В общем, крови я не боялся. За исключением одного-единственного случая — когда она шла из носа.
***
За рулём опять был Стас. Часы показывали только начало восьмого, а мы уже успели позавтракать и отъехать на приличное расстояние от маленького придорожного хостела, где провели эту ночь.
Мы молчали, не испытывая ни малейшего желания общаться. Правда, сегодня обошлось без ругани, мы будто бы застыли в немом предвкушении того, что ждало нас за следующим поворотом судьбы.
Стас выглядел сосредоточенным, заметно невыспавшимся, слегка помятым, но, несмотря на это, вполне миролюбивым. Дорога всегда действовала на него умиротворяюще, и за рулём он чувствовал себя в своей стихии.
Дамир, как и вчера, занял место пассажира спереди. Он единственный из нас троих отсвечивал бодростью духа и хорошим настроением. Как ему это удавалось, было тайной, но факт оставался фактом: после пяти часов сна он умудрялся улыбаться миру, излучать спокойствие и верить в лучшее. Возможно, всё дело было в телефоне, который без устали вибрировал в его руках, намекая на то, что Катя в Москве тоже уже успела проснуться и делилась с мужем новостями, имевшими ценность только для них двоих.
Я же сидел сзади и флегматично смотрел в окно, за которым мелькали километры, словно разделяющие мою устоявшуюся жизнь на до и после.
Всеми силами старался сохранять спокойствие, но мысли сами метались между Соней и сообщением, что пришло вчера на телефон и с тех пор так и оставалось непрочитанным. Почему именно сейчас?
Спустя несколько часов у одного из братьев зазвонил телефон. Увидев фото Кира на дисплее, я лишь горько усмехнулся, вдруг поняв, что меня попросту списали со счетов. Эта троица что-то решала за меня, словно не веря в то, что я сам способен решить хоть что-либо.
Это и злило, и пугало. Предпринял бы я сам хоть что-нибудь, чтобы вернуть Соню, если бы не братья? Уверенного ответа на этот вопрос не было. Временами казалось, что я слишком вымотался от всей этой чехарды под названием «уйди-останься». Но стоило лишь немного присмотреться к этой мысли, как я понимал, что был готов отдать всё, что было, всего лишь за один шанс на наше совместное будущее. Но имел ли я право на него, было неясно.
— Как там дела? — как обычно, взял ситуацию в свои руки Дам.
Кир немного помедлил с ответом, чем и выдал себя. Всё было хреново.
— Я с ней увиделся, — тем временем отозвался мелкий. — Кольца на пальце я у неё не заметил.
— Это же хорошо, — попытался приободрить меня Стас. — Вполне вероятно, что она всё это выдумала, чтобы…. подстегнуть тебя к более активным действиям.
— Ага, — проворчал я, — или же в женихи она себе выбрала жуткого скупердяя, неспособного купить ей даже кольцо.
— То есть ты бы предпочёл, чтобы у неё всё-таки было кольцо? — поддел меня Дамир.
— Предпочёл бы, чтобы всей этой клоунады попросту не было! — озлобился я. — Предпочёл бы, чтобы у Сони хватило смелости сказать мне всё в лицо. Предпочёл бы, чтобы…
— Она переживает, — невпопад подал голос Кир.
— Зашибись! — я даже руками всплеснул, хоть младший брат и не мог этого видеть. — Она переживает. А я тут бамбук курю, наверное.
— Нет, тебе тоже нелегко, — проявил неясную мне настойчивость Кирилл, — но вас там трое, а она совсем одна.
Меня перекосило.
— Эй, алё! Ты забыл?! Она замуж выходит.
— Даже если и так, то счастливой она от этого не выглядит.
«Ну и слава богу», — чуть не выпалил я, вовремя прикусив язык. Как бы я ни сердился на Соню, зла ей не желал.
— А ты вообще на чьей стороне?! — не имея возможности высказать Романовой, накинулся я на брата.
— Ни на чьей, — сдавленно проговорил он.
— Вообще-то, я твой брат…
— Так, стоп! — вмешался Дамир, вынимая телефон из крепежа на приборной панели и отключая громкую связь. — Не слушай его, — это он уже попросил Кирилла, — он перенервничал малость.
— Ха, — фыркнул я, готовый опротестовать любое его слово, но остановил меня, как ни странно, Стас, припарковавшись на обочине.
— За руль садись, — приказным тоном отчеканил он.
— Это твоя машина, — напомнил ему.
— По херу! — неожиданно проревел брат. — Сел за руль!
Я надулся, но всё-таки послушался, было в его состоянии что-то такое, что отбивало всякое желание спорить.
К тому моменту, как я с комфортом развалился на водительском сиденье, а Дамир окончил переговоры с Кириллом, Стас вынес свой вердикт:
— Знаешь, с такими выкрутасами ты просто рискуешь однажды потерять всех.
На душе сделалось непривычно горько, хотелось сглотнуть, но вместо этого я гордо вскинул голову, натянув на нос авиаторы, и неожиданно подумал, что, может быть, всё к лучшему.
***
Не знаю, чего именно добивался Стас, усаживая меня за руль, но это помогло. Я гнал по пустынной трассе и мечтал о том, чтобы всё в этой жизни было так же просто: жми на педали да следи за дорогой.
Стас дремал, развалившись на заднем сиденье, Дамир остался сидеть рядом со мной, но предпочитал молчать, лишь изредка кидая на меня задумчивые взгляды, будто прицениваясь. Я усиленно изображал невозмутимость, решив, что говна с моей стороны на сегодня хватит. А может, потому, что Дам был единственным человеком после мамы, на которого я никогда не мог злиться по-настоящему. Порой мне даже казалось, что это в принципе невозможно, ибо брат всегда избирал безошибочную стратегию — не задавать лишних вопросов и не лезть со своими советами. Впрочем, это не мешало мне обижаться на весь остальной мир.
— Ты тоже считаешь, что я не прав, — скорее констатировал, чем спросил, поймав на себе очередной взгляд из-под густых бровей.
Дамир криво улыбнулся, запустив пальцы в бороду, которую он отращивал в последнее время, с каждым днём всё больше походя на моджахеда. Поначалу мы гадали, с чем было связано такое радикальное решение, но, перебрав кучу вариантов, успокоились, так и не дождавшись ни единого подтверждения или опровержения со стороны нашего дагестанца. Однако новость о Катиной беременности расставила всё по местам. Оставалось только посвятить в эту тайну остальных членов семьи, впрочем, это уже была не моя тайна.
— Ты пытаешься защищаться, — в конце концов заметил Дам после длительной паузы. — Ты, как никто другой, верен принципу, что лучшая защита — это нападение. Но единственный, кому ты вредишь по-настоящему, — это ты сам.
— А Стас вон иного мнения, — попытался я перевести стрелки, кивнув на спящего позади брата, но Дамир не поддался.
— Он слишком волнуется о тебе и не знает, что с этим делать.
— Кто, Стас?! — ехидно изогнул бровь. — По-моему, он ждёт не дождётся, когда избавится от меня.
Сказал и осёкся. Прозвучало как-то двойственно, особенно в контексте моей истории. В раннем детстве я пережил острый лейкоз. Родители сделали всё возможное и невозможное, чтобы сохранить мне жизнь, включая рождение Кира. Поэтому мы с ним были одной крови… буквально. Болезнь давно осталась позади, а вот неловкость и вечные недосказанности будто бы витали в воздухе, невидимой стеной вставая между мной и всеми остальными.
— Я не… — попытался оправдаться, не находя нужных слов. Отчего-то стало стыдно, а со стыдом у меня всегда было откровенно так себе. Нервно заскрежетал зубами, в итоге выдав абсолютно невпопад: — Если не можете принять меня таким...
Наверное, я ждал, что он тоже вспылит и просто оставит меня в покое. Но это Дамир, и этим всё сказано. Он понимающе кивнул головой и задумался о чём-то своём, сложив губы буквой «о».
Я вёл Стасов джип, разгоняясь всё сильнее и сильнее, злясь при этом неведомо на кого.
— Знаешь, — вдруг нарушил молчание Дам, — я очень долго винил себя в смерти родителей.
Если меня можно было чем-то шокировать, то брату это, безусловно, удалось. Я даже начал резко снижать скорость, будто бы очнувшись. Напоминание о родных родителях Дамира отрезвило похлеще ушата ледяной воды.
