— Не-а, — покачала я головой, зачерпнула ложкой густой суп и попробовала на вкус. А неплохо вышло! Съедобно. — Этот старый хрыч, как его там, Харуп? Хагеруп? Понял, что со мной шутки плохи.

— Ну так после такой демонстрации, — весело фыркнула Лоска, выходя из шалаша. — Шкуры хорошие постелили, — поделилась она с нами новостью, — наши вещи уложила так, чтобы было легко взять и быстро унести.

— Хорошо, — кивнула мама, и перевела взгляд на Кэри, та сидела подле Звёздочки и кормила телёнка с ладошки полной крупы. А неподалёку от животного стоял небольшой стожок свежей зелёной, практически изумрудной травы, заготовленной Энджиллом.

— Совсем ручной бизок получится, — вздохнула Дэгни, подходя к нашему костру с ведром воды. — Сейчас зажгутся обережные огни, — вслух заметила она, и мы синхронно посмотрели в сторону реки на почти закатившееся за горизонт алое солнце.

— Ты вернёшь их в землю? — уточнила Лоска садясь рядом с остальными. Я ловко наполнила чашу и передала маме, затем вторую вручила Лоске, после Дэгни, и дальше согласно возрасту.

— Нет, — отрицательно качнула головой, — у них должен быть выбор. Коли не дураки, уйдут отсюда. Их мужчины должны догадаться, где женщины. И отправиться следом. Им только нужно оставить подсказки и три обережных сосуда припрятать куда-нибудь, но так, чтобы нашли.

— Ты поможешь?

Я надолго замолчала, обдумывая. Мой взгляд скользил по лицам сосредоточенно жующих орчанок и их детей. Они расположились не так далеко, а я не понижала голоса. У орков прекрасный слух, уверена, кто захотел, меня услышал.

— Нет, — ответила я наконец. И краем глаза заметила, как побледнели лица у многих и моих близких тоже. — Нам нужно уходить. Нить тает, с каждым мгновением становясь всё незаметнее. Чувствую, что больше такой подсказки не получу. Если не воспользовалась первый раз, нет смысла давать возможность ещё. И это справедливо.

Мы ели молча. Практически уже завершили трапезу, ложки стукнули о дно, когда к нашему костру подошли трое.

— Мхм-мхм, — прокашлялась одна из них. Оторвав задумчивый взгляд от костра, перевела его на незнакомок. Одеты они были в видавшие виды туники из грубой ткани, в некоторых местах штопанные-перештопанные. — Гу квель! (Добрый вечер!), — вежливо поздоровалась жгучая брюнетка с тёмно-зелёной кожей.

— Гу! — ответили мы ей почти хором. — Что привело вас к нашему шалашу? — спросила Райла, поднимаясь.

— Мы к вам с вопросом, — чуть замявшись, ответила та же женщина. — Меня зовут Анника, это Грезэ и Леа. И мы хотим уйти вместе с вами. Гутрун всем объявила о вашем предложении.

— Вы не хотите остаться и дождаться мужчин? — удивилась Лоска, вставая и помогая Дэгни с посудой. — У нас только женщины и мой сын. Защитить вас в случае опасности навряд ли сможем, каждый будет сам за себя. И не смотрите, что у нас есть маг. Аруна ещё мало что умеет.

Я продолжала сидеть на месте и внимательно слушала беседу.

— Мы наложницы, наших мужчин убили. Уйти в соседнее племя и стать ещё более бесправными не хотим. Правда, это только мы такие, остальные с удовольствием примкнут к кому-нибудь, лишь бы ощутить мужскую защиту.

Внимательно вглядевшись в их лица, я вдруг поняла: они устали от гнёта местных правил. Мужчин орков было меньше, и они могли позволить себе содержать несколько женщин. И не сказать, что девочек рождалось больше мальчиков, вовсе нет. Просто мужчины гибли на охоте, в торговых караванах от рук разбойников, в Тёмном лесу, когда искали сокровища.

Берсерки редко проявлялись в орчанках. Были исключения, та же Вита или Инджибджорг. Но это капля в море, мужчин, наделённых силой зверя, было гораздо больше.

Мама растерянно оглянулась на меня. Я сдержанно кивнула, слово надо держать.

— Завтра, как только погаснут обережные огни, мы выходим, — вздохнула мама, она понимала, какую ответственность я решилась взвалить не только на свои плечи, но и на плечи всех остальных. Но верила мне. За что я была ей безмерно благодарна. — С собой возьмите только самое необходимое: котелок для готовки, крупу, пару шкур, ибо спим мы на земле, сменную одежду.

— Гу дагь! — горячечно поблагодарила Анника и перевела вопросительный взгляд на меня.

Я улыбнулась им всем и сказала:

— Чем раньше вы отправитесь спать, тем лучше.

А утром, стоило мне выбраться из палатки, наткнулась на сидящую на циновке Гутрун. Старуха облачилась в длинный балахон, можно даже сказать халат, некогда светло-серого цвета, со временем ставший серо-буро-малиновым.

Заметив мой взгляд, травница улыбнулась:

— Это мой рабочий наряд. В нём хожу в лес за травами и ягодами.

— Халлу! — вежливо поздоровалась я с ней, повела плечами, резко встряхнулась — всё же утро здесь всегда ощутимо прохладное. — Вы чего так рано? — буркнула я, вгляделась в темнеющий неподалёку лес — где там наш монстр? Вон стоит под деревом и "смотрит" прямо на меня. Никуда не потерялся. Даже не знаю, радоваться этому обстоятельству или насторожиться? После чего направилась к ведру с чистой водой. Следом за мной стали выходить и остальные, потягиваясь и зевая. Солнце ещё даже не показалось из-за горизонта, обережные огни мерно горели неподалёку. Две луны загадочно переливались в недосягаемой вышине.

— С вами пойду, — безмятежно улыбаясь, ответила старуха.

— Куда? — не сразу врубилась я. И тут до моего всё ещё полусонного сознания дошло, что именно сказала старушка. Резко развернувшись, изумлённо посмотрела на Гутрун: — Вы уверены, что выдержите дорогу? Она весьма внушительная, гораздо длиннее, нежели путь до соседнего селения. Мы нечасто делаем привалы, откровенно говоря, мы спешим.

— Не переживай, — беспечно махнула она сухой кистью, — я поживее многих молодых буду. И жаловаться на усталость не собираюсь.

Скептически глянув на женщину, вздохнула. Отказать ведь не имела права. Хочет идти с нами, пусть идёт.

— А как же ваш внук? — напоследок уточнила я.

— Если нужно, я его найду, — туманно ответила Гутрун, а я с подозрением на неё уставилась. Мне только неожиданностей не хватало. — Но не думаю, что Хради ради своей старой бабки будет рисковать жизнью, и отправится за мной, — ещё более туманно добавила она, и эта её фраза должна была меня по всей видимости успокоить, но вышло с точностью да наоборот.

— Ладно, — кивнула я и плеснула в лицо холодной водой. Брр! Как же хорошо!

Мама уже готовила завтрак: вчерашняя каша, затвердевшая за ночь, была нарезана и уложена на грубые лепёшки из перетёртой крупы. Травяной взвар согрел изнутри. Старуху угостили и она с удовольствием умяла свою порцию.

— Вот ещё что, — обратилась я к ней, вытирая рот тряпицей, — скажите тем, кто остался, чтобы уходили. Это самое лучшее, что они могут сделать сейчас. Пусть три горшка припрячут в дупле дерева, оставят знаки, какую-то запись на шкуре, куда делись их женщины и где они (горшки) спрятаны. Ваши мужчины непременно вернутся в поселение, следом, чуть позже, объявятся и эльфы. Как только ваши воины окажутся в родном стойбище, действие клятвы прекратится, условие будет выполнено.

— Я тебя услышала, — кивнула травница. — Меня не ждите, уходите, я догоню вас, — добавила она, поднимаясь. И так легко это у неё вышло, что я с подозрением покосилась на Гутрун. И с чего такие перемены? Неужели есть какие-то волшебные травки? Вполне, почему бы и нет. Та же карилла, правильно приготовленная, сгодится для придания сил и энергичности.

Не успела старая травница от нас отойти, как подошли трое: Анника, Грезэ и Леа. И у последних двух было по одному ребёнку. Я едва слышно застонала, но, как говорится, назвался груздем — полезай в кузов.

— Гу морн! — поздоровались они, мама кивнула и, деловито собирая остатки наших вещей в один из баулов, уточнила:

— Готовы?

— Да, Райла, всё, что принадлежало нам, мы собрали в заплечные мешки.

Я оценивающе посмотрела на тощие шкуры за их спинами, и вздохнула — немного же у них пожитков за жизнь в этом племени накопилось.