Я грустно улыбнулась.

— Ты сломал её, Бенджамин, хочешь, верь, хочешь, нет. После того, как отослала тебя, всегда была немного сломлена, и мы никогда не знали почему. Когда Джошуа умер, для неё это было ужасно, потому что в тот день она потеряла не только его, но и то немногое, что осталось от тебя. Она собирала последние силы, чтобы утром выбираться из постели. Думаешь, она с лёгкостью от тебя отказалась? Нет. Печально то, что ковен делал это с незапамятных времен; так поступают, когда ребёнок рождается неправильным. Ни ты, ни она… ни тем более я не виновата. Хочешь устроить вечеринку жалости — делай это в другом месте.

— Я могу тебя убить, — отрезал он.

— Уверена, легко можешь. Хотя, пришёл не убивать. Мне не кажется, что ты настолько плох, каким пытаешь казаться. Будь так, Джошуа не стал бы рассказывать тебе о нас. Он бы защитил нас от тебя, но не сделал этого. Думаю, он видел в тебе то же, что и я — потерянного ребёнка, которому в жизни пришлось нелегко, человека нашей родословной и семьи. Возможно, тебя плохо воспитали. Однако ты — не полная тьма. Да, ты принял её, но нашёл способ контролировать.

— Почему ты так говоришь? — осторожно спросил он, настороженно глядя на меня.

— Потому что, если бы тьма полностью завладела тобой, я бы уже была мертва. Я не лучший математик, но могу сделать обоснованное предположение на этот счёт.

— Ведьма, ты играешь с огнём.

— Почему все меня так называют? Меня зовут Магдалена! Лена, или Ленни для тебя; да, я уловила, что ты зовёшь меня так, как Джошуа. Я знаю, что ты его знал. И мне больше всего интересно, почему ты решил, что на его месте должен быть ты.

— Надо бежать, сестрёнка, — сказал он с осторожной улыбкой и затравленным взглядом. Затем двинулся в своей жуткой манере, резко остановился передо мной и запечатлел три целомудренных поцелуя у меня на лбу, виске и щеке, прежде чем исчезнуть в воздухе.

Я вскинула руки в тот момент, когда Лукьян распахнул дверь, ворвался в комнату и огляделся.

— Ты была не одна.

— Ну, да. — Я пожала плечами. — Со мной тут Луна.

Он оглядел мой наряд и вопросительно выгнул бровь.

— В сад собралась?

— Вообще-то поработать в главном доме.

— Я уже вызвал кое-кого более квалифицированного, чтобы прибраться.

— Разве мы тебя об этом просили? — отрезала я, но тут же спохватилась. — Извини. Я устала, дом моей мамы в пепле, саже и мусоре, и его нужно починить, чтобы вернуться. Мне не нравится, что ты так близко к моей спальне, — бросила я напоследок, ясно давая понять, что знаю о том, как он специально поселил меня рядом. Прошлой ночью я вообще не могла заснуть. Но опять же, кто может спать, наблюдая, как женщину выбрасывают из окна? Я прошла мимо того места, где она приземлилась утром по дороге домой, но не нашла ни стекла, ни тела. Во дворе не было видно вскопанной земли. Я знаю, что видела и слышала прошлой ночью, и он выбросил её из окна. Каким-то образом он легко скрыл это, хотя такое сложно.

Лукьян смотрел на меня, проходящую мимо, и быстрее змеи, схватил за руку, притянув к себе.

— Кто здесь был? — холодно спросил он и стиснул зубы, обнажая мускулы, которые перекатывались от растущего гнева.

— Кого я впускаю в свой дом, не твоё дело. Я взрослая женщина, а не маленький ребёнок, который должен отчитываться перед тобой.

— Следи за языком, он может навлечь на тебя неприятности, — прорычал он, облизывая губы.

— Не в первый и, сомневаюсь, что в последний раз.

— Может быть, твоему языку нужна цель, или кто-то, кто покажет ему, на что тот способен и как правильно им пользоваться, — задумчиво произнёс он, и прежде чем я успела подумать об этом, облизнула губы и посмотрела на питона, прячущегося у Лукьяна в штанах.

— Дай угадаю, ты собираешься предложить себя в качестве учителя? Я пас. И если ты закончил, мне пора в дом.

— Прошлой ночью ты хотела, чтобы я трахнул тебя, ведьма, — заявил он, и был прав. Но я в этом не признаюсь. — Теперь, когда остыла, что изменилось?

— Ничего, — осторожно прошептала я, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Это стало ошибкой. Он изучающе смотрел на меня, и я чувствовала лёгкий толчок, словно Лукьян читал мои воспоминания. Я почувствовала, как он ударился о возведённые мной стены, и улыбнулась на его прищур, когда добавила дополнительные слои вокруг стен. После чего почувствовала, как он отстранился.

— Пытаешься что-то скрыть, ведьмочка? — спросил он, и я ухмыльнулась, ничего не говоря. Я ни самоубийца, ни глупая. Однако очень хорошо могла изображать дурочку.

— Я не архитектор и не занимаюсь строительством. Мне нужно пройти мимо тебя, чтобы поработать над домом мамы; не хочу навязываться твоему великодушию дольше, чем это необходимо, — ответила я с должным количеством сарказма.

— Ковен запретил любому входить в поместье. Его не очистили от заклинания. И я один раз, но предельно ясно скажу — для тебя это небезопасно. Переодевайся, у меня есть для тебя дела. Твоё наказание от ковена не закончилось, мне нужна помощь, — тихо прорычал он с самоуверенной улыбкой, пробуждая желание стереть её с его красивого лица.

В утреннем свете клуб «Хаос» выглядел совсем иначе. Должно быть, у Лукьяна лучшие подрядчики на планете. Урон от взрыва, казалось, волшебным образом стёрли. Всё выглядело так, будто ничего не было, а я всё это выдумала.

Лукьян дал мне список обязанностей и объяснил, как они должны выполняться. А ещё всучил тележку с мусорным баком и различными чистящими средствами, резиновые перчатки и ключ-карту, которая открывала только те комнаты, в которых он разрешил мне убираться. И мне приказали следовать его указаниям до последней буквы. Я не была долбаной служанкой, но эта работа действительно подпадала под представление ковена о наказании.

Я спустилась на нижний этаж, нашла комнаты по списку и принялась за работу. Таких комнат не ожидаешь найти под клубом… Казалось, их использовали для ночлега. Каждая обустроена немного по-разному, с различными взрослыми игрушками и извращённым дерьмом или оборудованием; некоторые вещи мне пришлось искать Интернете, чтобы понять, для чего, чёрт возьми, они использовались. Однако в каждой комнате стоял пакет с совершенно новым постельным бельём, а не свежевыстиранным, как в отелях. А ещё в каждой комнате, в которую я входила, камера в углу мигала и следила за мной.

Только войдя в комнату с табличкой «Босс», я остановилась и огляделась по-настоящему. Эта комната больше остальных, и в ней стояла кровать с длинной цепью, прикреплённой к каждому столбу. На столе посреди комнаты лежали тонкая, упругая ротанговый прут и набор чёрных вагинальных шариков. Судя по поиску в Интернете, к этим шарикам явно прилагалось приложение, которое контролировало уровень вибрации через Bluetooth. Я попятилась, подошла к зеркальной стене комнаты и начала протирать их, лишь несколько раз, с любопытством оглядываясь на шарики и трость.

Что, чёрт возьми, это за место? Я сняла перчатку, когда та порвалась на пальце, и бросила её в мусорное ведро на тележке, прежде чем возобновить мытье стекла. В момент, когда кожа коснулась зеркальной поверхности, она превратилась в прозрачное стекло, и появилась комната за стеной. Мягкие серые диваны у стен, в центре возвышалась сцена. Порочный Х-образный крест был прикреплён к одной из стен, и с него свисали цепи, похожие на те, что прикреплены к кровати в комнате, где я стояла.

Я сглотнула, когда в голову пришла идея — комната пыток? О, Боже! Лукьян устраивает здесь какой-то клуб садистов!

Я развернулась и уже собиралась выбежать, когда увидела его, прислонившегося к двери. С нежной улыбкой он перевёл взгляд с меня на стол, а затем на комнату за стеклом.

— Ты больной, — огрызнулась я, не подумав. Он выгнул бровь, но ничего не сказал. Дверь за ним закрылась, и защёлкнулся замок, а Лукьян медленно приблизился, заставляя меня отступить, пока не оказалась у стекла. — Ты садист? Какой-то урод, которому нравится пытать людей, — дрожащим голосом прошептала я.