– Я на минуту, – тихо прошептала я, не глядя на Дамеса.

Отвернувшись, я зашагала куда–то вперёд, стараясь совладать с эмоциями. Слёзы подступили к глазам, грозясь пролиться сразу, как я остановлюсь. Поэтому я не останавливалась, уставившись вперёд и медленно прокручивая в голове слова Кайона.

Есть ещё чернокрылые, помимо меня и Ассандры. Чернокрылым наверняка был Узурпатор из Йолинеров, и, возможно, его доверенные лица, которые руководили целыми подразделениями. А ещё Сайкан может быть населён, но специально не подаёт признаков жизни. Там живёт моя раса, но она может меня не принять. Я отличаюсь от них – нет этих жутких клыков, более укреплённые кости, да ещё и клон. В нашем мире до сих пор мутантов не приняли, а я так и вовсе ходячий набор всего, что обходят стороной и в тайне ненавидят. Про клонов вообще молчу – их запрещено воссоздавать, и одно моё существование уже идёт вразрез законам.

Однако я узнала кое–что важное. Эскадра Мёртвого Узурпатора действительно находится в Вечной Тьме, и она там в ловушке. Хорошо это или плохо – я пока не знаю, вот только разницу между Кайоном и Узурпатором уже вижу. И пока последнему я симпатизирую больше, чем безумцу с манией править всей Вселенной.

Тяжело выдохнув, я остановилась, ощутив небывалую тяжесть на сердце, от которой никак нельзя было избавиться. Только ты думал, что нашёл ответ на мучавший тебя вопрос, как тот менялся, становясь более заковыристым. Хотела бы я вновь всё забыть, вот только слишком далеко зашла, и остановиться уже просто не могла.

Носа коснулся странный запах, который совершенно не вязался с белыми холодными коридорами Серфекса. Оглянувшись, я осторожно шагнула к белой стене с иероглифами, коснувшись ровной поверхности камня. Тот помутнел, прежде чем стать кристально прозрачным. От сидевшего внутри узника я резко отступила назад, поражённо застыв и боясь сдвинуться с места.

Со стороны послышались шаги, и кто–то меня окликнул. Скорее всего Дамес, заметив моё выражение лица и напряжённую позу.

– Мэлисса, что ты… – Он оборвал самого себя, застыв рядом со мной. – Звёзды, Ориас…

Внутри камеры и вправду сидел бывший Император.

– Если я продержусь там хотя бы одну часть и не сойду с ума, ты простишь меня?

Почти три недели прошло с тех пор, как Ориас Грандерил был заключён в Серфекс. Некоторые через три дня сходят с ума, некоторым и часа достаточно. Кайон провёл в Серфексе практически целый оборот, и пусть ещё может мыслить, но рассудок у него явно помутился. Ободранные пальцы, сломанные ногти, спутанные волосы, истеричный смех и загнанный взгляд. Многие узники такие. Сидят в углу, страдая от собственных кошмаров и не зная, как их прекратить.

Какой–то частью подсознания я мечтала, что и Ориас станет таким же сумасшедшим. Что его личность исчезнет, сотрётся, забудется, и мне станет легче жить. Но это были лишь пустые мечты, которые вряд ли исполнятся.

В центре камеры, скрестив ноги лотосом и положив на них тонкие пальцы, обтянутые сморщенной кожей, сидел врас. Длинный посеревший хвост спокойно лежал рядом, неудобно стянутые за спиной верёвкой крылья казались потрёпанными и взлохмаченными. Но это единственное, что выбивалось из его образа.

Седые, похожие на серую мышиную шёрстку, волосы были забраны в опрятный хвост, перекинутый через плечо. Знакомое лицо было необычайно спокойно, даже лишено эмоций, и если бы не покрытая старческими тёмными пятнами кожа и множество морщин вокруг рта и глаз, я бы не с первого раза поняла, что изменилось в лице Ориаса. Одежда теперь висела мешком на худых плечах и талии, кожа плотно обтягивала мышцы, которые до сих пор не атрофировались, в отличие от Кайона – тот больше походил на скелета. Не удивлюсь, если Ориас каждый день занимается, чтобы держать себя в форме. А значит, он до сих пор в рассудке.

Ориас раскрыл глаза, но взгляд его упал не на меня, а на стену. Чистые, зелёные глаза, в которых вдруг вспыхнули золотые искорки, заставили сердце болезненно сжаться. Тонкие сухие губы дрогнули в печальной улыбке, словно врас видел то, что не видели мы. Но ведь оно и было так – сейчас Ориас должен был видеть свой самый страшный кошмар и сходить с ума, но вместо этого он улыбался, как при виде старого друга, с которым расстался на хорошей ноте.

Почему? Почему он до сих пор не лишился рассудка?

Рука задрожала, и я беспомощно опустила её. Камень вновь стал белым, и в этот самый момент, когда образ Ориаса пропал, всё внутри меня рухнуло. Слёзы защипали глаза, скатываясь с щёк и срываясь с подбородка. А я даже не пыталась их вытереть, чувствуя тепло на плече от руки Дамеса. Закрыв глаза, я закачала головой, всхлипнув, когда врас молча обнял меня, неуверенно поведя ладонью в перчатке по спине. Как же это было унизительно – разреветься в самой жуткой тюрьме во всей Вселенной, перед камерой того, кого я ненавижу, но к кому до сих пор тянется моё сердце.

Не будет у меня никакого будущего, когда единственного, кого я полюбила, ненавижу всей своей гнилой душой.

– Ты когда в последний раз спала? – задал самый волнующий из всех вопросов Цербер, окинув меня цепким взглядом.

Я остановилась, хмуро взглянув на него и в то же время сверяясь с мысленным календарём.

– Когда первый переворот случился, вот с того момента и не высыпаюсь, – буркнула я. – Тебе то что?

– Да вот смотреть на тебя страшно, – ослепительно улыбнулся мне Цербер, подперев рукой подбородок. – Такое ощущение, что ты без перерыва на Гронде пять оборотов вкалывала.

– Не может всё так плохо быть.

– Мне кажется, он прав, – вмешалась Тхана. – Даже я, год отработав на Гронде, выглядела лучше.

Я стрельнула в них ледяным взглядом, вот только если Цербер меня подкалывал, то Тхана говорила вполне серьёзно. Даже волнение в её золотисто–голубых глазах было настоящее, и это меня выводило ещё больше.

Да, с тех пор, как всё вернулось на круги своя, прошла чуть ли не целая часть, закончилось жуткое Вселенное Колесо, настал новый ∞134 год, а я чувствовала себя так, словно только–только из горячей точки вышла. Вечная сонливость, но при этом бессонница, не очень помогающие таблетки от Уана и даже замедление сердце на ночь от кровобитки. Я всё равно чувствовала себя выжатой. Только две вещи помогали мне оставаться на плаву – через две недели Айшел закончит с кораблём, и я наконец–то отправлюсь в Белый Свет. Если вернусь оттуда живой (что я, в принципе, и планирую), то Дамес тут же отправит на отдых, чтобы я окончательно не выгорела от беспрерывной работы днём и ночью. Я только всеми руками «за», но пока ещё рано об этом думать.

– Что там насчёт деталей? – мимоходом поинтересовалась я.

Цербер тут же подобрал бутылку с вином, убрав со стола, словно она была единственной, что мне было нужно. Наивный. Я сделала вид, что не заметила его поступка, пододвинув к себе тарелку с овощами и рыбой. Крыша белой беседки прекрасно спасала от распалившихся солнц Файи, от которых даже в бюстгальтере и трусах было бы жарко. Мы все давно перешли на лёгкие рубашки и футболки, даже Тхана предпочла топик и бриджи, а вот Цербер до последнего ходил в своих халатах, штанах и сложных рубашках. Правда, в основном его если встретишь, то только в прохладном дворце или в беседках. Однако и в тени было довольно душно, и как глава Мародёров ещё не сжарился, я не знала.

– Практически всё нашли. Осталось две–три детали, – нанизывая на острую палочку разрезанную мякоть фруктов, сообщил Цербер. – Одну доставят Мародёры, вторую попробует выкупить Айшел, если у него это не получится, то придётся тебе украсть.

– Не удивлена, – кисло отозвалась я, забирая поданный Тханой стакан с освежающим соком. – Нет желания со мной слетать?

– Никакого. Я стар для таких приключений, тем более застрять на вечность в Белом Свете мне не очень льстит.

– Ты? Стар для приключений? – с усмешкой переспросила я. – В жизнь не поверю… тогда бы отказался от главы Мародёров и отдал пост члена совета пиратов кому–нибудь другому.