— Это ты! Ты предал меня! — вскрикнула я. — Ты лгал обо всём, даже о том, кто ты. Я тебе доверяла, а ты тот, кого я должна убить, — закончила я, и тогда он вновь вошёл в меня пальцами. Другой же рукой достал нож и разрезал мне ладонь. — Нет, — прошептала я, потрясённая тем, как заблестели его глаза, а улыбка превратилась в жестокий оскал. — Я проклинаю тебя этой ночью. Перед первыми лучами солнца ты вернёшься в адское пламя, из которого пришел. Мои братья и сестра закончат то, что я начала. Тебя отправят туда, где тебе самое место.

Черты его лица заострились.

— Ад не сдержит меня, ведьма. Я вернусь, чтобы завершить начатое, а ты умрешь, зная, что не ты, и не твой ковен не помешают добиться мне успеха.

— Я перерожусь, и буду помнить тебя, — прошептала я с такой силой, что его улыбка погасла.

— Ты глупая, Катарина, если думаешь, что сможешь остановить меня. Ты и все твои последователи погибнете. Будете прокляты, переживать свои неудачи вновь и вновь. С этого дня любое твое перерождение будет тянуться ко мне, и каждый грёбаный раз я позволю тебе влюбиться в меня. А твой ковен будет наблюдать, как это происходит, и не смогут тебе помочь. Зло, которое ты поглотила, тоже последует за тобой. Даже у меня нет сил, сдержать то, что ты освободила. Так что, с каждой новой жизнью, ты будешь проклята, переживать прошлое во снах. А когда проснёшься, сны будут размытыми. При первых признаках рассвета, ты будешь помнить только фрагмент, но никогда не увидишь моего лица, пока я этого не позволю. А к тому времени будет слишком поздно, — закончил он.

— Разве недостаточно, что ты убьёшь меня один раз? — спросила я, пока предательское тело искало его прикосновения.

— Одной жизни с тобой будет недостаточно, — ответил он с раскаянием в глазах. — Меня послали сюда следовать определенному курсу, и ты не должна была встать у меня на пути. Ты для меня стал таким же сюрпризом, каким и я для тебя. Вот так ты меня одурачила, да? Использовала мою потребность в тебе против меня. Обещаю, маленькая ведьма, я отомщу тем же. Такого больше никогда не повторится, — прошептал он, встав на колени и взглянув на меня сверху вниз. — Я бы очень хотел, чтобы ты не открывала эту коробку.

Он положил ладонь мне на щеку, а я смотрела ему в глаза. Он был так пугающе красив, и всё же я чувствовала силу, сочившуюся из него. Я была так потеряна в его красоте и не понимала, что он всё ещё держал кинжал, пока тот не вонзился мне в сердце. Я была в шоке, замерла и, к счастью, онемела, когда он прошептал прощание.

— Я убью тебя за это, — прошептала я, пока кровь наполняла мои лёгкие. Я улыбнулась, и струйка крови стекла по подбородку. — Я не позволю тебе выиграть, — прокашляла я. И в этот момент проснулась. Но монстр всё ещё был тут, наблюдал за мной, будто бы состоял из плоти и крови. Он холодно улыбнулся и прошептал слова, от которых кровь стыла в жилах.

«Игра началась, маленькая ведьма».

Само собой, с первыми лучами солнца сон исчез со страниц дневника и из моего разума.

Когда с Тихого океана пришел шторм, я сидела в кресле у окна. Сирена штормового предупреждения всё утро вопила, но шторм принёс мне лишь успокоение. Высоко в небе слышались раскаты грома, и молнии, разрезая небо, опускалась к волнам, которые врезались в берег. Остаток утра я провела в попытках вспомнить подробности сна. Но, как и было предсказано, с рассветом сон стал лишь дымкой воспоминания. Я помнила ощущения плоти демона, его прикосновения, от которых по телу пробегал жар, но не одной детали его очертания. А в дневнике не было ни одной записи о снах. Хотя я была уверена, что писала, как только просыпалась после каждого кошмара.

Сегодня словно вся грудь была в синяках, и душ не смыл ни боль, ни ощущение его прикосновений.

Проверив голосовую почту, я поморщилась, услышав, как Старейшина из ковена деловым тоном заявил, что в Хевен Крест необходимо моё присутствие. Близилось Вознесение, и мне нужно было выбрать направление в будущем. Я уже и без того напортачила, уйдя из дома, хотя не была уверена в себе. Я почти вышла замуж за Тодда — предполагаемую любовь всей моей жизни. И он клялся, что любил лишь меня… но за неделю до свадьбы я застукала его в постели с самой шлюхастой шлюхой, которую можно было найти в нашем ковене.

После этого мне потребовался месяц, чтобы встать с постели и ничто не могло вновь исцелить моё сердце или поднять самооценку. Я встала лишь тогда, когда из армии США пришла посылка с флагом. А через неделю после этого, тело моего брата Джошуа доставили домой для погребения.

Это я сказала брату уходить. Что если он хотел уйти, кто его остановит? Он признался, что не мог больше находиться в ковене и хотел делать что-то более значимое. И я поняла его. Но не могла понять, как кто-то заложил бомбу в общественном месте, куда часто приходили дети. В результате этого инцидента погибло сто сорок два человека. Я попыталась выяснить, что может подтолкнуть кого-то на столь ужасный поступок разрушить жизни людей из-за несогласия убеждений. Я часто задумывалась, мог ли мой брат спасти себя и других при взрыве, если бы дождался Вознесения, до того как уйти в армию? Или если бы вернуться на церемонию.

Старейшины нашего ковена много веков назад решили, что лучше связать наши силы, пока мы не достигнем совершеннолетия и не получим права после церемонии Вознесения. Они сказали, что так мы будем под защитой от нежелательно внимания со стороны остального мира. Молодые ведьмы и колдуны — безответственны, и до Вознесения могли плести лишь слабые заклинания или благословения.

Последняя церемония Вознесения состоялась через год с небольшим после зачисления Джошуа в армию. Я знала, что он пытался вернуться на неё, но командир отклонил просьбу отпуска. Поэтому он отказался от ковена и поехал в Афганистан. Всё такой же смертный, как обычные люди, с которыми он сражался. И умер он также как и смертный.

Бабушка умоляла остаться и меня, но я не могла. Это стало последней каплей в длинной череде несчастных событий, и мне нужен был таймаут от этого мира. Стипендия в одном из колледжей с программой по ботанике закрепила решение. Я решила уйти и это мой способ вырваться, увидеть мир, узнать, как улучшить семейный бизнес в Хевен Крест, если я вдруг решу вернуться. Мама не винила меня за отъезд. Дедушка как-то сказал, что прошлое нельзя изменить; что на нём можно зациклиться, но, в конце концов, его нужно отпустить и смотреть в будущее. Помнить прошлое, когда это нужно, но блокировать и не останавливаться на нём, потому что это прошлое. А ты уже в будущем. Он был очень умным человеком. Мой дедушка умер, когда мне было пятнадцать. С тех пор я скучала по нему каждый день.

Я прижала колени к груди, вспоминая лучшие времена. Мне нужно было это всё сейчас, потому что как только я вернусь в Хевен Крест, празднование Вознесения будет в самом разгаре.

Мне было плохо от самой мысли вернуться домой. Хотя у меня были на то свои причины. И я могла уйти тогда при лучших обстоятельствах, как-то яснее предупредить, но есть предел тому, что сердце может выдержать, а разум принять. После потери брата, у меня разбилось сердце, но оно и до этого было разбито, когда нас бросил отец, а любовь всей моей жизни переспал с Кэссиди Смитерс.

С того момента я начала строить стену вокруг себя. Больше не впускала людей, но продолжала жить… Жить одним моментом. Я перестала смотреть в прошлое и сосредотачиваться на своём будущем. И это с натяжкой можно назвать жизнью. Я один раз переспала с татуировщиком, а потом ругала себя за то, что позволила этому случиться на заднем сидении его машины у бара. Я очень сильно разочаровалась и очень долгое время ненавидела себя за это. Я пообещала, как и большинство девочек, что первый раз будет особенным. Но это не так

Спустя несколько недель я задумалась: наказывала ли я себя или Тодда? Но не зациклилась, а продолжила идти по жизни, и проверилась на ЗППП, так как увидела, что татуировщик тащит другую девушку к себе в машину. Девчонки должны защищаться, и я не исключение. Но всё это было неважно. Я потеряла девственность, которой так дорожил Тодд, и сделала это потому, что могла, а не, потому что это месть ему, которая в итоге причинила боль мне.