На лице моем натянута «деловая» улыбка, а самой страшно. А вдруг ошибаюсь? А что если что-то перепутала?

Но мой босс оказался на удивление чутким человеком. Улыбнулся, взял мою руку, погладил, перебирая пальчики, и положил обратно мне на колени.

— Не дрожи, воробушек. Ты освоишься. Тем более, у тебя теперь есть лимит доверия от меня.

У него такой хитрый взгляд, что удержаться и не спросить ну просто невозможно!

— А за что?

— Не каждая может так уверенно и спокойно вести себя, будучи несколько раз за день облитой, — он улыбнулся, кинув взгляд на Альберта, но я и так поняла, что он хотел добавить.

«И оттасканной за волосы предыдущей секретаршей».

Вроде не я ввязалась в «драку», но стыдно все равно мне.

— Спасибо, — промямлила я с опозданием.

Он хмыкнул, но промолчал.

Доехали мы до метро быстро. И пусть дождь уже закончился, но я все равно была признательна. Поблагодарив Ярослава Львовича и попрощавшись с Альбертом, я подхватила свой объемный пакет и сумку и отправилась штурмовать метрополитен. Утром, для непривычной меня, людей было очень много. Интересно, сейчас их меньше?

Как оказалось — нет. Метро пережевало меня, перетерло через толпу спешащих домой и выплюнуло на нужной станции. Еще каких-то пятнадцать минут, и я дома!

Пакеты не располагали к неспешной ходьбе и заходам в продуктовый, так что в квартире я оказалась даже чуть раньше.

Поплутала дворами мимо детских площадок, на которых из-за луж, никого не было. Завернула к детскому саду и оттуда по прямой дошла до дома.

Фух. Я боялась, что «короткий путь», который показала сестра, я запомню плохо. Заблужусь, и придется ходить по окрестностям и аукаться. Но нет. Повезло. Этого крашеного лебедя из покрышек и рядок подмоченных плюшевых игрушек по бокам — ни с чем не спутаешь.

Поздоровавшись с бабульками на лавке, которых, в отличие от детворы, хмурая погода не пугала, я прошла в немного обшарпанную пятиэтажку, поднялась на второй этаж и далеко не с первого раза открыла заедающую дверь.

Квест выполнен. Я дома!

Закрыв дверь, я осторожно положила пакеты, разулась и… И, дойдя до дивана, плюхнулась на него.

Я все. Кончилась.

Разбудите меня через пару часов…

Мои надежды на отдых, сбываться не хотели. Поэтому я не сильно удивилась, услышав, как раздаются шаги с кухни, как шуршит пакет у двери, и как сестра удивленно уточняет:

— Ань, ты на работу устраивалась или по магазинам весь день проходила?

Я с тяжелым вздохом приняла сидячее положение и обернулась.

— Ты не поверишь, Альбин…

— Я уже не верю, — так и замерев на пороге, сестра окинула меня удивленным взглядом, точно зная, что уходила я в одолженном у нее костюме и «при параде», то есть накрашенная, а вернулась в бежевом кашемировом платье и без боевой раскраски. — Рассказывай, мелкая, во что впуталась и из чего тебя нужно спасать.

— А может вначале ужин? — умоляюще посмотрела я на нее, надеясь хоть чуть-чуть отложить экзекуцию.

Альбина просканировала меня подозрительным взглядом и кивнула.

— Хорошо. Переодевайся, мой руки и за стол. После ужина поговорим.

Как-то слишком серьезно Аля восприняла мамины слова о том, что теперь именно она за меня отвечает.

Достав домашнюю одежду и испачканные вещи из пакета, я отправилась в ванную.

Там, держа в руках едва просохшую Альбинину белую блузку, в которой меня облили, я задумчиво посмотрела в зеркало.

— Я была смелой?

Нахмурившись, я чуть-чуть намочила блузку, и, скинув платье, надела на себя.

Что сказать.

Не нужно быть сильно сообразительной, чтобы догадаться: светлая ткань обычно просвечивает при намокании… Эта же блузка не оставляла ни капли фантазии… Какое же счастье, что я ношу лифчик.

Сняв блузку и забросив ее в стиральную машинку, я закрыла лицо руками.

Это надо же! Так опозориться… понятно почему Ярослав Львович отдал мне свой пиджак.

Чтобы совсем не сгореть от стыда, я залезла в душ, и, спустя пару минут самобичевания, мысли немного сменились. Теперь я не могла отделаться от сравнения собственного геля для душа и геля Ярослава Львовича…

О котором думаю, будучи полностью обнаженной!

Да что такое?!

Как итог, из ванной я выходила красной от смущения и каких-то странных, непонятных мне, мыслей.

— Ты не заболела? — уточнила Аля, отвлекшись от разливания супа по тарелкам, но я покачала головой.

Глупость — это не болезнь. Наверное.

— Тогда пошли ужинать, — включив чайник, сестра села за соседний стул, пододвигая мне перечницу. — А потом я жду от тебя подробный отчет: где ты пропадала весь день, что за гора вещей у нас в прихожей, и почему ты не в той же одежде, в которой ушла.

Сестра сидела напротив и даже не поднимала головы от тарелки, а мне кусок в горло не лез. Еще немного и начнутся страшные вопросы.

— Аня, что не так? — Аля все же заметила мою заторможенность и отложила ложку. — У тебя глаза как у набедокурившего щеночка. Что ты натворила? Влезла в секту?

Ага. Ту, где вещи задаром раздают.

— Почему ты сразу с плохого начинаешь? Нет. Я устроилась в престижную компанию, как и хотела.

Демонстративно отодвинув от себя тарелку, я сложила руки на груди.

— Неужели, — скепсис сестры можно было черпать ложками. — У стажеров теперь есть дорогущая униформа? Напомни, что там за компания, чувствую, мне тоже там поработать надо.

— Аля! Я правда устроилась на работу!

— Тогда почему глаза такие виноватые? — грубо спросила она. — Выкладывай. Не юли.

Нет, она определенно решила взять на себя роль нашей мамы!

Я фыркнула, потянувшись к чашке с чаем, и обхватила горячие стенки руками.

Наверное, я могла соврать Але. Сказать, что одежда нужна для работы. Но не в том смысле, который вкладывает она. А... Например, пофоткать. Я же шла в рекламный отдел. Можно было сказать, что нужно померить и сфотографировать одежду. Наговорить про сочетание цветов и моделей, но... Но врать я не любила и не хотела.

— Аль, я устроилась на должность секретаря, — призналась я, не поднимая головы.

Сестра — это не мама, конечно, но чувствую сейчас…

— На должность любовницы?!

Она громко хлопнула ладонью по столу.

— Ты для этого училась на отлично? Для этого поехала в столицу? Боже, да ты именно для этого одолжила мой лучший костюм!

— Аль, это не так! — я в испуге подняла на нее глаза, но она даже не стала меня слушать.

— Знала я, что столица развращает, но не так же быстро! Не мою маленькую сестренку!..

— Альбина, да послушай, это просто должность секретарши!

— Да неужели? Откуда у тебя в таком случае куча брендовой одежды?

Я на секунду прикусила язык, но повторила слова Ярослава Львовича:

— Я лицо фирмы...

— Ты лицо, которое хотят завалить на диванчик! Господи, какая же ты еще наивная дурочка!

Аля закрыла лицо руками, простонав что-то нечленораздельное. А мне стало жутко обидно.

— Ты ничего не понимаешь, — упрямо и тихо возразила я. — Мой начальник — приличный человек.

— Ему пятьдесят, и он давно и надежно женат? — горько уточнила Аля. — Дурочка доверчивая...

— Да прекрати меня оскорблять! — теперь уже я стукнула ладонью по столешнице и тут же ойкнула от боли. — Ему тридцать, он не женат. И он сразу сказал, что его интересуют только рабочие отношения!

«Сразу после того, как я приняла душ в его ванной», — крутилось у меня в голове, но я же не самоубийца, чтобы говорить это вслух.

— И после этого ты, Ань, обижаешься, когда я называю тебя наивной? — подперев рукой голову, насмешливо произнесла сестра. — Во всяком случае, я рада, что страшного, судя по тому, как ты его защищаешь, еще не произошло. Ничего. Завтра уволишься и забудем обо всем.

Я хватанула ртом воздух.

Что значит «уволишься»? Что значит «забудем»?

— Ты меня прости, Аль, но я точно помню, что в моем паспорте указано, что мне двадцать. Я совершеннолетняя и сама буду принимать решение.