— Это моё, — прорычал он, заведя руки мне за голову и привязывая их чулками, которые достал из прикроватной тумбочки, к изголовью. Я смотрела на него, не желая, чтобы это кончалось. Я нуждалась в нём, нуждалась в контакте наших тел. Когда он коснулся меня, боль в животе ослабла и рассеялась. Другой парой чулок он привязал мои ноги. Я была открыта для него. — Скучала по мне, Лена, признайся.

— Пошёл ты, — прорычала я, скуля и морщась, когда он сильно шлёпнула моё обнажённую естество. Потом он поцеловал его; я застонала и покачала бёдрами. — Ты мне нужен.

— Знаю, — сказал он в мою разгорячённую плоть, отстранился и снова шлёпнул её. — Это за то, что закрылась от меня и не обращала внимания, когда я стоял у твоей двери. — Он поцеловал мои складки и втянул в рот клитор, а после опять шлёпнул по нежной плоти. — Это за то, что заставляешь меня ждать то, что принадлежит мне. — Он встал на колени между моих ног и медленно входил в тело.

— Жёстче, осёл, — потребовала я, и он улыбнулся, потянувшись к ящику тумбочки, толкая свой член глубоко в меня. Я увидела, как он вытащил ещё одну пару чулок и сунул их мне в рот, лишив возможности сказать ему, чего я хочу.

— Ты получишь его так, как я хочу, Лена, и на этот раз всё будет медленно. Потому что я хочу, чтобы ты почувствовала меня, — прорычал он, вырываясь и медленно входя обратно. — Чувствуешь? Как твои стенки растягиваются, чтобы принять меня? Почувствуй, как твоё тело сжимает мой член, втягивая внутрь, принимая то, что я даю. Ты была создана для меня, моя сексуальная маленькая ведьма. Твоё тело знает, кому принадлежит, кто его разрушает. — Он потянулся, наклонился, чтобы поцеловать мою грудь, а медленно провёл пальцами по бёдрам, где уже проявлялись синяки. — Я скучал по этой сладкой плоти. С тех пор как ты покинула мою постель в клубе, я не думал ни о чём другом, кроме как снова испортить тебя. Я скучал по сексуальным стонам, которые ты издаёшь, когда кончаешь, — прошептал он и опустился, чтобы пососать соски, выйдя из моего тела. Я почувствовала, как его тяжёлый член упёрся мне в живот, и застонала, желая почувствовать его в себе. Я не хотела медленного и мягкого, потому что он прав: это заставляло меня чувствовать его. Я хотела бессмысленного траха, как тогда, когда мы разрушили его гостиную и столовую. Я застонала, когда он поцеловал место на шее, где бился пульс. — Ты ненавидишь меня, и это нормально. Я могу жить с этим, — прошептал он, сжимая мои соски, когда медленно скользнул в меня до самого основания. Я заплакала. — Ты ненавидишь то, что не можешь по-настоящему ненавидеть меня; поверь, мне знакомо это чувство. Я ненавижу, что хочу тебя, Лена, но мне нравится то, что ты чувствуешь, когда я внутри тебя. Это, — сказал он, медленно выходя, — это то, что даже я не могу отрицать. Ты разрушаешь меня, делаешь слабым. Мне это нужно от тебя, а тебе — от меня.

— Пошёл ты, — приглушённо ответила я. Он улыбнулся и шлёпнул меня по лоно, медленно входя. Его движения были точными, каждый толчок должен был соблазнить и подразнить. Медленно пальцами, прикосновениями и поцелуями он сводил с ума. Лукьян точно знал, что делает со мной, и не собирался делать то, чего я хотела. Бездумный трах легче. Это не грязно. Это медленное обольщение было жестоким, потому что оно пробивалось сквозь мои стены. Я чувствовала его внутри себя. Лукьян заставлял меня чувствовать реакцию тела на его. Каждое проникновение в тело — дюйм в мою душу. Пробиваясь сквозь барьеры и разрушая защиту.

— Продолжай в том же духе, и эта плоть будет болеть неделями, — прорычал он, медленно скользя пальцами по моему телу, прежде чем найти клитор и потереть его. — Тебя нужно научить, кому ты принадлежишь. Скажи, кому ты принадлежишь? — спросил он, останавливая взгляд на моих губах. — Думаю, уйдёт некоторое время, но я готов принять вызов, — сказал он, когда я закрыла глаза и прижалась к нему всем телом, переживая оргазм. — Хорошая девочка,

— Лукьян~

Я прошёлся по её коттеджу, отмечая отсутствие необходимого. Например, пищи. В холодильнике ничего не было, не осталось даже кусочка масла. Я заметил пакетик сухого кошачьего корма и несколько банок мусоре, и всё. Я порылся в мусоре в поисках чего-нибудь, что она могла съесть за последнюю неделю, кроме зелёной фасоли и кукурузы со сливками. Кто, чёрт возьми, ест это дерьмо? Я двинулся в спальню, сильно шлёпая её по голой заднице.

— Лена, что случилось со всей твоей едой? — Каким бы эгоистичным придурком я ни был, мне нужно её накормить. Будь проклята потребляемая энергия. Ей нужны силы, потому что мне нужно трахнуть её снова. Она потрясла мой мир; раздевшись догола на переднем дворе, поднявшись на крыльцо и взяв то, что хотела. Дьявольщина, она уничтожила меня. Ничто за всю мою жизнь не действовало на меня так, как она.

Она что-то заворчала, и я замолчал, прислушиваясь к сердцебиению. Оно оказалось слабым. Я толкнул Лену на бок, и член стал твёрдым и готовым окунуться в гостеприимную плоть; я не мог насытиться Леной. Было приятно знать, что я могу трахать её, пока не насытился. Обычно женщины умоляли остановиться до того, как я буду готов, но не она. Она взяла всё, что я мог дать, не сдерживаясь. Лену я добился, доминировал над ней, и мы взорвались, в таком порядке. Прошлой ночью Лена была дикой, и это потрясло мой мир, она потрясла мой мир.

— Лена, что случилось со всей твоей едой? — повторил я, дотрагиваясь до её распухшей плоти и морщась.

Я взял её жёстко, мягко, потом ещё жёстко. Когда убедился, что с неё хватит, она взяла ещё. Я позволил, жадный ублюдок, я хотел этого так же сильно, как и она. Она отпугивала демонов от всего дома тем, как громко кончала; придурки, вероятно, решили, что какой-то священник проводит экзорцизм. Она открыла глаза, и я вздрогнул от того, что не смог увидеть прошлой ночью. Она чертовски разбита, и это не имело никакого отношения к тому, что я сделал с ней.

— Вставай, — приказал я, наблюдая, как она закрыла глаза. — Чёрт побери, — сердито рявкнул я, подхватывая её обнажённое тело и быстро идя по коттеджу. Мы устроили битву тел, а она плохо подготовлена, чертовски голодна, но ни разу не пожаловалась и не остановилась, а отвечала тем же, что я давал ей. Я направился в главный дом, не обращая внимания на то, что люди стояли вокруг, пытаясь отвести взгляд от обломков прошлой ночи. Некоторые выглядели впечатлёнными, другие — смущёнными. Как будто они не знали, с чего начать чинить то, что мы разрушили, трахаясь.

— Лейтон, ты забыл мне кое-что сказать? — рявкнул я; гнев, пульсирующий во мне, был осязаем.

— Разве? — возразил он, скользя взглядом по сексуальному, хотя и бессознательному телу в моих руках. — Она мертва?

— Нет, но близка. Когда она в последний раз ходила за покупками или ты видели, как она ела? — спросила я, и он округлил глаза, начав ругаться.

— Несколько дней назад она ходила в магазин; думаю, у неё у неё возникли проблемы на кассе, и она ушла ни с чем. Решил, что она ест внутри, а ты велел мне не заходить, дать ей побыть одной. Не хотел, чтобы я трахал её глазами, поэтому я остался снаружи продуктового магазина и никогда не заходил внутрь коттеджа, — признался он.

— Тупой ублюдок, она голодна, а я только что загнал её сильнее, чем кого-либо на сцене в клубе, — прорычал я и прислушался, как они издали удивлённые звуки. Да, моя девочка, она грёбаная рок-звезда в постели. Она могла бы заставить королеву порно выглядеть монахиней. Лена не рычала, она, блядь, ревела как монстр, как я.

— Ты не заметил, что она слаба? — спросил Девлин, не сводя глаз с её фигуры, и я тихо зарычала, угрожая. Моя.

— Она была активна день и ночь напролёт; взяла то, что я дал, а потом ещё. — Я показал им всем мысленные образы, слушая, как они свистят, и гордость переполняла мою грудь. Они точно знают, кто я и на что способен, и она не отставала от меня. Я трахался жёстко, она трахалась жёстче. — Принеси еду, сейчас же, — приказал я, переступая через то, что осталось от мебели, которую мы с ней уничтожили. Она не занималась диким сексом; она шла на войну, когда трахалась. Лена больше не была слабой, сдерживаемой ограничениями человеческого существования, она хренов ураган.