Поглотитель же, казалось, мог застыть в одном положении на сотню-другую циклов и даже не почувствовать. И Гальтром был уверен в этом, даже несмотря на то, что знал насколько этот период превосходил длинной всю жизнь человека. Кто бы мог подумать, что мир может породить такого чудовищного гения?

- Ты знаешь для чего твой друг приходил ко мне?

- Предполагаю.

С самого начала партии Поглотитель ни разу не поднял головы и не взглянул на оппонента. И за всё время он не удостоил Гальтрома ответом, длиннее двух слов.

- Он мне не доверяет, как и положено Надсмотрщику. Но он далеко не единственный, терзаемый подозрениями на мой счёт. Я стар. Очень стар. Старше чем весь твой, ещё совсем юный, вид. Я старше этой Империи. В моих силах уничтожить больше половины Воинов Госпожи, её помазанников, в считанные секунды. Большинство сильнейших воинов со всей вселенной я могу убить не напрягаясь. Так почему же я до сих пор не ношу почётного титула?

Ответ человека впервые вышел за порог двух слов, но по прежнему оставался в пределах одной фразы:

- Тебе нет доверия.

- Верно, - согласился Гальтром, - как думаешь почему?

- Однажды ты уже выступал против неё.

- Имеешь ввиду восстание?

- Нет, - ответил Элим, - ты был одним из тех, кто его подавил. Твоя провинность такая же древняя, как и ты сам. Уже почти не осталось живых, кто бы помнил её. Но мир ещё помнит. Как ты стоял по другую сторону конфликта.

Гальтром с усилием выдохнул воздух из лёгких. Он думал, что сможет застать врасплох или хотя бы удивить человека своим признанием, а оказалось, что тому уже обо всем известно.

- Она тебе рассказала?

- Нет. Прошло уже много времени, но я все ещё могу почувствовать, что ты был врагом Империи, которой ныне принадлежишь.

- Ты действительно не от мира сего, парень, - Гальтром развалился в своём кресле, - только я был не просто врагом Империи. Я занимал ту же должность, что ныне занимает Оверон. Мастер Войны. Только я служил…

- … Рельм, - закончил за бога Собиратель Душ.

- Да-а. Когда Зуру пал, сёстры пошли друг на друга войной, расколов построенную им Империю на части. Война утопила в крови всю вселенную. Неисчислимые армии шли друг на друга. Планеты-соседи вдруг оказались смертельными врагами. Бывшие товарищи по оружию проливали кровь друг друга, каждый во имя собственной императрицы. И я командовал силами одной из этих сторон.

- Почему же ты ещё жив? – спросил Элим, задав за весь разговор свой первый вопрос. Он уже давно ощутил это, чуждость что незримой тенью следовала за старым богом. Будто тот не принадлежит этому миру, а весь мир сейчас – это одна большая Империя.

Гальтром казалось не услышал вопроса.

- Противоборствующие силы был столь велики, что и поныне никто не знает, как много воинов в ней участвовало, сколь много их пало на полях бесчисленных сражений и сколько миров оказались стёрты в результате. Никто даже не знает на чьей стороне был перевес первоначально. Просто в какой-то момент… - Гальтром умолк, окунаясь в омут давно прошедших дней, - мы начали проигрывать. Я так и не узнал, что стало поворотным моментом. Когда и где случилось то поражение, что покачнуло чашу весов в сторону Майр. Это не было генеральным сражением, грандиозной битвой. Нет, ещё десятки тысяч циклов после мы сопротивлялись, отчаянно сражаясь, теряя один мир за другим, медленно проигрывая.

- Всё это время я видел, как она менялась. Моя дорогая Рельм... как она страдала без своей сестры. Никогда прежде я не был свидетелем такой сильной любви и одновременной ненависти к одной персоне. Она могла часами рыдать у меня на коленях, ища утешения в моих объятьях, а могла столь же долго поносить меня за мои поражения, требуя отправить ещё больше воинов умирать во имя неё. С каждым поражением, с каждым новым гонцом с новостями об очередной потере, первого становилось всё меньше, а второго всё больше. Так продолжалось пока даже самые преданные её военачальники не стали терять в неё веру. Один за другим они сбегали, переметались на сторону врага, пока не остался я один, наблюдавший как безумие поглощает самое ценное, что у меня есть. Гнев и ярость её были так велики, а новообретённая сила столь необузданной и разрушительной, что вместе с безумием поглотила её.

- Так появилось чудовище, что ныне заперто на Анатрее.

- Да, - согласился древний бог, - но тогда она не была заперта на одной планете. Каждый предатель нёс на душе след её силы, семя, в тот момент пустившее корни. Я был с ней в тот момент, когда она поглотила их души, как она начала разрастаться, поглощая десятки миров разом.

- И ты остался жив?

На лице Гальтрома проступила искренняя улыбка, печальное выражение существа, скучающего по любимой, утерянной так давно.

- Она изгнала меня. Отказалась разорвать мою душу, хоть я и предлагал это ей. Она любила меня также, как и я её и поэтому не обрекла на муки, на которые решилась сама.

- Тогда ты сдался Госпоже, - сказал Элим.

- Искал смерти, - поправил его древний бог, - монстр-именуемый-Рельм отказался поглотить меня. На какую бы поглощённую планету я не прибывал орда отказывалась принять меня. Тогда я отправился к своим врагам, ибо гордость не позволяла мне наложить на себя руки.

- Почему же Майр оставила тебя в живых?

- Сила, - Гальтром поднял руки вверх и сжал кулаки так, что пространство вокруг них начало искажаться, - я один из древних, один из самых сильных богов. К тому моменту, когда я пришёл сдаваться, монстр-по-имени-Рельм уже стала слишком большой угрозой, чтобы лишаться такого как я.

- И ты согласился помогать ей?

- Этот монстр уже не Рельм, точнее, Рельм – не есть монстр. Мне неведомо какую силу она использовала, чтобы провернуть это, но я знаю, что это была ошибка. Она не хотела этого, отчаяние довело её до такого. Она ещё там, внутри, я знаю это. Она слишком сильна чтобы утонуть в этом скопище душ. Ей просто нужно помочь оттуда выбраться.

- Ты для этого всё это мне рассказал? Чтобы я попытался спасти самого ненавистного врага нашей Госпожи.

- Они не враги, - Гальтром покачал головой, - они сёстры, самые близкие каких рождал этот мир. Раздор между ними, какова бы ни была его причина, может быть забыт. Я видел тебя в деле. Убитые тобой же воины сражаются вместе с тобой. Добровольно. Если кто и может вытащить Рельм из кошмара на который она себя обрекла, так это ты.

- А Госпожа знает о том, чего ты добиваешься?

- Она знала обо мне всё с самого начала. Вывернула мою душу наизнанку, как только меня к ней привели.

- И она с тобой согласна?

Гальтром умолк. Элим понял почему Жак’ра предостерёг древнего бога. Майр ни за что не согласиться пощадить свою сестру. И сам Гальтром знает это куда лучше других. Это попытка поговорить с ним – отчаянная попытка измученного бога, хватающегося за призрачное ведение, ведущее его к любимой.

- Я поговорю с ней, Гальтром. Ты не можешь требовать от меня большего, а если попробуешь, то мы оба знаем, что те, кто недавно пришли на корабль не из числа тех, кого ты можешь убить не напрягаясь.

Древний Бог влажными глазами взирал на него с другой стороны игральной доски. Элиму было трудно распознать всю гамму эмоций во взгляде Гальтрома. Там были надежда и разочарование, злость и печаль, грусть и радость и… усталость. Чувство столь знакомое Собирателю Душ.

На капитанском мостике стояла напряженная тишина. Все члены экипажа старательно смотрели на мониторы приборов, совсем не требующих такого пристального внимания в данный момент. Капитан Крушителя Преград тоже стоял, выпрямив спину, но склонив голову. Он стоял рядом с собственным капитанским креслом, не имея в голове ни малейшей мысли чтобы его занять. В помещении находилось такое количество существ, превосходящих его рангом и силой, что занять капитанское кресло в их присутствии даже имея на это полное право было бы верхом самомнения. Балигор аккуратно окинул взглядом собственный капитанский мостик.