— Четверо, — сообщил профессор. — Более чем достаточно, чтобы воткнуть на Антихтоне наш флаг и дать отпор альбионцам или американцам, если они посмеют туда сунуться вслед за нами. Конечно, через несколько лет мы сможем отправить более крупные корабли…

— Не будем опережать события, — перебил его Председатель.

— Вы абсолютно правы, — поклонился товарищ Кавада, — не будем опережать события. — Он вытолкнул вперед еще одного молодого генерала — не только молодого, но и симпатичного, к тому же женского пола. — Товарищ Ватануки руководит отбором кандидатов. Она бы хотела сказать несколько слов.

— Мы посовещались и решили, — мило покраснела генерал Ватануки, — что будет уместно и достойно отправить в столь важную экспедицию интернациональный экипаж, в котором будут представлены самые разные народы Сферы.

— Хм, — пригладил подбородок Председатель. — Мне нравится ход ваших мыслей. Продолжайте.

— Командиром корабля станет японец, — торопливо заговорила товарищ генерал. — Это не обсуждается.

«Разумеется, — подумал Генеральный Секретарь Японской Коммунистической Партии и Народный Президент Японской СФСР. — Иначе и не могло быть. Потому что «союз нерушимый республик свободных великий Ямато навеки сплотил». Не Китай, не Корея, не Бангладеш, а Ямато».

— Вторым пилотом станет китаец, — продолжала Ватануки. — Тем самым мы проявим уважение к самому многочисленному народу Сферы…

«ПОКА ЧТО самому многочисленному», — мысленно усмехнулся Верховный Лидер.

Нет, сегодня он не планировал очередной геноцид или что-нибудь в этом роде, ничего подобного, ни в коем случае. Всего лишь разделение Континентальной (то бишь Китайской) ССР на несколько отдельных народных республик. Одна республика, Кантонская, уже отделилась. Несколько поколений спустя с единым китайским народом будет покончено. Это печально, но столь же неизбежно, сколь и необходимо. Китайцы и так слишком часто задают очевидный и неприятный вопрос — «почему столица Великой Азиатской Сферы находится в Токио, а не где-нибудь в Пекине или Нанкине?» Не все, далеко не все — ведь им совсем не хочется стать рабами монгольских баронов, но гораздо чаще, чем следовало ожидать. Да, надо кинуть китайцам небольшую косточку. Это будет уместно.

— Третьим членом экипажа станет русский, — тем временем заявила Ватануки — и вот это было несколько неожиданно.

— Почему? — не мог не спросить Председатель. — Не то что бы я против, но хотелось бы услышать ваши аргументы.

— Мы считаем, — снова покраснела товарищ генерал Ватануки, — что одним из членов экипажа должен стать белый человек… прошу прощения за старорежимную терминологию — я хотела сказать, представитель европеоидной расы. Тем самым мы сможем продемонстрировать всему миру не только национальное и культурное, но и расовое разнообразие новой исторической общности, единого народа Сферы…

Верховный Лидер задумался. Да, пожалуй, так и следует поступить. Неплохая идея. Конечно, русские не являлись единственным белым народом Сферы Соцпроцветания. Даже не самым многочисленным. Мексто самого многочисленного, как ни странно это звучит, занимали белголландцы. После окончательного завершения Великой Войны и Красной Волны, миллионы белголландцев получили гражданство Сферы — далеко не все по доброй воле, разумеется. У некоторых просто не было выбора. Просто за границами новой коммунистической империи их никто не ждал — или ждали кровожадные мстители. Тогда как Революция объявила всеобщую амнистию, а Партия дала самую суровую оценку отдельным неприятным эксцессам… взять хотя бы ту резню в кратере Грасберг, ответственность за которую очень удачно спихнули на американцев. Кроме всего прочего, Председатель питал особую слабость к белголландцам — ничего удивительного, вполне естественное чувство для бывшего офицера Белголландской Имперской Армии и студента старейшего голландского университета, который владел имперским белголландским диалектом гораздо лучше, чем родным ниппонским наречием. И эти новые коммунистические белголландцы были всегда верны и преданы ему, ведь вторая половина их народа тяжело страдала под железным сапогом англо-саксонских империалистов…

С другой стороны, русские тоже заслуживали награды. Особенно теперь. В деле трижды проклятого «Красного Февраля» оставалось немало темных пятен, но кое-какие моменты удалось прояснить с довольно высокой точностью и достоверностью. Русский офицер Станислав Базаревич, старший инженер мятежной субмарины, был одним из немногих, кто не предал своего Председателя, сражался до последнего, и погиб как герой на боевом посту. Как и капитан Сидоров, командир «Желтого Августа». Подобная преданность долгу и единой родине заслуживала самой высокой награды. И если ордена и медали никак нельзя вручить мертвым героям, сгинувшим в морской бездне, пусть награда достанется их народу. Да, это будет правильно.

К тому же, нельзя забывать, что правители так называемых «независимых» российских государств, все эти московские и сибирские диктаторы, придут в ярость, если первый русский человек на Антихтоне будет носить в кармане паспорт гражданина Сферы! Ха-ха-ха! Решено. Этот вопрос закрыт.

— Вот что касается четвертого космонавта… — замялась генерал Ватануки, — тут мы с товарищами никак не можем прийти к единому мнению. Многочисленность братских народов Сферы…

— Как по мне, можете выбрать четвертого бросанием кубика или с помощью подброшенной монетки, — перебил ее Председатель. — Четвертый не имеет никакого значения.

Это был один из тех случаев, когда Верховный Лидер откровенно лукавил. Дело обстояло с точностью до наоборот. Четвертый космонавт имел важное значение. Пусть не совсем такое, какого следовало ожидать. Некоторые из гостей кабинета поняли это сразу — пусть далеко не все.

Четвертый должен умереть. Кажется, у американцев это называется «астронавт в красном мундире». Смертник. Обреченный.

Самое невероятное приключение в истории современного человечества, опасное путешествие на далекую планету, просто не может обойтись без потерь. Иначе и быть не может. На войне как на войне. Солдаты погибают. Двадцать пять процентов — достойный и приемлемый результат. Один из четырех. Тот, который поднимется на борт последним. Четвертый в списке.

Потому что древний японский иероглиф «смерть» и древний японский иеррглиф «четыре» выглядят абсолютно одинаково. Строго говоря, это один и тот же иероглиф, а «четыре» в японской мифологии (а также китайской, корейской и так далее) — роковое несчастливое число, приносящее беды, горести и печали. Почти как «13» у европейцев.

Поэтому личность четвертого космонавта имеет особое значение. Кто на этот раз станет мертвым героем? В честь кого назовут корабли, школы, детские сады и широкие проспекты? В честь кого будут сложены песни, про кого напишут книги и снимут кинофильмы? Какой из многочисленных братских народов Сферы Социалистического Процветания получит новую причину и дополнительный повод для гордости?..

— К понедельнику я жду от вас список кандидатов, — объявил Великий Председатель.

«…Я обещаю рассмотреть его внимательно, очень внимательно. Пусть ни одно великое дело не обходится без ошибок — но здесь никакой ошибки быть не должно. Нет, я не позволю ошибке совершиться».

Никогда.

Встреча состоялась в ледяном дворце на одном из небольших островов, затерянных в бывшей канадской Арктике, в самом сердце Ледовитого Океана. Злые языки утверждали, что очередной Президент-Император из династии Хейткрафтов вообразил себя персонажем нордической мифологии, если вздумал обосноваться в подобном месте — каким-нибудь Тором или Вотаном. Эти слухи не были лишены зерна истины, но скучная правда заключалась в том, что даже Защитник Веры (один из титулов императора) и поклонник древних северных богов во главу угла ставил вопросы национальной безопасности. Дворец, координаты которого были известны только очень узкому кругу министров и полководцев МАССИ, играл роль убежища и запасного командного пункта на случай внезапного ракетно-ядерного нападения со стороны Азиатской Сферы или красной Бразилии.