Я отмахнулась от Элейн, в основном потому, что разговор требовал усилий, а у меня их не было. Я направилась обратно к коттеджу. К черту их; мне хватало проблем, с которыми необходимо разобраться.

— Глупое дитя, думаешь, что можешь просто взять то, что тебе не принадлежит? Он мой!

— Забери его! — крикнула я, и ветер яростно взъерошил мои волосы, когда я повернулась к ней. — Оставь его себе, мне всё равно! — Мои слова прозвучали как слабое шипение.

— Лена, — прорычал Лукьян, и жар вспыхнул внутри меня, когда имя слетело с его губ.

Я попыталась вернуться в коттедж, но как будто что-то овладело телом, и прежде чем я смогла остановиться, шагнула к нему. Мне мешала одежда, и я снимала её, на глазах других людей, выходящих из его дома на крыльцо, чтобы лучше видеть, что происходит. Мои ботинки слетели с ног, рубашка оказалась сброшенной на землю, и я начала снимать шорты. Лукьян улыбнулся, когда я зарычала, как дикий зверь, который охотится на свою добычу. Мне было всё равно, что нас видят, потому что хотела взять то, что искала. Ничто не имело значения, кроме как раздеть Лукьяна и заставить войти в меня.

Я знала, что все смотрят на нас, слышала вздохи и комментарии, когда разделась до кружевных трусиков и лифчика, и с силой ударила Лукьяна о стену прихожей. И нашла его губы. Он поцеловал меня в ответ, заставив застонать; даже когда я отстранилась, срывая его рубашку, нуждаясь в обнажённом и готовом теле. Я попыталась отодвинуться, но он зарылся руками в мои волосы, притягивая мой рот к своему. Я расстёгивала его джинсы, и он рычал, пока люди вокруг нас перекрикивались и делали замечания. Я была слишком рассеяна, чтобы слышать. Я чертовски проголодалась, и вот-вот сожру его.

— Я тебя ненавижу! — прошипела я, отстраняясь, чтобы глотнуть воздуха, и прижалась к нему, прежде чем он успел ответить. Он засмеялся прямо мне в рот, потянувшись к моей челюсти, но тут же отдёрнул руку, а другой рукой толкнул дверь и провёл нас через порог.

— Хорошо, — проворчал он. — Я тоже ненавижу тебя, маленькая ведьма, — ухмыльнулся он, захлопывая за нами дверь, когда мы вошли в дом, маленькое окошко, встроенное в дверь, разбилось с силой, с которой он захлопнул её.

Я сорвала с него штаны, наслаждаясь звуком рвущейся ткани, когда она поддалась под давлением, и жжением кожи, когда он без раздумий сорвал с меня трусики. Он сбросил бокалы, столовое серебро и фарфор с обеденного стола и прижал меня к нему. Он приподнял мои ноги и вошёл в тело жёстко, болезненно и чертовски восхитительно. Я выгнула спину, растягиваясь для большего, хотя и кричала, чтобы он двигался быстрее. Мне не нужна мягкость. Стол треснул, когда он прижал мои ладони к нему, а потом мы начали падать. Звук был блаженным, и Лукьян врезался в меня, даже когда мы упали на пол. Он поднял меня, всё ещё находясь внутри, и прижал к стене.

— Чёртова ведьма, — проворчал он, безжалостно вгоняя в меня свой член, и широко развёл ноги, давая себе полный доступ и контроль.

— Да пошёл ты! — закричала я, царапая ногтями его плоть, когда он завладел моим ртом. Я потянулась к его волосам, дёргая их и наслаждаясь рычанием, когда я дала ему попробовать его лекарство. Я почувствовала, как гипсокартон поддался от того, как сильно Лукьян трахал меня. Что-то разбилось и ударилось об пол, а потом он перенёс меня на диван в гостиной, швырнул на него, развёл мне ноги, и опустил рот между бёдер, слизывая влагу. Его пальцы вошли внутрь, и я дёрнулась, когда он начал двигать ими, его рот покусывал мой клитор. Я сильно потянула его за волосы, наблюдая, как его глаза наполнились жидким огнём. Он ослабил хватку на одной ноге и вытащил пальцы, потянувшись к моим бёдрам. Затем лёг на диван, притянул меня к себе, зарывшись руками в волосы, чтобы я обхватила губами его член. Я застонала, когда взяла больше, чем он пытался дать, впиваясь ногтями в его бёдра, и он вскрикнул от удивления, когда я взяла его целиком.

Я даже не была уверена, как это возможно, но у меня получилось, и я победоносно посмотрела на него, когда губы коснулись основания, и я скользнула зубами по нежной плоти, отстраняясь. Лукьян с удивлением наблюдал, как я сделала это ещё несколько раз.

Я прижала его спиной к дивану, когда он попытался отодвинуться, направила его член в себя и начала жёстко на нём скакать. Диван запротестовал, громко затрещал, и мы приземлились на пол со смесью хрюканья и стонов. Я дрожала, но и он тоже. Это было жестоко, как удар электричества по воде, и я хотела большего. Я пошевелила бёдрами, вызывая его взять контроль, и он зарычал, оскалив зубы, и я взорвалась. Окна разлетелись вдребезги, когда я закричала от освобождения, и ветер пронёсся по комнате, сбивая картины со стен, наполняя мои волосы и охлаждая кожу.

Лукьян позволил мне взять себя в руки, а затем поднял меня, оттолкнул от своего члена и перевернул, пока я не оказалась на животе. Он схватил меня за волосы и прижал головку к влажному входу, а затем безжалостно погрузился внутрь, оседлав меня сзади. Он потянул меня за волосы назад, а другой рукой шлёпнул меня по заднице; боль пронзила центр и угрожала разбить меня вдребезги. Лукьян притянул меня к себе, отпустив волосы, чтобы приподнять задницу, мучительно входя в моё тело. Ещё больше стекла разбилось, когда очередной оргазм яростно пронзил меня. Снаружи послышался грохот, но я проигнорировала его, почувствовав, как Лукьян схватил меня за горло и заставил встать на колени, а другой рукой дразнил сосок, пока я не закричала.

Он отпустил меня и прижал вплотную к своему телу, после чего шлёпнул по естеству, вышел и перевернул меня, рассматривая отметины на моём теле.

— Так чертовски красиво, — прорычал он, раздвигая мои ноги и наполняя меня. Я снова кончила, наблюдая, как его мышцы напряглись от надвигающегося освобождения. Это продолжалось недолго; я жадно сжала его член внутренними мышцами, пока его глаза не стали тяжёлыми, а голова не откинулась назад, и тело не освободилось внутри моего.

Мы рухнули на пол, на разбитые вещи. Я закрыла глаза и улыбнулась. Наше дыхание было поверхностным и тяжёлым, его гостиная и столовая были разрушены, и я засмеялась, а затем начала плакать. Он сел и посмотрел на меня.

— Лена, — прошептал он, но я проигнорировала его, встала и обошла разбитое стекло. Затем открыла дверь, не заботясь о том, что голая, или что доказательства нашего грубого секса видны всем, кто ждал снаружи.

— Господи, где, чёрт возьми, я могу записаться на такое же? — спросил кто-то, но я проигнорировала их, повернувшись, чтобы отвести свою очень голую задницу обратно в коттедж.

— Это случилось? — сказал другой голос, а затем спросил: — Как, чёрт возьми, это произошло?

— Лена, — голос Лукьяна был сердитым, и я слушала, но не слышала, как он отдавал приказы. — Лена, остановись! — крикнул он, и я, наконец, оглянулась, со слезами на глазах и победоносной улыбкой на губах. Он обнажён; его опять налитый член подпрыгивал с каждым шагом. Хорошо.

— Мне нужна такая ведьма, чёрт возьми, вы, ребята, видите это? — сказал ещё один голос, но их слова приглушили стены дома, когда они все зашли внутрь.

— Лена, — крикнул Лукьян, когда я захлопнула входную дверь перед его носом, и он пнул её; а потом продолжил колотить по двери, которая грозила развалиться. Наконец, он попробовал ручку и, обнаружив, что не заперто. Лукьян открыл дверь и с пугающей скоростью двинулся в спальню, где я уже склонилась над кроватью, пытаясь сдвинуть одеяло, чтобы заползти в неё.

Он вошёл в меня, и я вскрикнула от блаженства. Он приподнял моё тело, вдавливая лицо в матрас и болезненно раздвигая мои ноги до предела.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда я проснулась, то снова была одна.

Я села, глядя на синяки от его рук, члена и зубов. У меня овуляция, или ведьмовская версия. Мой желудок громко заурчал, напоминая, что я умираю с голоду, и у меня не было никакой возможности исправить это. Я переместила пальцы к лону, натыкаясь на воспалённый холмик, и почувствовала электрический гул, обозначающий появление Лукьяна. Он остановил взгляд на моей распухшей плоти, и я улыбнулась, нуждаясь в отвлечении от грызущих мук голода. Когда он не двинулся ко мне, я проигнорировала его, засунув палец в себя и громко застонав, когда начала двигаться к определённой цели.