Окружающая темнота внезапно сгустилась. Она стала твердой и звенящей, словно натянутая струна.

— Сейчас, — прошептал Идам, начиная дрожать сильнее. — Прямо сейчас…

Вдали, преодолевая линию молочно-синего горизонта, выкатился пугающий своей близостью спутник. Он нависал над планетой, будто вот-вот хотел рухнуть на ее поверхность. Фобос рассекал высь, двигаясь с внушающий ужас быстротой.

Вершины Арсии пристально созерцали происходящее, словно осуждая увесистую глыбу за брошенную ею тень, ломанным пятном плывшую по заснеженным хребтам. Глыба же, в свою очередь, увлекаемая невидимой глазом центростремительной силой, рвалась вперед, разрывая безвоздушное пространство. Неуклюжая и громадная, она вносила резкий диссонанс в слаженное спокойствие вершин.

— Еще не все, — блаженно улыбнулся Идам, не на миллиметр не оторвавшись от холодной поверхности.

Вдруг стекло задрожало. Совсем незаметно, словно крылья бабочки, готовящейся к взлету. Но Идам замечал все, даже самые мельчайшие детали. Он открыл глаза точно в тот момент, когда плотную завесу облаков проткнула пузатая, ослепительная вспышка сияющей энергии. Она сделала это туго, натужно, будто разрывая облепившую ее паутину. Тонкие нити лопнули, выпустив ввысь тысячи сверкающих стрел. Они разбилась о небосвод миллионами серебряных искорок, на мгновение заслонив и массивный Фобос, и безразличную высь, и мерцающие звезды.

— Творение… — дрожащим от сдерживаемого возбуждения голосом сказал Идам.

Мужчина раскинул руки, обняв стекло и прильнул к нему с новой силой. Костяшки его пальцев уткнулись в прозрачную преграду, будто хотели ее продавить. Образовав небольшое пятно матовости, на ней отпечаталось слабое, скудное влагой дыхание.

— Когда гравитация на поверхности Марса стала приближаться к Земной, началось смещение траектории движения Фобоса и Деймоса. Это был побочный эффект искусственно созданного тяготения… — Идам внезапно раскрыл глаза, и они сверкнули черным, бездонным мраком, — Но человек… Он к этому подготовился. И все рассчитал. Удивительно. Просто Удивительно. Какой должна быть цивилизация, способная укротить небесные тела и заставить служить себе? Какой должна быть сила созидания, способная оживить мертвую планету, согреваемую столь скудным солнечным излучением? Бесконечная. Непрекращающаяся.

Мужчина резко повернулся к своим гостям и вдруг переменился, став вдруг абсолютно серьезным. Энергетическая бомба за его спиной рассеялась в разряженном пространстве, исправляя недостатки текущей атмосферы. От осознания этого прилив внезапного экстаза полностью захватил Идама. Его тело задрожало столь явственно, что готово было рухнуть, развалившись на упругие куски плоти.

На фоне черепа, обтянутого кожей, промелькнула еле заметная точка, спускающаяся куда-то в облачную пену. Она немного искрилась. Облака поглотили объект, словно что-то совершенно незначительное.

— Я бы желал увидеть все своими собственными глазами, — с заметной одышкой произнес Эншду.

Энтузиазм, витавший вокруг, его не очень трогал. Он порядком подустал от долгого стояния на ногах, да и длительное хождение довольно утомило. Давненько продовольственный магнат не совершал подобных спортивных подвигов. Помнится, лет уже пять. Именно тогда масса его тела перевалила за сотню килограмм.

— Пираты уже прибыли, — прикрыл глаза Амитас и пригласительным жестом указал куда-то вглубь непроглядной темноты помещения.

***

Признаться, Эншду ожидал увидеть что-то более впечатляющее, нежели небольшую лабораторию с грудой металлолома на первом этаже. Кладбище мертвых механизмов заняло практически все свободное пространство, и места для маневров оставалось катастрофически мало. То тут, то там сновали инженеры в белых халатах, похожие на многочисленных, трудолюбивых муравьев. Проржавевшие, кое-где и вовсе истлевшие детали космических кораблей-призраков изучались, сортировались и тщательно восстанавливались.

— Я думал, что в космосе уже ничего не осталось, — на выдохе прохрипел Эншду, чувствуя, что его выносливость подходит к концу.

— О, это великое заблуждение, — возразил Амитас, — После волны третьей колонизации разработки практически прекратились. Азари было не до этого. Новая Империя слишком долго вставала на ноги…

— А потом?

— А потом… Потом Королева решила, что излишнее развитие этой самой Империи угрожает национальной безопасности, — поджал тонкие губы Амитас, — И корабли превратились в призраки, вместе с дарами на их борту…

— Ох…

— Вы устали, мой дражайший Эншду, — заботливо прохрипел Амитас.

Издав глубокий вздох облегчения, пищевой магнат опустился в широкое кресло с регулирующим механизмом. Кресло появилось словно из ниоткуда, и Эншду даже не успел заметить, как помощники его подхватили. Расслабив свое тучное, изможденное тело, мужчина почувствовал капли болезненной испарины у себя на лбу. В горле пересохло.

Кресло чуть завизжало, приводя в действие небольшие колеса. Процессия продолжила свой путь. Сквозь пелену помутневшей реальности до Эншду доносились отрывистые фразы, отдаленные возгласы инженеров и лязг разбираемого металла.

— Рада быть знакома с вами лично, господин Эншду, — выдернул магната из забытья слегка скрипучий женский голос.

— Ох… да… И я, — поспешил ответить Эншду, даже не осознав, что происходит.

Открыв глаза, он заметил перед собой невысокую женщину лет сорока с нарочито черными глазами. Она, как и остальные сотрудники, была одета в белоснежный халат. Только брендовые туфли на высоком каблуке давали понять, что женщина рядовым работником явно не была.

— Госпожа Цинтафа курирует мой проект, — улыбаясь, сказал Амитас.

— Будьте уверены, господин Эншду, что для решения вашего вопроса мы используем все ресурсы, — сказала Цинтафа Айли, деловито опустив руки в карманы.

Эншду хотел было заплакать, но удержался. Ему стало невыносимо себя жаль. Уже второй раз он пропускал плановое переселение, производимое лично Азари. Слишком сильно он надеялся на эксклюзивные оболочки землян, тем самым потеряв не только драгоценное время, но и расположенность Королевы. Подавать запрос на третье плановое переселение Эншду не решился. Впрочем, как и требовать личного симбионта. Последние выдавались в единичных экземплярах только тем, кто явственно отличился в глазах Великой Матери. Увы, мужчина к таким подданным не относился. К тому же, симбиоз транзитными Тенями чаще бывал не совсем качественным. Сцепление нервной системы со вселяемым Высшим проходило лишь на поверхностном уровне, значительно уступая способностям Королевы. Чувствительность после таких процедур оказывалась гораздо ниже. Азари всегда оставляла за собой монополию на идеальный симбиоз. Для профессии Эншду это могло оказаться фатальным.

— О, господин Амитас, вы же замолвите за меня словечко? — с мольбой взглянул на Амитаса Эншду.

— Вы не должны об этом беспокоиться. Если кто и может убедить Королеву проявить к вам благосклонность, так это я.

За спинами собравшихся послышалась возня. Прибывшие пираты добыли очередной трофей, тут же аккуратно принятый инженерами. Огромный, в два человеческих роста металлический предмет разительно отличался от тех, что были разбросаны вокруг. Блестящий и гладкий, он отдавал серебряным отливом и немного слепил глаза. Механизм не только не тронула ржавчина, казалось, что космос придал ему какую-то неестественную глянцевость.

— Это третий центральный телепорт, который мы обнаружили, — с небольшой горделивостью сказала Цинтафа, — Он позволяет прочесывать гораздо больший объем видимого подпространства. Существа, который он способен привести в этот мир, имеют горадно более глубокие способности.

— Насколько глубокие? — с надеждой спросил Эншду.

— Некоторые симбионты производят сцепление с телом лучше, чем Азари, — уверенно произнес Амитас.

Эншду внезапно вздрогнул. Он не верил своим ушам. Прозвучавшее казалось глупым розыгрышем, жестокой насмешкой, а идеальный симбиоз без бесконечных очередей и рисков остаться не у дел — недосягаемой мечтой.