Боже, и повезло же родителям с детьми!

Впрочем, я тоже не особо парился о своей безопасности, следуя за Стасом и выкрикивая ему в спину срывавшийся с языка бред:

— Давай, уходи! Я сам… справлюсь! Уж извини, что я не вписываюсь в ваши правильные жизни! Извини, что не могу так, как вы…

Это уже больше походило на истерику.

— Я всегда бесил тебя!

Мы продолжали идти по центру города, причём не особо разбирая дорогу, Стас не побрезговал пройтись по газонам и клумбам, наплевав на заборы и ограждения, он просто шёл прямо, а я старался не отставать от него. Сигналили проезжающие автомобили, оборачивались люди, но мы продолжали отыгрывать свою драму.

— Ну давай! Давай! Скажи, что я опять облажался!

Наконец мы вышли на старый мост с коваными перилами через мутного вида речушку. Несмотря на небольшую ширину русла, вода под нами текла достаточно быстро, образуя пенистые воронки водоворотов.

Стас остановился на месте, резко обернувшись ко мне.

— У меня только один вопрос! — взмахнул он руками. — Почему ты не хочешь пройти обследование до конца?

— Потому что это ничего не изменит. Если я здоров, то вся эта ситуация и яйца выеденного не стоит. А если… А если это всё-таки оно… то я тоже бессилен перед раком.

— Но ты уже однажды победил!

— Не я — родители, это они выцарапали меня с того света, от меня тогда ни хрена не зависело.

— А сейчас?

— А сейчас я даже не хочу об этом думать. Потому что… у меня был уже один шанс. И, кажется, я его прое***л.

— Ясно, — едва ли не выплюнул Стас, опять зашагал вперёд и опять замер прямо посередине пешеходной части моста.

И вновь, догнав его, я остановился рядом.

Уже собирался продолжить ругаться с ним, но брат меня переиграл, не терпящим возражений тоном велев мне:

— Прыгай!

— Что?!

— Прыгай, — повторил он, кивнув за парапет. — Если ты упустил единственный шанс, то остаётся только прыгать.

Я посмотрел на него как на конченого дебила.

— Не смешно.

— А я и не шучу! — рыкнул он. Кажется, моя истерика передалась и ему. — Не хочешь бороться? Да и хер с тобой. Тогда прыгай и не выноси нам мозги! Можешь не с моста, можешь вон под машину, только я не собираюсь стоять и смотреть, как ты губишь себя!

— Ну и не смотри! — взъярился я. — Не смотри! Я же не прошу. — А потом, неожиданно даже для себя самого: — То есть ты меня настолько ненавидишь?!

Стас молниеносно сорвался с места, одним броском поймал меня за шею со стороны спины и, с силой сдавив болевые точки,  заставил меня согнуться.

— Ненавижу?! — почти взревел он. — Ненавижу тебя?! Да, чёрт возьми, ты прав. Ненавижу, как ты губишь себя, как тратишь свою жизнь на какую-то ересь! Я ненавижу то, как ты запрещаешь себе быть счастливым и просто жить! — он орал, а я вырывался, пытаясь скинуть его руку, но в вопросе драк я был абсолютно бесполезен. При этом жадно глотал каждое его слово. — Я терпеть не могу то, как ты проё***ваешь свою жизнь, закапывая в землю свои таланты, как прячешься в грёбаной скорлупе в этом своём Питере! Потому что… просто не представляю мир… без тебя.

Последнее прозвучало настолько парадоксально, что я даже вырываться перестал. А Стас с чувством тряхнул меня и отпустил.

Нас обоих трясло.

— Не хочешь прыгать? — очень тихо спросил он. — Значит, я это за тебя сделаю.

И прежде чем я успел сообразить, о чём он вообще говорит, брат сделал невероятное: перемахнув через парапет, он полетел вниз.

— Стой! — завопил я и… последовал его примеру. Благо что лететь было недолго. Всего лишь несколько метров, и я мощным ударом вошёл в мутную воду. 

Плавал я неплохо. Не то чтобы спортсмен, но приличные дистанции преодолевал вполне сносно. Правда, как оказалось, плавать в бассейне или на облагороженном во всех смыслах пляже — это не то же самое, что выбираться из быстрой реки, видимость в которой практически нулевая. Дно никак не желало находиться, по крайней мере, на какой-то момент я оказался дезориентированным, потеряв вверх, низ и прочие направления. А потом меня попросту закружило, должно быть, попал в один из водоворотов. Резко дёрнуло вниз. Сначала пришло чувство тошноты, а уже затем я ощутил нехватку кислорода. Изо всех сил старался грести, активно работая руками и ногами, но отчего-то никак не получалось сообразить, куда нужно плыть. Паника нарастала с каждым движением. 

Всё случилось слишком быстро. И мой организм, неготовый к таким встряскам, просто начал отключаться. В голове стало мутно, как если бы речной ил уже успел поглотить меня полностью. Меня практически вырубило, но мысли всё ещё продолжали метаться внутри черепной коробки. Оказалось, что я действительно о многом сожалел. О том, что подвёл родителей, что опять им из-за меня придётся страдать, что наговорил весь этот бред Стасу, что вконец разрушил всё, что связывало нас, что так и не увидел Соню…

Мысль о Соне неожиданно взбодрила, подобно солнечному лучу в царстве тьмы. Она словно тянула меня за собой, требуя выплыть и… жить дальше. 

И тут я достиг дна. Фактически, а не фигурально. 

— Плыви! — требовала Романова в моей голове. — Плыви!

Оттолкнулся из последних сил, вдруг поняв, в каком направлении нужно грести. Движения были нечёткими и смазанными, но я представил, что плыву на свет звезды, которой и была для меня Сонька.

Толща воды надо мной стала светлеть, и… чья-то рука резко рванула меня вверх.

***

Выплывали мы долго.

Весь берег реки оказался облицован плиткой, и лишь в месте, где речка впадала в другую, более широкую и прозрачную, мы смогли выбраться на мель. Вернее, выбрался Стас, волоча меня за собой.

Лёгкие горели жгучим пламенем, а потом меня начало рвать. Безобразно и противно, но мне было фиолетово. Главное — я вновь мог дышать. Брат всё это время поддерживал меня под живот, не давая рухнуть обратно в воду.

— Прости, — как заведённый повторял он, — прости меня. Ты… мы… я думал, что мы легко выгребем. А ты всё не всплывал… Боже… Рома! Прости!

Наощупь вцепился в его футболку, вынуждая наклониться ко мне.

— Стас, — еле слышно прохрипел. — Стас, я жить хочу!

Пытался кричать, но выходило лишь какое-то бульканье, прерываемое кашлем и рвотными спазмами, однако брат всё равно всё понял правильно. Крепко обхватив меня руками, он прижал мою голову к своему плечу. И тут я… разрыдался. Как никогда до этого. Как никогда после.

— Стас, я жить хочу, — в который раз повторил я.

— Ты будешь, будешь, — клялся он. — Ты же мой брат! Ты просто обязан.

— Я так устал бояться. Я больше не хочу бояться. Не хочу!

— Ничего, это ничего. Главное, просто помни, что мы всегда… рядом.

Кажется, он тоже плакал. Но это навсегда останется между нами.

К тому моменту, когда нас нашёл Дамир, мы уже успокоились. Сидели на берегу, мокрые и вонючие, но в вполне благостном настроении.

Поэтому появлению Бероева  совершенно искренне обрадовались, с улыбками поднимаясь на ноги.

— О, Дам… — начал было Стас, но не успел договорить. Хук Дамира заставил его рваным движением откинуться назад.

— Ух ты, — удивился я, прежде чем получить мощный удар прямо в живот.

— Как же я вас ненавижу, — обречённо заключил наш дагестанец.    

Семь лет назад

Соня

Первую четверть восьмого класса я закончила с грехом пополам. Таких паршивых оценок мой дневник ещё не видел ни разу в жизни. На итоговом классном часе я была готова провалиться от стыда сквозь землю, особенно на фоне Чернова, который без особых усилий выходил чуть ли не отличником. На самом деле всем было глубоко наплевать на мои оценки, одна лишь Марго повздыхала на тему «Соня, как же так?!». Я же восприняла случившееся как полное фиаско: учёба являлась моим единственным билетом в будущее, рассчитывать на что-либо кроме попросту не приходилось. А тут… в общем, из-за исчезновения мамы я расклеилась настолько, что окончательно потеряла веру в то, что однажды смогу выбраться из этой ямы.