— У тебя сердце бешено колотится, Лена. Я пугаю или возбуждаю тебя? — хрипло прошептал он, больно впиваясь в мои губы; зубы сомкнулись, язык потребовал входа и взял его. Лукьян был жесток, непреклонен, когда заявлял на меня свои права. Будто он потерял контроль, точно так же, как и я, наблюдая за происходящим в другой комнате. Он больно впился пальцами в мои запястья, заставляя стонать и кричать одновременно, из-за чего шире открыла рот для его соблазнительного, требовательного поцелуя.

Я поцеловала его в ответ, и он застонал, когда запустил свободную руку в мои джинсы, нашёл клитор и сильно надавил. Я сопротивлялась и кричала, когда буря эмоций нарастала внутри. Он отпустил клитор и двумя пальцами болезненно вошёл в моё тело, раздвигая складки до боли и наслаждения. Джинсы, пуговица и молния порвались под давлением. Лукьян улыбнулся мне в губы, целуя и жёстко трахая пальцами, пока стоны и крики из другой комнаты заполняли ту, в которой находились мы. Или, может, то были наши стоны.

Я ощутила приближение оргазма, и кончила, задрожав всем телом. Влага покрыла его пальцы, которые тело сжимало. У меня зазвенело в ушах от собственных криков, которые он ловил ртом, пока нежно целовал меня сквозь бурю. Лукьян медленно продолжал двигать пальцами внутри меня, а большим нежно гладя клитор. Слёзы текли из моих глаз, пока я пыталась понять, что со мной происходит.

— Я владею твоим первым оргазмом, Магдалена. Только я, — прорычал он, отстранившись и скатившись с кровати. Я смотрела, как он вышел через теперь уже незапертую дверь, затем встала с кровати на дрожащих ногах и побежала.

Я пыталась увернуться от Лукьяна весь остаток дня, и каким-то образом мне это удалось. Я ненавидела то, что наслаждалась его прикосновениями, но больше всего ненавидела то, что была возбуждена, наблюдая за четвёркой в другой комнате. Я не извращенка по натуре. Но любопытна. То, что я видела в той комнате, ъ настолько далеко от моей зоны комфорта, что я могла бы с таким же успехом быть в Гонконге, пытаясь говорить и понимать китайский.

Я пропустила ужин и не выходила из комнаты, только чтобы попытаться найти ванную и позаботиться о личных нуждах. Я только вышла из комнаты, как услышала за спиной тихие шаги и, обернувшись, увидела сестру и мать, идущих по коридору.

— Вы были в доме? — спросила я, заметив, что они грязные от сажи.

— Люди, которых нанял Лукьян, только что закончили уборку дома, и ковен закончил инспекцию. Дом очистили, но ущерб больше, чем я думала, — грустно сказала мама. — Аббатство готовится к церемонии Вознесения, поэтому Лукьян был так добр и позволил нам остаться ещё на несколько дней, пока для нас не приготовят комнаты.

— Несколько дней? — Я застонала, гадая, как мне удастся увиливать от него так долго. Подрядчики, которых Лукьян нанял для клуба, проделали потрясающую работу за одну ночь, возможно, мы могли бы нанять их, чтобы они поколдовали над поместьем и вернуться домой.

— Магдалена, на эту доброту ты не должна жаловаться. Кроме того, ковен хочет, чтобы мы остались здесь. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не узнаем наверняка, что безопасно идти домой, — тихо прошипела мама, будто боялась, что у стен есть уши, и моя реакция сразу же долетит до хозяина дома.

— Я не жалуюсь, но у нас намечаются важные события. Завтра первая вечеринка, где мы лучше узнаем мужчин из других ковенов. Кендре нечего надеть! И мне тоже, — солгала я. У меня было несколько вещей, но ничего по-настоящему нарядного или подходящего для грядущих событий. Лукьян упоминал о покупке одежды для нас, но я ещё не видела её, а значит, понятия не имела, подойдут ли наряды или чего ожидать.

— Мы справимся, всегда справляемся, — заметила Кендра, взглядом вызывая заспорить с ней.

— Ты должна быть идеальной, чтобы продолжить семейную родословную, — поддразнила я с лёгкой улыбкой.

— Не думаю, что для наших предков будет иметь значение, одета я от кутюр или нет. Ты в порядке? — спросила она, заметив, что я искала любой предлог уйти из дома, в котором мы сейчас застряли, или, что более важно, уйти от хозяина дома.

— Да, — ответила я, потому что, кроме полного смущения, я в порядке. Мне просто нужно придумать, как продолжать избегать Лукьяна, пока в аббатстве не найдётся нам места или пока не починят наш дом. — Что выяснил ковен?

— Пожар не несчастный случай, — подтвердила Кендра, и в её голубых глазах вспыхнул гнев. — Кто-то пытался нас убить; они думают, что это кто-то из наших близких. А ещё думают, что мишенью была я. Они сказали, что это какая-то алхимия. — Что-то в том, как она произнесла «алхимия», не глядя мне в глаза, привлекло внимание и пробудило тревогу.

— Как это возможно? — ахнула я. — Алхимией можно заниматься только с одобрения старейшин; малейшая ошибка смертельна.

— Они не знают, как и почему, но считают, что бомба дело рук одного и того же человека. Вполне возможно, что Бенджамин в сговоре с ними, но это очень маловероятно; если бы кто-то здесь использовал алхимию, старейшины бы почувствовали. Заклинание было довольно сложным, и они сказали, что такой тип магии имеет уникальные отпечатки пальцев.

Алхимия — это плохо. Особенно, если ковен не мог отследить того, кто создавал заклинания, которые находились слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. И такое не нужно в преддверии праздника Вознесения.

Я посмотрела на мать, которая внимательно изучала меня. Её глаза, казалось, видели меня насквозь, будто она пыталась прочесть мои мысли.

— Мама? — осторожно спросил я.

— Ты занималась ботаникой, Лена. Занятия, которые могли бы помочь тебе научиться алхимии, — прошептала она.

— Я изучала ботанику, чтобы помочь бизнесу, — возразила я, нахмурившись. — Как и деловую этику. Я учила всё, что, на мой взгляд, поможет нам с бизнесом. Чёрт бы всё побрал, мама, я даже научилась делать мыло и другие хрени, чтобы продавать в магазине. Я не изучала проклятия, и все мои знания не помогут собрать бомбы или вызвать сверхъестественные огни. Не похоже, что в общественном колледже есть класс о том, как создать волшебное пламя.

— Ковен просто рассматривает каждый возможный сценарий, Лена. Ты возвращаешься в город, и начинается… — тихо сказала Кендра с беспокойством в глазах. — Тебя долго не было, а они проявляют осторожность. Один из старейшин предложил попробовать заклинание памяти, просто чтобы быть уверенным. После этого они перестанут тебя подозревать, — быстро сказала она.

— Заклинания памяти — это обычно магия крови? Погоди, а кто, чёрт возьми, будет творить заклинание? — прорычала я.

— Я, — ответил Лукьян позади меня.

Я закрыла глаза и покачала головой, больше я ни на что не была способна.

— Ты действительно считаешь, что это необходимо? — спросила я, отказываясь оборачиваться и справляться с дикой бурей эмоций, которые бурлили внутри, зная, что он стоял прямо позади, вероятно, вспоминая, что делал со мной всего несколько часов назад.

— Мы уже договорились, что ты пройдёшь через это, чтобы тебя исключили и узнали, кто на самом деле стоит за этими ужасами. А ещё вызывает беспокойство то, что девочки, которые имели право на Вознесение, словно растворились в воздухе.

— Спасибо, что прикрываешь мне спину, мама, — прошептала я сквозь боль, пронзившую сердце. Большинство видов магии крови болезненны; это древняя магия, и вряд ли когда-то делалась в нашем ковене. Так можно связать тех, кто должен Вознестись, создать ложную связь.

Естественно, они сведут меня с Лукьяном, почему нет? Кроме Кендры, никто не знал, что я целовалась с ним или что он, в прямом смысле, залез ко мне в штаны. Я повернулась, чтобы посмотреть на Лукьяна, но обнаружила, что он смотрит на меня так, словно ничего не чувствует.

— Я как раз собиралась принять душ, — тихо произнесла я, прежде чем глубоко вздохнуть. — Думаю, придётся это отложить, так как нам нужно… вместе очиститься, — закончила я, съёжившись.