— Браво, Симеон! — дед аплодировал, эхо его хлопков гулко разносилось по гроту. — Правильные выводы. Конвентам плевать на справедливость. Их цель — убрать любые очаги инакомыслия в междумирных образованиях. Всё, что отличается от установленных ими норм поведения, ставит под угрозу их деятельность. Иными словами, как только кто-то выходит из-под их контроля, пытается препятствовать их программе — его уничтожают.

— Какой программе? Разве мы не защищаем людей от иномирных особей? — осторожно спросил у деда.

— Защищаем, но не только людей от иномирных особей, но и иномирян от людей. Человеческие цивилизации выстроены на костях. Запомни, всех иномирян рано или поздно уничтожают. Политику ассимиляции никто не отменял, попутно высасывается вся магия для поддержания жизни этой планеты и Конвентов.

— Но ведь в приоритете защита своего дом и его жителей? — задал вполне очевидный вопрос.

— В том-то и дело, что наш дом, — слово «наш» он выделил голосом, — они тоже уничтожили, выпили досуха, переселив остатки расы в глухие леса и взяв клятву служения. Один предатель раз на тысячу лет в обмен на сохранение жизней горстки выживших и невмешательство в наши дела.

— Почему предатель? — в голове рушилась привычная картина мира, где я выглядел рыцарем в сияющих доспехах.

— Потому что работать на своих надзирателей, тюремщиков, называй как хочешь, — это предательство, вынужденная мера. Мы несем эту ответственность в полной мере как бывший правящий род, — голос глухой и грустный.

— Почему раньше не объяснил? — я путался в мыслях и вопросах, расследование отошло на второй план.

— Во-первых, для тебя стать Хранителем — был единственный шанс прожить нормальную жизнь в нашем социуме. Поверь, в то время родиться альбиносом — было равносильно смертному приговору.

А во-вторых, ты же с таким восторгом отзывался о Хранителях, мечтал стать одним из них, зубрил Конвенцию в детстве. Твою память проверяли при приёмке экзамена и обнаружили там абсолютную приверженность идеалам организации. Идеальный исполнитель, наивно верующий в благую миссию Конвентов. Ещё и преждевременная добровольная смена Хранителя на триста лет раньше сделала своё дело. Они решили, что мы сломались. Но нет.

— Дед, что за игру вы вели все эти годы? Кто — мы? — я пытался зацепиться хоть за какие-то куски информации в поисках ответов.

— Времени мало, Симеон. Запомни, что я скажу. Следующая встреча будет очень нескорой. Первое, действуй по букве закона, тебе ли не знать, что любой закон можно обойти так, чтобы вопросов к твоей компетентности не возникло. И второе, такая активность в Осколках Междумирья неспроста. Тебе необходимо оказаться в центре событий, на случай, если у них получится вырваться из Конвенциональной тюрьмы. Подружись с их правящими, чтобы у наших людей появился шанс сбежать. Это первая такая возможность за последние двадцать тысяч лет.

Дед замолчал, а я всё ещё прокручивал в голове информацию. Эмоций не было, все силы уходили на контроль дара и заморозку капельки в воздухе. Время вышло. Капля сорвалась, а я, обессилев, обмяк на каменном постаменте.

***

Юджин

До ритуальных боев оставалось три дня. А дел еще было невпроворот. Связался с Ольгой, напомнив про вторую трансплантацию источника, нужно было поманить девочку конфеткой, чтобы она не сорвалась с крючка. Она конечно негодовала, сетуя, что её опять не предупредили о срочности предложения, но увы, ее печали меня мало заботили.

Ольга явилась чересчур пышущая здоровьем, как для умирающей. Я скептически окинул взглядом пациентку.

— Я чего-то не знаю? Или ты нашла новый способ сопротивления Хаосу?

Помощница Анеса лишь саркастически улыбнулась.

— Не переживай, я всё ещё на твоём крючке. Просто чаще веду дела на Земле. Регулы решили перевести меня в человеческий сектор.

Я хмыкнул про себя. Анес, оказывается, — не зверь, постарался уберечь девчонку от необратимых последствий. Лаос бы уже оттрахал во все щели и закопал где-то в лесу по принципу «нет человека — нет проблемы». Ну старый Кшес никогда и не играл в человеколюбие, даже на публику.

— Так может и пересадка не нужна? — решил поддеть Ольгу. Мне нужно было, чтобы она сама увеличила весомость наших манипуляций. — Найдешь на Земле себе миллиардера, ты уже, считай, ему ровня и живи припеваючи.

Молодая женщина слегка прищурила глаза, но сдержалась от колких замечаний.

— Ты если решил набить себе цену, то сразу говори, чего хочешь, а не пытайся манипулировать, — максимально слащавым голосом отбрила мою подачу, при этом глазами метая молнии.

Ну прелесть же как хороша! Её устами да мед пить, вот только яду там не меряно.

— Обожаю твой деловой подход! Так бы и влюбился, но ты другому отдана и будешь век ему верна, — поддразнил Ольгу, но все же перешел к делу. — Я тут кое-какие анализы провел, и практически уверен, что второй источник приживется. Вероятность под 85 %. А поскольку операция уникальна в своем роде, мне необходим гарант, что ты никому ничего не разболтаешь, в виде маленькой ответной услуги.

— То есть тебе мало, что Конвенты нас могут отправить в утилизацию за нарушение Конвенции? Серьезно? Ты хочешь еще какую-то услугу? — девушка была в ярости, щечки раскраснелись, кулаки сжаты, убила бы взглядом, если бы могла.

— Милая, не забывай, ты — человек. Вам Конвенты всё спускают с рук. Пожурят, погрозят пальчиком и отпустят, рискую здесь только я! — остудил ее пыл. — Поэтому я хочу свою персональную награду за риск.

Девушка явно испытывала внутренние метания, в волнении закусила губу. Но все же решилась:

— Никого похищать или убивать не буду, воровать и раскрывать чужие тайны не стану. Клятва, знаешь ли, чревата нарушениями. Для таких дел ищи себе другого подельника.

— Фу, какого ты обо мне мнения! А ведь я стараюсь для вашего будущего с Шиасом, не жалею времени и сил, а ты так… — демонстративно поцокал языком. — Мне нужно чтобы ты посторожила одного пленника в день ритуальных боев. Он будет в отключке. Я оставлю тебе шприц и парочку галокристаллов. Один — для связи со мной, а второй — для него. Если галокристалл для связи рассыплется в пыль, значит, я — труп. Тогда сделаешь укол и отдашь второй кристалл пленнику, когда он придет в себя. Если же я выживу, то дам команду, когда приводить в чувство подопечного, и галокристалл не отдавай ни в коем случае. Поняла?

Ольга хмурилась, но кивнула. Мне этого было недостаточно.

— Поклянись источником, — продолжал давить я.

— Тогда и ты поклянись, что больше не будешь шантажировать меня! — вскинулась моя пациентка.

— Да без проблем, милая.

После принесения клятв приступили к трансплантации. Второй источник действительно оказался более подходящим, это я узнал заранее, поместив его в кровь девушки с остатками эманаций ее собственной силы. Таким образом я надеялся достигнуть первого этапа привыкания нового источника к телу будущего носителя. Это было чистой воды экспромтом, но, глядя на то, как новый источник, заключенный в галокристалл, мерно мерцает в теле пациентки, моя уверенность, что все сделано верно, крепла. Не уверен, что Ольга усвоит его в полном объеме, но в качестве материала для восстановления своего источника подойдет точно. Я рассматривал девушку, лежащую передо мной. Как ни странно, но она вызывала у меня улыбку. Боец. До самого конца, но не идет по головам. Такие — редкость. К тому же, безумно везучая. Интересно будет посмотреть, как она приручит Шиаса. С таким упорством у него нет шансов.

***

Марьям

Алису мы нашли в саду, она рисовала. Изображение было размытым, напоминало набросок батальной сцены добра и зла, но почему-то воины изначально противоборствующих сил смиренно стояли бок о бок. Часть картины была ещё не закончена, сияя девственной чистотой и нетронутостью.

Разговор выдался непростым, хотя один вопрос с повестки дня Лизы она все же сняла. Подруга умудрилась сходу найти потерянного детеныша. Когда мы отвлекли Лис от рисования, она нахмурилась, рассматривая нас по очереди. То еще чувство, когда тебя рассматривает слепой человек. Но что-то есть в Алисе такое, о чем она не говорит, но это ощущается на уровне интуиции. Она, словно сканер, рассматривает твое нутро под микроскопом, разбирает по полочкам, а затем снова собирает в единое целое. И ее вердикт был весьма неординарен.