу же после Ярослава Львовича.

— Вы опять грустно вздохнули, — заметил блондин. — Мне нужно усилить старания и позвать белочек на выручку?

Сдерживать улыбку и дальше было просто невозможно. И стоило мне открыто улыбнуться, как мужчина ответил тем же.

— У вас такое хобби: поднимать настроение другим людям? — поинтересовалась я.

— Не совсем. Обычно я поднимаю его себе, помогая братьям нашим меньшим и попутно хоть на время отвлекая их от бомбардировки статуй.

— Какое благородное занятие, — я хмыкнула.

— А то! Должен же и я вносить лепту в облагораживание города. Хотите поучаствовать? — он протянул мне кулек, и я, не задумываясь, взяла горсть.

Минут через пять заготовленные семечки закончились, а я не знала, как продолжить разговор, да и надо ли? Может мужчина, с которым мы успели за это время обменяться десятком взглядов, и не ждет, что я заговорю?..

— Арсений, прекрасная принцесса, — произнес блондин, будто прочитав мои мысли.

— Аня, — представилась я, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки.

— Вы больше не грустите, Аня?

— Больше — нет, — улыбнулась я, на мгновение опустив глаза. — Спасибо.

— Пожалуйста, — он обаятельно улыбнулся. — Могу я в качестве благодарности спросить ваш номер? Вдруг мне тоже станет грустно? Как считаете, сможете составить мне компанию и тоже покормить голубей? К такой принцессе они точно прилетят…

Щеки уже горели от этого странного сравнения с принцессой, но телефон, сбившись только раз, я продиктовала. Добром же на добро надо отвечать, верно?..

— Хм, отключено, — со значением произнес Арсений, нажав вызов.

— Ой. Он и правда отключен, — смутилась я, доставая телефон.

Еще не хватало, чтобы он подумал, что я специально продиктовала неверный номер.

— Бывают совпадения, — невесело хмыкнув, проговорил мужчина, поднимаясь. — Что же. Рад был познакомиться, Аня.

Я невольно встала следом, растерянно взглянув на него.

— Я тоже…

Он усмехнулся и, кивнув, направился прочь. А я осталась одна.

Ну что за ерунда? Почему я чувствую себя виноватой? Мне что, нужно бежать следом и кричать, что телефон и правда выключен?..

Я сжала кулаки, наблюдая, как симпатичный мужчина уходит, и сердито выдохнула.

Не виновата.

Ни в чем я не виновата.

Если у него самооценка низкая, и людям он не верит, кто ему доктор?!

Я фыркнула, но медитировать, сидя на скамейке больше не тянуло.

Ладно, самое время доесть кукурузу и пойти за покупками.

… А еще выкинуть из головы мысль, что мне ничего не стоило повторить про выключенный телефон еще раз. Ведь, может, этого вежливого мужчину так могли не раз и не два обманывать…

Следующий выдох вновь получился грустным, но смысла о произошедшем уже не было: поток людей уже давно скрыл Арсения из вида.

Два объемных пакета оттягивали руки, а я, наконец, поняла маму, которая несмотря на тяжесть покупок, ни в какую не соглашалась сходить в магазин два раза.

«Ой, да ладно, что я не донесу?».

Донесу, конечно, но в два приема все-таки было бы легче. Эту мудрость мне еще предстояло постигнуть. А пока я медленно продвигалась к моему новому жилью.

Почему-то было иррационально стыдно, когда я зашла в подъезд. Он весь такой красивый, мрамором отделанный, а я тут с пакетами, где мешаются средства для мытья посуды, туалетная бумага и пачка не слишком-то дорогих сосисок.

Местные жители, наверное, и не ходят сами по магазинам. Им все на блюдечке приносят слуги. В том числе туалетную бумагу…

Вздохнула, признавая, что это во мне зависть заговорила.

Я была в Москве меньше недели, но уже ознакомилась с ценами на аренду жилья, и пока не представляла, как могла бы стать хозяйкой студии, похожей на ту, в которой поселилась. Разве что через постель… То есть, выйдя замуж за молодого, привлекательного миллионера с богатым внутренним миром.

Но я так не хотела. Я была девочкой взрослой и понимала (несмотря на мнение Али), что миллионеры — это не принцы из сказок. Им, наверняка, «принцесс» подавай.

Да и вообще. Не в деньгах счастье, а в…

… Тут я пока терялась — опыта, кроме детсадовской безответной любви, не было. Но в голове крутилось что-то про взаимоуважение, поддержку и, конечно, любовь.

Двери лифта открылись, и я с недоумением посмотрела на него. Надо же, сама не заметила, как вызвала.

— Вы будете заходить или еще помедитируете? — раздался голос мужской голос чуть позади, и я удивленно обернулась.

Мужчина лет тридцати был одет в легкое пальто и держал в руках пакет с молоком. Исходя из предыдущих мыслей, я бы назначила его «слугой», если бы не острый пряно-древесный аромат парфюма и явно модельная стрижка с художественно выбритыми висками.

Оценивая его по шкале привлекательности: его бы я тоже нарисовала.

— Значит, все же помедитируете, — усмехнулся «сосед», обходя меня, и только после этого до меня дошло.

— Ой, нет. Я тоже еду.

Мужчина пожал плечами и посторонился, пропуская внутрь. Нажал на нужный этаж, обернулся ко мне… И я опять зависла.

В профиль он смотрелся еще интереснее. С упрямым подбородком, длинными ресницами и по-женски пухлыми губами.

Так. Я уже просила в этом лифте сфотографировать Ярослава Львовича, и…

Я сглотнула, чувствуя, как щеки вновь предательски начинают алеть.

Не то чтобы мне не понравился результат фотосессии, но… Но, кажется, лимит по глупостям у меня на этот месяц (а лучше год) исчерпан.

Поэтому я закусила губу, чтобы не сказать что-то, о чем пожалею.

Но, похоже, я даже молчать умею как-то глупо, потому что у мужчины удивленно поднялись брови.

— Я что-то не так сделал?

Я покачала головой.

— Может, я похож на маньяка?

Что? Я нахмурилась, но вновь покачала головой.